Марсианские войны

Глава 25. К СЕВЕРУ ОТ ПАЙЮНОПО, ВНУТРЕННЯЯ МОНГОЛИЯ

Капитан Фунг Ю вел разведывательную группу к лагерю кочевников, расположившихся в холмистой местности неподалеку от Пайюнопо.

Под командой у него было двадцать бойцов, вооруженных китайскими АК-47 и пистолетами Макарова. Они шли, сияв оружие с предохранителей; защитного цвета форма героической НОА делала их почти неотличимыми от серовато-зеленого пейзажа. Приказ гласил: припугнуть этот сброд, явившийся с территории прежнего русского протектората.

Никаких проблем не ожидалось, а потому тонкий свист стрелы, пронесшейся высоко над головами солдат, оказался для всех сюрпризом.

Стрела пролетела высоко, и свист ее столь сильно отличался от звука обычной стрелы, что все удивленно подняли головы. Куда попала стрела, никто разобрать не смог, но, по крайней мере, ни один из солдат не пострадал.

— В давние времена свистящая стрела означала у монголов сигнал к атаке, — пробормотал сержант.

— Они знают, что мы идем, — сказал капитан Фунг. — Ну и что из этого? О наших передвижениях нетрудно догадаться по шуму двигателей.

— Когда-то монголы были очень воинственным народом.

— Теперь они пьют перебродившее молоко. Какая тут может быть воинственность?

Солдаты обогнули холм и сразу же заметили огни костров. Дым так пропитался запахом лошадиного помета, что у китайцев защипало в глазах. Вскоре водитель первой машины пожаловался, что даже прыгающий свет фар не помогает найти дорогу.

— Не останавливайся, — приказал капитан Фунг. — Я буду подсказывать.

Водителю оставалось только подчиниться.

Первое ощущение того, что не все идет гладко, пришло к капитану, когда где-то совсем неподалеку прозвучал отчетливый треск, будто сломалось сухое дерево.

— Что это было? — спросил капитан.

Шофер не ответил, только как-то странно захрипел. Руки его соскользнули с баранки, и, хотя капитан Фунг попытался выправить положение, джип съехал в канаву.

Впрочем, им-то как раз и повезло, потому что следующие сзади машины начали вдруг сталкиваться друг с другом, теряя управление.

Вокруг пели стрелы!

В тусклом мерцании приборной панели капитан Фунг увидел, что из груди водителя торчит одна из них. Бедняга еще пытался что-то сказать, но глаза его закатились и на капитана смотрели лишь налитые кровью белки.

От души выругавшись, Фунг выполз из джипа и прижался к земле. Несколько минут слышался лишь визг тормозов и надрывное завывание моторов.

— Кто здесь? — негромко позвал Фунг.

Никто не ответил.

— Ответьте! Кто живой?

— Я, — простонал кто-то поблизости.

— Кто ты?

Что-то мягко чавкнуло, и голос затих.

— Эй! Отвечай!

В ответ Фунг услышал только предсмертный вздох. Капитан вздрогнул, начиная с ужасом понимать, что только ему удалось выжить после этого предательского нападения.

Вскоре появились и монголы. Словно пантеры, созданные из ночных теней, они подбирались к нему со всех сторон. Капитан Фунг вытащил из кобуры пистолет и приготовился подороже продать свою жизнь, понимая, что смерти не миновать.

Из тьмы позади него вылетело что-то. Пеньковая петля обвила руку и дернула ее, заставляя капитана обернуться. Пистолет упал на землю, а на Фунга уставились дула двух АК-47 с примкнутыми штыками.

— Сдавайся, китаец, — прошипел чей-то голос.

— Сдаюсь.

— Ха! Ты говоришь по-нашему. Умный китаец.

Его поставили на ноги, связали руки за спиной и повели к холмам.

Капитан шел, не совсем понимая, что происходит. Конечно, эти люди были монголами, но одежда некоторых наводила на мысль о каком-то историческом маскараде. Бейцзинь всячески пытался вытравить из памяти монголов воспоминания о величии их далеких предков. Этим же занималась и Советская Россия, когда контролировала Внешнюю Монголию. Если бы не современное оружие, этих людей вполне можно было принять за гостей из тринадцатого века.

— Вы не можете взять в плен капитана НОА, — мрачно заметил Фунг, терзаемый одновременно гневом и унижением.

— Ты предпочитаешь умереть? — рявкнул какой-то монгол. — Мы готовы убить тебя.

Фунг кое-как проглотил гнев, но не унижение.

— Я предпочитаю остаться живым.

— Тогда молчи.

Капитан замолчал, понимая, что ничего другого ему не остается.

Его подвели к юрте, возле которой горделиво высился штандарт с ненавистными бычьими хвостами. Узнав диковинку, изображения которой встречались ему в исторических книгах, Фунг выругался по-китайски.

— Что за средневековое безумие? — пробормотал он, за что получил удар сзади и оказался на земле.

Один из монголов, откинув полог палатки, крикнул:

— У нас пленник, Казархан!

— Подождите, пока я закончу с наложницей, — донесся изнутри нетерпеливый голос.

Затем прозвенел шлепок и веселый смех Казархана.

— Ударь меня еще раз, злобная кошка, и получишь вдвойне, — проворчал он скорее с удовольствием, чем со злостью.

Как бы в подтверждение его слов из палатки долетел звук еще одной пощечины.

— Отошли их, и я разделаюсь с тобой! — крикнула женщина.

— Нет, сначала я задам тебе.

Третья пощечина.

— Как я рад, что не взял тебя в жены. Если бы жена хана проявляла такое неуважение, я приказал бы отрубить ей голову.

— И зачем бы я была тебе нужна без губ и глаз?

— У тебя есть другие достоинства.

— Если у меня не будет головы, не будет и желания.

— Верно сказано, — и Казархан, повысив голос, крикнул: — Допросите пленного. Узнайте все об обороне города. Выясните, есть ли слабые места.

— А потом?

— Убейте его.

— Вы не можете так поступить! — запротестовал Фунг. — Кем вы вообще себя считаете?

— Золотой Ордой Казархана, — ответил монгол со свирепым лицом и, схватив капитана за волосы, потащил к костру.

Капитана Фунга посадили у самого огня, пока жар не изгнал изо рта пленника всю влагу, а из горящего мозга остатки способности к сопротивлению.

Когда Фунг выдал все военные секреты за несколько капель холодной воды на лицо и язык, сзади к нему подкрался монгол, прижал к горлу изогнутое лезвие сабли и резко дернул к себе.

Голова Фунга с еще живым мозгом скатилась в костер и зашипела, как кусок свежей баранины.