Марсианские войны

Глава 48. ПУНКТ ШЕСТИ ДРАКОНОВ

— Два всадника! — крикнул адъютант генерала Шай Шанга.

— У меня есть глаза, — раздраженно бросил генерал, поднимая бинокль.

Одного он узнал. Это был могучий монгол с ненавистным штандартом ужасного Чингисхана. Второй скакал, низко пригнувшись к шее жеребца, то и дело охаживая своего скакуна плеткой.

Прошло не меньше минуты, прежде чем генерал Шанг понял, что перед ним женщина. Собственно, такая мысль мелькнула у него чуть раньше при виде длинных черных волос, но он сразу же вспомнил, что такие же носят и многие мужчины-монголы.

Последние сомнения относительно пола всадника отпали, когда Шанг заметил под тонкой накидкой полные раскачивающиеся груди.

— Зачем посылать женщину? — удивился он.

Адъютант, решив, что вопрос адресован ему, поспешил ответить:

— Не знаю, но это очень странно.

— Прикажите не стрелять, — распорядился Шанг.

Адъютант убежал.

В четверти ли от Великой Стены и ее временных фортификационных укреплений всадники остановились. Привстав в седлах и совершенно не проявляя признаков страха, они, казалось, даже не понимали всей безнадежности своего положения.

Вернулся запыхавшийся адъютант.

— Приказ передан.

— Хорошо.

Адъютант бросил взгляд через вал.

— Они ждут.

— Да, вероятно, чего-то хотят.

— Переговоры?

— Подойдите к ним и узнайте, — распорядился генерал Шанг.

— Один?

— Их же всего двое. Без оружия. Не вижу опасности.

— Но я же не говорю по-монгольски, а они, похоже, не знают нашего языка.

Генерал нахмурился.

— Да, это верно. Я говорю по-монгольски, — спокойно сказал он, ловя в окуляр бинокля колышущуюся женскую грудь.

— Вы? — от неожиданности адъютант даже вздрогнул.

— Как вы думаете, почему меня сюда назначили? — спросил Шанг, снимая ремень. * * *

Генерал шагал по траве, чуть приподняв руки и думая о том, что такой храбрый поступок принесет ему дополнительные звезды. Он станет народным героем. Его лицо будет известно всем от Шанхая до Гонконга и самых дальних, забытых богом провинций.

А сейчас он окажется рядом с женщиной, чей бюст поразил его воображение. Генерал Шанг шел вперед под презрительными взглядами двух монголов. Перед ним поднималась и опускалась женская грудь, темные соски просвечивали сквозь тонкую ткань, и сердце генерала стучало в такт этому движению.

— Я генерал Шанг, — представился он по-монгольски.

— Меня зовут Утренняя Лань, я на службе у Казархана.

— Хана?

— Сейчас он уже хан ханов.

Генерал моргнул. Итак, слухи оказались верными, как это ни удивительно.

— Ваши соратники напали на город Шэньму, — заявил Шанг.

— Нет. Это была другая орда.

— Орда?

— Мы называем себя Новой Золотой Ордой.

Когда генерал услышал эти слова, во рту у него пересохло.

— И вы думаете, что можете безнаказанно нападать на китайские города?

— Китай нас не интересует. Мы ищем выход к Новой Стене.

— Что вы собираетесь там делать?

— От имени Казархана, хана ханов, я уполномочена сообщить, что мы не считаем вас врагами. Мы собрали значительные силы, но только для того, чтобы отобрать у Костяных Голов нашу территорию.

Генерал снова моргнул.

— Что это за Костяные Головы, о которых вы говорите?

— Это те, что по слухам спустились с Красной звезды.

— Вы имеете в виду марсиан.

— Мы называем их Костяные Головы.

— Это одно и то же. Они пришли с Марса.

— Захватчики должны быть изгнаны. От имени моего хана я приказываю вам отвести ваших стальных коней от стены, чтобы настоящие кони могли пройти туда, где нас ждет победа.

— Вы не можете мне ничего приказывать! — бросил Шанг.

— Вы генерал? — взгляд женщины скользнул по его погонам.

— Да.

— Мой господин Казар — хан ханов. Он выше вас.

— Монголы не могут приказывать генералам китайской армии! — взорвался Шанг.

— Мне передать ваши оскорбительные слова Казархану или вы возьмете их назад? — осведомилась Утренняя Лань.

Генерал промолчал, а Утренняя Лань гордо подняла голову.

— Передайте вашему главному генералу наше предложение. Если вы обеспечите беспрепятственный проезд по Великой Стене, мы уничтожим Новую Стену. Монголия снова станет прежней Монголией. Бейцзинь будет возвращен Китаю.

— Возможно. Но как мне убедиться, что это не уловка с вашей стороны?

— Знать этого вы не можете. Но следующий пролом в Великой Стене находится на расстоянии около сорока ли к востоку отсюда. Если мы поспешим, то успеем дойти туда прежде ваших медлительных и неуклюжих боевых машин.

— Та брешь, о которой вы говорите, тоже прикрыта, — сказал генерал Шанг, зная, что это ложь.

— А дальше есть еще один пролом.

— Но он уж слишком далеко, — указал Шанг.

— Тем не менее до него можно дойти. Укрепить все вы не в состоянии.

— Я должен передать ваши требования моему начальству.

— Я подожду здесь. Но поторопитесь, поскольку заставляя ждать меня, вы заставляете ждать Казархана. А он и его орда не любят бездействия. Они истосковались по грому копыт и стуку сердец.

— Я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Какое у тебя звание, женщина?

Утренняя Лань в упор посмотрела на Шанга.

— Я личная наложница Казархана.

— Шлюха?

— Я не стану засовывать это оскорбление в твою глотку только потому, что это отнимет у моего хозяина время, а у тебя — твою никчемную жизнь. Но не шути со мной, поедатель падали.

Слова женщины ударили генерала Шанга, словно хлыстом, и он отшатнулся. Затем генерал повернулся на каблуках и пошел назад, чувствуя, как горит от гнева и обиды лицо. * * *

Предложение монголов вскоре попало к министру обороны, который лично прочитал расшифровку.

Ударив по столу кулаком, он взревел:

— Да это же откровенный блеф! Они что, считают нас идиотами?

Премьер Госсовета Китая сам ответил на звонок министра обороны. Он слушал, неторопливо покуривая сигарету и ожидая, пока министр выплеснет свою злость и досаду, и в его голосе зазвучат более восприимчивые нотки.

Наконец премьер сказал:

— Отведите танки ровно настолько, чтобы дать им пройти.

— Но дальше они найдут другие бреши, — предупредил министр обороны.

— Их мы тоже перекроем.

— Но для чего, товарищ премьер?

— А вот для чего, товарищ министр обороны. Этих монголов слишком много, чтобы справиться с ними малой кровью. Пусть себе идут дальше. Кто знает? Возможно, их безумный поход закончится успешно?

— А если нет?

Премьер едва заметно улыбнулся, чего министр обороны не мог увидеть. Тем не менее, усмешка прозвучала и в тоне голоса, уже более дружелюбном.

— А если нет, то только потому, что марсиане нанесут им полное поражение. Что нас тоже устраивает, тем более, что цену придется платить им.

— Пожалуй, это звучит убедительно.

— Конечно, определенный риск есть, но я приказываю вам предпринять эти шаги.

— А я сообщу вам о результатах. * * *

Примерно через час решение, принятое в Гонконге, было доложено генералу Шангу в форме шифрованной радиограммы. Он вскрыл бумагу, прочел, с трудом одолев шифр, затем разорвал на кусочки и бросил на ветер.

Испытывая те же чувства, что и час назад, генерал направился к ожидающим его всадникам. Они смотрели на него с равнодушием, граничащим с презрением. Понять что-то по выражению их лиц было невозможно, но воображение Шанга подсказало ему, что принятое решение интересует послов только в той степени, в которой оно усложнит или облегчит задачу монгольского войска. Исход предопределен заранее.

С трудом сохраняя спокойствие и бесстрастный тон, Шанг обратился к женщине, так как штандартоносец все это время хранил полное молчание.

— Танки НОА отойдут на минимальное расстояние, чтобы дать вам возможность подняться на Великую Стену.

— Не задерживайтесь, — бросила Утренняя Лань. — Мы уже прождали целый час.

С этими словами женщина развернула жеребца, ударила его в бока, и тот сорвался с места так стремительно, что пыль из-под копыт полетела в лицо Шанга.

Возвращаясь к своей машине, он тер глаза, но лишь слезы стыда и гнева помогли прочистить их от мелких песчинок.

Танки отошли. Его танки. И хотя приказ исходил от высшего военного руководства, весь позор лег на плечи генерала Шанга.

Это было невыносимо, немыслимо, но ничего другого он сделать не мог.