Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова

9. Русский дух

Нянина сказка «О Царь-девице» восстает теперь в памяти, как вчера сказанная, а из похождений Ивана-царевича припоминаются такие картины.

Выехал он из дремучих лесов на зеленые луга и увидел избушку и в ней старуху. Сидит она на лавке: шелкóв кудель точит, через грядку прóсни мечет; в поле глазами гусей пасет, а носом в печи поварýет.

Говорит она Ивану-царевичу:

– Доселе русского духу слы`хом не слыхано, ви`дом не видано, а ныне русский дух вóчью является, сам нá дом ладом.

Вторая старуха на другом конце в новой избушке говорит по-новому:

– Фу, фу, фу! Досель черный ворон кости расейской не занашивал, а ноне кость в глаза копает (в очи вержет)!

Отвечает добрый мóлодец не очень вежливо, но зато прямо по-русски:

– Дам тебе поýшину, будет в спине отдушина; дам в висок – посыплется песок! Ты бы, старушка, не училась много богатыря спрашивать – училась бы кормить да поить, на постелю спать уложить.

Если мы этого доброго молодца сказки приравняем к Илье Муромцу былин, станет ясен нам образ русского колонизатора, ведущего дело с недобрыми лесными силами. Вот смело пришел он и открыто заявил старинным языком о заветном обычае – все то, что, между прочим, составляет народный характер и дух в переносном значении этого последнего слова. Не погрешим нисколько, если примем слово это и в том значении, которое придает ему одна поговорка. Она тоже в свою очередь выражает иносказание, говоря, что от мужика всегда пахнет ветром, а от бабы дымом. Не только внешняя обстановка, но и потребляемая известным народом пища имеет влияние на его животный специфический запах. Поражают обоняние свежего человека все азиатские народы, пристрастные к употреблению чеснока и черемши, но между ними резко выделяются евреи от цыган, и всякий носит свой особый запах: китайцы и персияне, киргизы и самоеды, в особенности те, которые усвоили ношение шерстяного и мехового платья. В равной степени влияют и ароматические приправы к блюдам, и пахучесть господствующих растений страны и т. п.

Со своей верой и при своем языке, мы храним еще в себе тот дух и в том широком и отвлеченном смысле, разумение которого дается туго и, в исключение, только счастливым, и лишь по частям и в частностях. Сами частности настолько сложны, что сами по себе составляют целую науку, в которой приходится разбираться с усиленным вниманием и все-таки не видеть изучению конца и пределов. Познание живого сокровенного духа народа во всей его цельности все еще не поддается, и мы продолжаем бродить вокруг и около. В быстро мелькающих тенях силимся уяснить живые образы, и за таковые принимаем зачастую туманные, обманчивые призраки, и вместо ликов пишем силуэты. Счастливы мы лишь энергией в усилиях и неустанным исканием той правды, которая, однако, составляет лучшее украшение художественных созданий текущего гоголевского периода литературы.

Если мы пойдем дальше в объяснении того, что значит по-русски, то лишь с великим трудом можем свести концы: до того своеобразна и самобытна наша родина! И одеваемся мы не так, как другие, и едим не то, что прочие, и даже носим прическу, кланяемся встречному по-своему, а русская печь, в прямом и переносном смысле, печет совсем уже не так, как до сих пор говорят и пишут. Не забудем при этом, что переживаем трудное время именно теперь, когда освежается и изменяется весь налаженный строй нашей жизни. Изменяется не один внутренний быт, но и внешний облик. Та самая прирожденная и коренная старина, которая совсем недавно, едва не вчера, была у нас перед глазами, стала бесповоротно уходить в предание. Даже самое консервативное явление, как народный костюм, сделался игрушкой прихотливой моды. Мы стоим теперь как раз на том круговороте и пучине, где встретились два противоположных течения, и очутились мы на том рубеже, где старая изъезженная дорога начала уже затягиваться мхом и зарастать травой, а взрытая новая еще не укатана. Такие места, обещая обилие материала для наблюдений, интересны, но само время переломов и переворотов, увлекающее новизной явлений, нельзя считать особенно удобным. Еще не видать ничего определившегося и законченного. Лишь кое-где по стрежу реки рябят сильные струи, текущие в упор и навстречу, а на полотне дороги засветлели местами уже накатанные, но свежие колеи.