Марсианские войны

— Вы, кто ищет добычи в этот день, получаете от меня свободу. Прошу только оставить мне ваших коней, потому что вам они не нужны. Можете взять с собой любое оружие и сколько угодно стрел.

Лица стоящих впереди озарились восторженными улыбками. Кое-кто из отступивших снова присоединились к своим товарищам. Глаза их горели жадностью, пальцы судорожно сжимались.

— Неся мое благословение, идите на Шэньму. И если вам суждено покорить его и потом нагнать нас на марше, я позволю забрать своих лошадей, чтобы погрузить на них золото и женщин. Только уплатите за них приемлемую цену.

Последние слова окончательно воодушевили отколовшихся. Они любили своих коней больше жизни. Перспектива повстречаться с ними снова была дороже хвалебной речи хана.

— И еще. Вы должны выбрать из числа своих воинов одного, кто станет вашим ханом и принесет мне клятву в вечной верности и покорности, — добавил Казар.

Сразу же между тремя соискателями вспыхнула короткая схватка. Амбиции одного из них утихли после того, как в сердце ему воткнули нож. Другой захромал и отступил, получив в коленную чашечку пулю из «Макарова».

Остался один — монгол с плоским лицом. Он окинул взглядом своих сторонников и поднял голову.

— Я — Монгк, хан. Кто хочет еще бросить мне вызов?

Соискателей титула не осталось.

— Подойди сюда, — приказал Казар.

Монгк подошел — перепачканные грязью и пометом сапоги, гордый взгляд…

— Я согласен считать тебя Монгкханом при условии, что ты признаешь меня хаканом.

Монгк замигал, как удивленная обезьяна.

— Хаканом?

— Ты хан и значит, равен мне. Поэтому я не могу быть просто ханом. Я должен быть хаканом — ханом ханов.

— Но я единственный хан кроме тебя, — возразил Монгк.

— Сегодня. Завтра могут появиться другие ханы. Но ты будешь первым, чья воля склонится перед моей.

Едва сдерживая радость, Монгк опустился на колени и низко, до земли, поклонился своему повелителю.

— Я твой слуга, — сказал он взволнованным голосом.

— Встань, теперь ты Монгкхан.

Монгкхан поднялся, — по грязным щекам ползли слезы, но глаза сияли, — и занял свое место во главе новой орды.

— Идите навстречу своей судьбе! — загремел Казар, хан ханов. — Вы больше не стоите слева от меня, вы войдете в историю монголов на своих ногах!

Поднялся невообразимый шум. Всевозможные ружья, винтовки и автоматы взметнулись в воздух. Выстрелы разрушили утреннюю гармонию природы. Кто-то упал замертво, но на этих несчастных не обратили ни малейшего внимания.

Только через час, когда радость новых ордынников немного улеглась, они, собрав свои пожитки, направились к Великой Стене. Монголы смеялись, кричали, на ходу получая добродушные шлепки от своих прежних товарищей. Орда расступилась перед ними, как живая вода.

Казар кивнул Утренней Лани, которая заняла место во главе своего десятка и громко объявил:

— Мы едем на восток. К пролому в стене и славе, что ждет нас там!

Последовавший взрыв восторга напоминал раскат грома, и Казар знал, что его слышали в Шэньму.

Над их головами протарахтели металлические стрекозы китайской армии. Теперь город поймет, какая опасность угрожает ему с севера. Властям сообщат о численности Новой Золотой Орды, и ужас вселится в их сердца. А это только на руку расколовшейся армии монголов, хотя теперь ее намерения известны врагу.

Так или иначе, Шэньму падет или отделившаяся часть орды захлебнется в огне и ярости защитников города. А Новая Золотая Орда продолжит свой путь к славе.

— Мне нравится быть ханом, — сказал Казар Байяру.

— Ты хочешь сказать хаканом?

— Я еще не привык быть ханом ханов. Но уверен, что это тоже придется мне по вкусу.