Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова
- Автор: Сергей Максимов
- Жанр: Старинная литература / История: прочее
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова"
С коломенскую версту
В таком нелестном подобии является в представлении московских людей высокий человек, напрасно и без нужды возвышающийся целой головой над прочими и, стоя, например, в толпе, мешающий задним видеть впереди себя. По большей части такой человек неуклюж, неловок, неповоротлив, чтó называется на севере жердяем и долгаем, а повсеместно верзилой и долговязым. Для московских жителей такие большерослые люди представляли подобие тех столбов, которые царь Алексей Михайлович расставил от Москвы до своей любимой загородной летней резиденции – села Коломенского. Это был первый опыт обозначения видными знаками верстовых измерений, существовавших издавна в одном лишь призрачном представлении с обязательной неточностью самой меры. Неточность зависела столько же от сметки расстояний на глазомер, сколько и от условной подвижности или изменяемости самой меры, и при этом не одних только верст, но и саженей. Древнейшая сажень была короче нынешней, и таких требовалось в версту целая тысяча. Впоследствии верста стала составляться из семисот сажен, и такое-то количество их и велел уложить царь Алексей в ту видимую версту, которая ушла в поговорку. Царь Петр I повелел считать в версте пятьсот сажен, что и намечали впоследствии по всем казенным почтовым дорогам пестрыми верстовыми столбами, покрашенными в три национальные цвета. За такой-то столб задел в степи хохол, изумленный невиданной диковинкой, – и остался недоволен:
– Ажно проехать стало неможно: проклятые москали верстов по дороге понаставили – задевать приходится!
От деревни Смотрич до города Пирятина насчитывали восемнадцать верст семисотных, а с переменой на пятисотные оказалось двадцать пять. В городе налаживалась средопостная ярмарка, славная более всего невылазной грязью. Едут хохлы гуськом. Шел дождь. Догоняет кýма Грицько. Поравнялся с его возом да и говорит:
– От так воно уси на свити, куме!
– Як так?
– Та так же.
– Эге.
Помолчали.
– А вжеж и ты знаешь, що и диды, и прадиды считали от Смотрич до Пирятина висимнадцать верст?
– Так-так.
– От же, бач, панам не сгодно се: нехай, кажут, буде 25.
– Нехай буде и 25.
– Воно що и казать як погода, то нехай буде хоть и тридцать, а в таку негоду потелепайся лишних семь верст, так воно покажетця.
– Яко-вось!
На самом деле, консервативное начало высказалось и в этом нововведении: еще на нашей памяти в захолустных местах семисотные версты предпочитались пятисотным, взаимно соперничая. Требовался переспрос: по какому счету принято на проселках, где не поставлено столбов, разуметь дорожную версту. Конечно, всего чаще случалось получать в ответ всем известное объяснение расстояний в нашей пространной и неоглядной Руси: «Меряла баба клюкой, да и махнула рукой – быть-де так!»
Кроме коломенской версты, на святой Руси доводится набегать еще на корельский верстень. Так произносят слово верста северные инородцы, да и в самом деле, верстень представляет собой весьма характерную особенность и своеобразную единицу меры в тех непроходимых лесистых и болотистых местностях. Неспуста у архангельских поморов сохранилась поговорка: «Корельский верстень – поезжай целый день». «Баба меряла, да оборвала веревку». Такие версты и называются корельскими: тонки да долги. Прямо смотреть, рукой подать, да надо тянуться через такие зыбуны, где и легкая лисичья нога не удержится. Объезды десятками верст оставляют то мучительное впечатление, которое не забывается десятками лет, и при воспоминании о корельском верстене у испытавшего такое горе пробегает мороз по коже. Переезжает лесничий с корелом на дырявой лодке через широчайшее Топозеро, чтобы попасть на интересный остров с остатками знаменитого раскольничьего скита Федосеевского толка, – и мучается ожиданием половины пути. От берега до берега насулили двенадцать верст; истратили пять часов, а все еще далеко до места. По пути оказался маленький болотистый, топкий островок.
– Вот теперь половина будет, – подсказывает корел.
– Вот тут-то, должно быть, и оборвалась у вашей бабы веревка.
В ответ на это замечание следует точное и откровенное объяснение в утешение измученного проезжего человека:
– Задняя половина больше, передняя половина гораз поменьше.