Марсианские войны

Глава 18. ИЗВИЛИСТАЯ ДОРОГА, ВНЕШНЯЯ МОНГОЛИЯ

Пастух Ариунболд занимался привычным делом: осматривал захромавшую овцу. Стук копыт по Извилистой дороге заставил его насторожиться. Пастух поднял голову, ожидая увидеть какого-нибудь чумазого странника, но взгляду его предстало видение, от которого застучало сердце и открылся рот.

Из-за поворота показались двое мужчин, первый на белом жеребце, второй на сером мерине. Одеты они были не в какие-нибудь поношенные дели и войлочные сапоги, а в кожаные и стальные пластинчатые доспехи. На головах покачивались средневековые железные шлемы, увенчанные остроконечными шишками.

Пораженный увиденным, Ариунболд поначалу решил, что перед ним призраки. Не обычные призраки непогребенных мертвецов, но грозные духи тех великих ханов, которые были слишком жизнелюбивы и энергичны, чтобы умереть насовсем.

Оставив стадо, пастух подошел к обочине дороги, чтобы получше рассмотреть необычайную картину.

— Кто едет по этой дороге? — спросил он.

Первый всадник повернул голову, в его глазах мелькнул интерес. На лбу призрака Ариунболд заметил странный знак — белый с красным череп на фоне полной луны.

— Ты не узнаешь меня? — голос всадника прозвучал гулким набатом.

— Никогда раньше тебя не видел, — ответил пастух. — А я должен знать тебя, путник?

— Меня зовут Казар Могучий.

— Если твое имя Пес, то шкура у тебя просто чудесная.

Всадник по имени Пес фыркнул, что можно было, впрочем, счесть и смехом.

— Ты умен, пастух.

— Меня зовут Ариунболд.

— Верная сталь. Достойное имя.

— Так назвал меня перед смертью отец.

— Тогда ты богатый наследник.

Ариунболд кивнул. Слова незнакомца пришлись ему по душе.

— Я и мой спутник нуждаемся в отдыхе, — сказал закованный в доспехи всадник.

— Мой гер находится вон там, — ответил пастух, указывая на белый купол юрты, возле которой лениво пощипывали травку два бурых яка. Взгляд его упал на штандарт, подвешенный к седлу с левой стороны. — Мне приходилось слышать, что Чингисхан сеял ужас и распространял монгольское влияние под таким вот штандартом с девятью бычьими хвостами.

— Ты слышал правду.

— А теперь видишь штандарт самого Чингиса, — заметил второй всадник, наряженный в овечью доху, поражавшую своей роскошью.

— А кто ты? — обратился к нему Ариунболд.

— Меня зовут Байяр.

— Счастливый? Хорошее имя, хотя и не совсем тебе подходит… как и твои одежды.

— Благодарю тебя, — признательно кивнул Байяр.

— Почему ты думаешь, что этот штандарт настоящий? — спросил пастух у Казара Могучего.

— Потому что я сам взял его из склепа Чингисхана, — ответил Казар.

— Если это правда, то я должен преклонить перед тобой колени.

— Так делай это побыстрее, потому что я хочу попросить тебя подержать штандарт, чтобы мне можно было спешиться.

— За такую милость я готов поцеловать твой сапог.

— В этом нет нужды.

Казар снял штандарт и Ариунболд осторожно принял его обеими руками.

— Взял? — спросил Казар.

— Да.

Штандарт опустился на ладони пастуха. Ариунболд покачнулся, сделал шаг назад, затем в сторону. Бычьи хвосты раскачивались, словно их везли на спине верблюда или на палубе корабля. Так продолжалось несколько секунд, затем Ариунболд овладел ситуацией, и штандарт замер в его руке.

— Ты силен, — заметил Казар, покидая седло.

Пастух взглянул на развевающиеся на ветру хвосты.

— Раньше я был кузнецом.

— Да, ты силен, — вступил в разговор Байяр. — Три пастуха, которых мы недавно встретили, не смогли удержать его в вертикальном положении, не говоря уже о том, чтобы пронести хоть несколько шагов.

— Я мог бы нести его куда угодно. Мое сердце переполняется гордостью.

— Ты сможешь нести его в бой? — не повышая голоса, спросил Казар.

— Да, если нынешним монголам суждено сражаться.

— А что, если я предложу тебе бесконечные битвы?

— Зачем они мне? У меня есть гер, три коня, стадо и верная жена.

— Ты богат?

— Мое главное богатство — доброе имя, как ты сам сказал.

— Я имею в виду золото, драгоценные камни, сбрую.

— Все это мне не нужно, пока есть то, что есть.

— У тебя красивый дом?

— У меня есть гер.

— А храбрость?

— Да, — насупился Ариунболд.

— Ты не трус, но твоя храбрость — это храбрость пастуха. Я мог бы научить тебя настоящей храбрости.

— У меня храброе сердце, разве я не монгол?

— Я еще не встречал монгола с телячьим сердцем, это так. Но мне нужен человек, который мог бы нести вот этот штандарт в гущу боя, зная, что тем самым он зажигает сердца всех монголов.

— Он зажигает мое сердце, — сказал Ариунболд.

— Я хочу объединить монголов.

— Ради чего? Мы живем там, где живем.

— Столица, Улан-Батор, лежит в руинах.

— Никогда там не был, хотя много слышал. Все в руинах. Прекрасные статуи Чингиса разбиты. Мужчины убиты, женщины взяты в плен, дети обречены на еще худшую судьбу.

— Мне не знакомы эти несчастные монголы. Они не из моего рода.

Все трое подошли к юрте, из которой тянуло пахучим дымком овечьего помета. К нему примешивался запах чая. В самые сильные холода эта волшебная смесь согревала монголов.

Коней привязали, и Ариунболд, откинув полог, вошел в юрту. Чтобы внести штандарт, ему пришлось пригнуться. Жена тут же принялась бранить его.

— Убери эту деревяшку отсюда! — закричала женщина, резко поворачиваясь, отчего длинные переплетенные косички ударили ее по румяным, как яблоки, щекам.

— Это штандарт самого Чингисхана. Я не могу оставить его под открытым небом, ведь может пойти дождь.

— Убери его из моей юрты.

Байяр просунул голову за полог юрты и улыбнулся.

— У тебя пухлая жена, пастух.

— Спасибо, — коротко ответил Ариунболд.

— Но у нее слишком длинный язык.

— А у тебя вытянутое лицо, — не осталась в долгу женщина.

— Меня зовут Байяр, что означает «Счастливый».

— Тебя неправильно называют, Длиннолицый.

В этот момент в юрту вошел Казар. Когда он выпрямился, в помещении сразу стало тесно.

— А это кто? — изумленно произнесла жена.

— Казар, — ответил вошедший.

— Ты скорее похож на волка, чем на пса, — прокомментировала жена Ариунболда, с интересом рассматривая гостя.

— Ты очень наблюдательна. Я боевой пес и не терплю, когда женский язык мешает разговору.

Жена торопливо отступила.

— Я приготовлю чай.

— И позаботься о том, чтобы он был горячим, — проворчал Казар.

Женщина захлопотала у огня.

— Ты умеешь обращаться с женщинами, — одобрительно заметил Ариунболд.

— Не со всеми женщинами, — пробормотал Казар, усаживаясь на застеленный ковриками пол. Штандарт поставили на достойное место, прислонив к высокому сундуку.

— Ты такой же, как я, — подал голос Казар после долгого молчания.

— Да, — согласился Ариунболд с таким сравнением.

— Моя одежда подошла бы тебе. У меня есть еще одежда.

— Хорошо, когда есть лишняя одежда, — кивнул пастух.

— Моя одежда взята из склепа Ссуту-Богдо, Посланного Небом.

Ариунболд опустил чашку с чаем и внимательно посмотрел на гостя.

— Как ты сказал?

— Чтобы управлять сражением, мне нужны свободные руки. А потому я ищу сильного конника-монгола, который мог бы нести штандарт Чингисхана. Такой человек заслуживает того, чтобы носить одежду, принадлежавшую когда-то Темучину.

— Интересная мысль.

Из угла, где сидела жена, донеслось шипение.

— Молчи, женщина!

Пока жена Ариунболда, закусив губу, прилежно размахивала веником, они выпили еще чая.

— Ты принес в мой гер интересное предложение, — признал пастух. — Но у меня есть жена.

— Детей нет? — спросил Казар.

— Небо не дало своего благословения, — опустил глаза Ариунболд.

— Тогда твоя ноша относительно легка.

— Ни одного человека, у которого есть жена, нельзя считать свободным от тягот жизни.

Жена замахала веником у самых ног Ариунболда, и он наградил ее пинком. Она тут же отскочила на безопасное расстояние.

— Твоя жена ездит верхом? — спросил Казар.

— Конечно. Она же жена монгола.

— Она умеет сражаться?

— Она сражается со мной, но я всегда побеждаю.

— Объединив монголов, я намерен отправиться на юг и опустошить города Китая.

— Почему?

— Потому, что китайцы превратили в рабов нижних монголов, так же, как русские поступили с верхними.

Ариунболд презрительно плюнул.

— Теперь безбожные русские стерты с лица Земли.

— А бездушные китайцы живут в богатых городах, отрезанных от их бывшей столицы.

— Я слышал о Новой Стене. Говорят, ее построили демоны в наказание за прежние грехи китайцев.

— Не демоны, — понизив голос, проворчал Казар, — а кое-кто другой.

— Костяные Головы, — сказал Байяр.

— Костяные Головы? Но разве не у всех людей костяные головы? — спросил Ариунболд, постучав по макушке заскорузлым пальцем.

— Их лица — маски смерти, но мозг на затылке прикрыт лишь кожей. А вот глаза живые, и по-монгольски они говорят хорошо, — объяснил Казар.

— Они говорят по-монгольски? — вздрогнул Ариунболд.

— Не так, как мы, но понять их можно.

— Все это интересно, но мне ни к чему китайские города. Я свободный монгол. У меня есть жена.

— Бесплодная жена, — заметил Казар.

На этот раз жена пастуха махнула веником у его ног.

— Твоя жена слишком энергична, — сказал Казар.

— Можешь побить ее, если хочешь. Только не нанеси ей увечий. Может, она еще принесет мне сына.

Жена плюнула и зашипела, как загнанная в угол кошка.

— Я не стану ее бить, если она перестанет выплескивать на нас свою злобу.

Женщина притихла и угрюмо уселась у огня, на котором уже стоял котел.

— В городах много китайских женщин, — негромко сказал Казар.

— Я слышал об этом.

— Китайские женщины плодовиты.

— Зачем мне сын, если он наполовину китаец?

— Это лучше, чем пустой гер, ворчащий от голода желудок и волосы, покрытые снегом.

— Если у меня будет сын от китайской девки, его может вскормить моя добрая монгольская жена.

— Да, ты ведь можешь оставить ее у себя. У Чингиса было много жен и наложниц.

— Я уже думал об этом.

— Когда ты станешь покорителем китайских городов, другие монгольские женщины будут искать случая наполнить твоим семенем свои пустые лона. У тебя будет много сыновей.

— Это так, — задумчиво сказал Ариунболд.

— Лично я предпочел бы иметь одну жену. Толстую, — мечтательно произнес Байяр.

— Толстая жена хороша в холодную ночь, — согласился пастух.

— Но только конь — верный союзник в жизни.

— Как ты соберешь армию, Казар? — спросил хозяин.

— Просто поеду на юг через города и селения и постепенно, как железная пыль собирается на магнит, ко мне пристанут сотни монголов.

— Не так все легко.

— Но у меня уже есть двое, — указал Казар.

— Я еще не принял решения.

— Я вижу его в твоих глазах. Можешь мне ничего не говорить.

— Нет, я скажу, — Ариунболд с откровенным восхищением взглянул на гостя. — Мои кони — твои.

— Хорошо. Мне нужны лишние кони. Не у всех монголов они есть.

— Ты отправляешься на юг с рассветом?

— Нет. Я еду после того, как наполню желудок.