Мачеха Золушки - Попаданка

Глава 34

Девочки разбежались по комнатам писать записки знакомым, а заодно переодеваться и прихорашиваться. Ехать в теплый солнечный день в открытой коляске по парку — это же тоже считай смотрины. Ну, а я решила, что для благородной вдовы и скромного черного платья и аккуратной укладки хватит и, проверив дочерей, поспешила в малую гостиную.

Посетительница кротко сидела на диване на самом краешке, будто готова в любой момент вскочить и убежать. На ней было очень скромное платье, юбка не по местной моде всего в один слой без подъюбников, но ткань очень качественная. Тонкий стан не был подчеркнут корсетом, платье было очень закрытым с воротником-стойкой и длинными рукавами, закрывающими ладони. Черные волосы тоже были очень гладко зачесаны и уложены в скромный плотный пучок, лицо девушки нельзя было назвать красивым: слишком близко и глубоко посаженные черные глаза, кустистые брови, выдающийся нос и узкие губы, почти по-лягушачьи широкий рот.

Услышав шаги, она подняла на меня взгляд, и это было словно выстрел. Я внутренне усмехнулась, потому что эта девушка вчера на званом вечере произвела настоящий фурор.

Она плавно поднялась с места и сделала изящный реверанс: присела и низко склонила голову, но сделала это с такой грацией, будто передо мной была настоящая королева. Если в неподвижности девушка выглядела объективно некрасивой, то в движении... о, в движении она совершенно менялась. Образ портила только перевязь, на которой лежала ее левая рука.

— Рада, что ты решила принять мое приглашение, — улыбнулась я, присаживаясь в кресло напротив.

— У меня не было особого выбора, ваше сиятельство, — с грустью и какой-то самоиронией ответила девушка, продолжая стоять передо мной, будто солдат перед генералом или строптивая рабыня на рынке перед покупателями.

— Присаживайся, пожалуйста, — попросила я. — Можешь звать меня просто по имени — Матильда. А я буду звать тебя Лилиана.

— Как пожелаете, леди Матильда, — все же добавила уважительное обращение она, но я не стала поправлять. Позже, когда она здесь обживется.

— Как твоя рука?

— Лекарь сказал, что в ближайшие несколько месяцев я не должна ею двигать, иначе кости могут сместиться, и будет еще хуже. Потом нужно будет восстановиться, возвращать форму... возможно, я больше никогда не смогу танцевать, — голос ее все же дрогнул.

Наклонившись вперед, я поймала ее здоровую руку с длинными трепетными пальцами:

— Уверена, тебе удастся восстановиться и не потерять форму окончательно.

Лилиана посмотрела на меня недоверчиво, но все же с надеждой.

У меня перед глазами будто встали воспоминания о вчерашнем вечере. Герцогиня Лаферин решила, что просто танцев и фуршета недостаточно, чтобы развлечь гостей, и пригласила на выступление труппу местных танцоров. У них не было даже сцены, только разложенная на полу шелковая лента очерчивала площадь, за которую нельзя было заходить гостям.

Это было похоже на балет: изящные движения, высоко поднимающиеся ноги, идеальная растяжка, только местные танцоры не имели пуант и не поднимались на пальцы, только на цыпочки, а вместо пачек у девушек них были платья с юбками-солнце, чтобы не мешали двигаться и поднимать ноги к голове.

Для меня это зрелище казалось довольно скучным, пока на сцене не появилась прима — Лилиана Райт, она выпрыгнула откуда-то из-за спин кордебалета и сразу заметалась, будто запертая в комнате птица, «билась» о границы импровизированной сцены, пугая зрителей, пока не упала в самом центре площади.

А потом... потом было медленное и завораживающее перерождение, птица обратилась в прекрасную девушку, балет без слов рассказывал историю влюбленности феи, способной летать, в простого человека. Желая быть с ним, она решила отбросить свои крылья. Но юноша ее не дождался и женился на простой человечке. Разгневанная фея из нежной и прекрасной девы превратилась в ужасную демоницу, она убила своего возлюбленного, чтобы вернуть себе крылья.

Потрясающая игра и танец Лилианы в красках рассказывали эту историю, она умудрялась одной пластикой показать все перипетии пути несчастной феи, совершенно затмевая всех остальных танцоров. Ее пластика, каждый жест, каждый поворот головы были идеально выверены. Сценический макияж, конечно, менял ее лицо, но даже не он создавал это поразительное впечатление, а пластика, мимика, танец. Само движение меняло внешность Лилианы до неузнаваемости. Ее осанка была лучше, чем у самых родовитых леди, а уж движение... гибкое, ловкое тело, не скованное корсетами, у которого корсетом служили сами мышцы, но растянутые и правильно натренированные, не забитые. На фоне зажатых, будто деревянных девушек в зале, она выглядела живым весенним ручейком.

И вот, наконец, финал, ударив любимого воображаемым кинжалом, снедаемая чувством вины и одновременно радостью свободы фея должна была улететь... под несчастный плач скрипки Лилиана отвернулась от своей «умирающей» жертвы, готовясь к прыжку.

Одна из балерин, что играла жену возлюбленного феи, резко дернула колье из нескольких рядов фальшивого жемчуга на своей шее, разрывая. Затаившие дыхание зрители и тонкий плачь скрипки не помешали расслышать, как посыпались шарики по полу, колье было объемным и длинным. Кто-то закричал удивленно, кто-то возмутился, кто-то шагнул вперед, нарушая границы «сцены». Лилиана успела сгруппироваться, но падения избежать не удалось. Она все же поднялась и дотанцевала партию до конца, лишь затем поклонилась. Все видели, каким злобным взглядом ее проводила виновница подставы. И никто из гостей ничего бы не понял, если бы уже на выходе из зала Лилиана не пошатнулась.

— Говорят, она любовница графа Форнского, быть может, это заказ его жены. Или второй любовницы, — говорили в зале.

— Да нет, она любовница барона Суренского.

— А я слышала, она перебежала дорожку леди Кэтрин Маверин...

Я лишь качала головой, когда до меня доносились эти сплетни. Меня в девушке привлекло совсем другое, поэтому я решила с ней поговорить. В зале я следила, когда лекарь герцогини Марферин вернется к ней отчитаться. Выгадав время, я выскользнула из зала и попросила слугу проводить меня в комнату, где осталась балерина.

— У вас нет выбора, моя дорогая. Вы либо согласитесь поехать в мой охотничий домик, либо уже через месяц окажетесь на улице, — говорил какой-то неизвестный мне тип громко и никого не стесняясь. Дверь в комнату была приоткрыта, и мы со слугой стали невольными свидетелями этой сцены.

— Значит так и будет, — донесся до меня спокойный голос балерины.

— Так я пришлю за вами карету? — обрадовался мужчина.

— Нет, спасибо, я сама доберусь до ближайшего моста, чтобы поселиться под ним, — в голосе девушки послышались язвительные нотки.

Затем послышалась какая-то невнятная возня, ругань, а через минуту дверь резко распахнулась:

— Ты еще об этом пожалеешь! На коленях приползешь, в ногах у меня будешь валяться, а я еще подумаю! — прокричал рассерженный мужчина, вылетая в коридор. Увидев меня, он сверкнул зло глазами, но вежливо поклонился как равной: — миледи, — и пулей пролетел мимо.

Я вежливо постучалась, хоть дверь и была распахнута, а затем зашла в комнату. Это была небольшая гостевая спальня, вероятно, предназначенная для слуг, а не для родовитых гостей: узкая кровать, шкаф, стол и стул.

Когда девушка обернулась, сперва ее глаза сверкнули яростью, но затем она посмотрела удивленно и сделала реверанс, стараясь беречь сломанную руку:

— Чем могу служить, миледи?

— Я хотела предложить вам работу. Не могу вам предложить большого жалования или шикарных хором, но у вас будет место и время, чтобы восстановиться, — я протянула ей свою карточку.

— Мне нужно подумать, — произнесла балерина с сомнением.

И вот теперь она в моей гостиной. Наверное, нехорошо пользоваться безвыходным положением девушки, но, если она пришла, значит у нее нет других вариантов.

— Я буду служить вам верой и правдой, миледи, если вы позволите мне остаться, — произнесла Лилиана, подтверждая мои слова. — Теперь... труппа уедет на гастроли без меня, жалование мне не выплатили, ведь я нарушила контракт и не могу дотанцевать положенные двадцать выступлений. Герцогиня Марферин попросила осмотреть мою руку своего лекаря, но и только.

— А ту стерву, что бросила бусы тебе под ноги, я надеюсь, уволили?

Девушка грустно усмехнулась:

— Она получила главные роли.

Я зло поджала губы. К сожалению, справедливости в этом мире нет, как и в нашем, либо она приходит далеко не сразу:

— Значит режиссер вашей труппы — дурак, их гастроли провалятся, а через пару месяцев он приползет к тебе на коленях, — сделала я вывод и встала. — Идем, я велю тебе выделить комнату, а завтра, я надеюсь, ты проведешь первое занятие для меня и моих дочерей.

— Чему же вы хотите учиться? Придворные танцы я, конечно, знаю, но не лучше ли было нанять знатока по этикету? — усомнилась Лилиана, следуя за мной.

— О, нет. Я хочу, чтобы ты учила нас почти как тренируешься сама: растяжке, пластике, помогла укрепить мышцы, улучшить осанку... — я задумалась, пытаясь сообразить, ничего ли не забыла. — Конечно, все это в упрощенном варианте, нам все же на сцене не выступать. Никакой растяжки через чрезмерную боль, но и поблажек девочкам не давай. Только сперва, конечно, ты должна сама посмотреть, на что мы все способны, боюсь, при физической нагрузке меня хватит ненадолго.

— Вы очень необычная леди, Матильда, — удивленно глядя на меня, медленно произнесла Лилиана.

— О, ты еще даже не представляешь, насколько, — хохотнула я.