Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова
- Автор: Сергей Максимов
- Жанр: Старинная литература / История: прочее
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова"
Семипудовый пшик
Как у портного на ножницах, у некоторого кузнеца осталось на клещах семь пудов железа. Куда с ним деться и на что употребить? Место глухое и бедное, заказов никаких нет. Ездят все на одноколках и не только не обивают шинами колес, но и в самой телеге не найдешь ни одного железного гвоздя. Таких местностей на Руси еще очень много, и для примера можно взять даже целую страну, Белоруссию, которая захватила собой шесть русских губерний. Кто купит топор, или обзаведется сошником, или запасется заступом, тот уже показывает их всем и хвастается. Кто это видит, тот завидует. Ждет кузнец, пока у какого проезжего лопнет шина или потеряется подкова, а скопленное железо тем временем лежит попусту, и ест его ржавчина. Надо же его, наконец, к чему-нибудь приспособить.
Выдумал кузнец выковать из него крест:
– Свезу на базар: приглянется какому купцу, захочет порадеть на матушку-церкву – купит.
Вскоре в ближнем селе, подле церковной ограды, на свежем навозе и по колена в грязи загалдел базар на сотни крикливых голосов. Громко, во все горло, заговорила деревенская нужда, не стесняясь и не оглядываясь. Шатаются между возами мужики и бабы: смотрят товары и ощупывают, хлопают по рукам и торгуются, божатся и ругаются, увидят крест – дивуются:
– Какой ты большой крест выковал!
– Одной рукой не поднимешь!
– Кабы поменьше выковал – на нашу бы колокольню годился.
– Наша не выдержит – рассыплется.
– Ты бы свез его в город: там купят.
– Словно бы он топором его тесал, а рубанком-то и не прошелся: в городе не понравится.
Подходили к кресту и зубоскалили; поднимали за один край – крякали и отходили прочь.
Базар тем временем стал замирать и наконец разъехался. Повез кузнец свое изделье опять домой непроданным.
– Надо крест поменьше сделать: этакой скорей подойдет, и купят, – подумал кузнец про себя и начал перековывать.
Выковался крест в пять пудов, опять лежит на возу на базаре и опять ждет охотника.
– Великонек, друг, великонек: давно присматриваюсь, купил бы, да не подходит.
Сделал кузнец поменьше: весил крест три пуда. Кто подговаривался на прошлом базаре, теперь не пришел. Из новых никто не присматривается: все проходят мимо. Один фабричный привязался, захотел пожалеть, а сам насмеялся:
– Ты бы его надел на себя да и прошелся бы по базару-то; базар на всякое диво охотлив; может, кто бы еще и подал на бедность.
Кузнец был упрям как бык. Он сказал себе: хоть надорвусь, да упрусь, а потому базарной мирской науки не послушался.
Опять и на этом базаре остался товар на руках. А так как у кузнеца рука легка, а шея крепка, то и на этот раз принялся он за ту же работу и новый крест сделал в пуд. С ним снова набивается. Подошел к базарному товару поп, постукал по нему пальцами, перевертывал. На низу посмотрел, чего не написано ли, – сказывал:
– Поставить на церковь – мал; к осенению – не годится; для напрестольного – груб, в воздвизальных – как его таким-то народу покажешь? А хорош: нескоро изотрется. Ты бы, сын мой, походил по монастырям; не отыщется ли где отшельник. К веригам твой крест ладно прилажен: и неуклюж, и тяжел.
В монастырях кузнецу везде одно толковали:
– Не те времена. К нам ты припоздал: был один такой, что все уходил в лес спасаться, а наконец и совсем сокрылся.
– У нас есть спасенники: по кабакам валяются – юродствуют. Сходи к которому – примеряй!
В кабаках кузнеца утешали:
– Хорош был бы твой крест, когда бы его на шею мироеда надеть разрешили тебе, а ему бы приказано было тот крест носить, не снимаючи во всю жизнь до гроба.
– Большие бы заказы мужик доспел, кабы этак-то!..
– А бывало дело такое: одному такому-то где-то из самого Питера дослали, слышь, не то железную медаль, не то крест, тоже вот в пуд весом: носи на здоровье! Как в люди идти, так и надевает. Дома, если спать ложится, разрешали снимать.
Все-таки надо было крест переделывать, а в фунтовых крестах кузнеца еще больше стали путать. Никому он не угодил, да и ставил товар в большую цену; довелось просить и за маленький ту же плату, во что обошлись и большие: ставил в счет все семь пудов старого железного лома. Не клал и не считал только то, что уходило на угар да на обрезки: все, что, по обычаю, кузнецу на клещи полагается.
Наконец, порешил он так, что быть кресту тельником: станет его носить сам на груди под рубахой, на доброе здоровье и на спасенье. Незачем в люди ходить срамиться.
Стал он его накаливать да поколачивать. Расстукает в плиточку – обрежет. Раздует мехами уголья – опять крест всунет, и накалит, и опять расколачивает: все ему великим кажется. Начал калить такой уже крестик, что едва клещами защемливает, чуть он в них держится.
На беду пришла босомыга-девчонка от матери угольков попросить. И нашла, дура, место: просить углей у кузнеца, что у калашника теста, когда их либо у самого нет, либо самому нужны. И сказала ту просьбу под руку, когда переносил кузнец крестик из горна на наковальню. Сорвался он с клещей да прямо в ведро с водой, о которое кузнец еще на пущую беду спотыкнулся. Пшик – зашипело в ведре, и клубочек белого пара взыграл и обозначился. Пришлось кузнецу хлопнуть по бедрам, расставить ноги, вскинуть руками и вымолвить такие слова, что на всю Русь и теперь еще все отдаются эхом, повторяются:
– Вот-те и семипудовый пшик!
Впрочем, толкуют про иного кузнеца и по-другому. Этот был несчастливее: к нему на дом или прямо в кузню принесли работу. Понадобилось мужику наварить лемех для сохи.
– Надо бы вот, друг, поточить: спусти малость!
Пришла наконец мужику пора установлять эту соху, пришел он к кузнецу справиться: не готово ли?
– Прости, друг, ради Бога! – маленько перекалил я твое железо: лемеша у меня теперь не выйдет, а выйдет разве сошник.
– Навари сошник, что делать!
Стал кузнец сошник ладить – не выходит.
– Что же выйдет?
– Топор я тебе выкую, такой топор, что с ним весь свет пройдешь и мне спасибо назад принесешь.
Похвастал мастер – не травы покосил: спина не заболела, а топора не выковалось. Посулил сделать косарь – и на нем пережег железо. Выхвастался потом на нож – и на том погорело железа столько, что обушок вышел таким же острым и тоненьким, как само лезо.
– Что теперь станешь делать?
– Да гвоздь можно выковать, какой хочешь. Хочешь: хоть двоетес, чтобы стена затрещала.
Визжал под молотом и ножик, а гвоздь из него вышел такой маленький, что в сапог вбивать его не стоит и даже в руках держать его стыдно.
– Сделай что-нибудь поладнее: что сможешь?
– Можно теперь сделать один только пшик.
– Делай пшик, сделай милость. Хоть чем-нибудь на счастье с тобой поквитаться!