Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова

Иная из таких, опытная, находчивая и, что называется, присяжная, выйдет на деревенскую или сельскую улицу и начнет ласкаться, показывать свое досужество и доказывать мягкое, доброжелательное сердце даже до излишеств болтливого языка. Встретилась с соседкой: «Легки ли, девушка, твои встречи?» – и ответа не ждет, не нуждается (бывают и такие приветы и не для одних ненаходчивых и неприготовленных). Идет дальше. Тешет домохозяин сосновое бревно, ухнет, ударит топором и отрубит щепу: «Сила тебе в плечи!» – ответа также не требуется или довольно и спасиба; «Спаси Бог и тебя», а «Слава Богу» лучше всего. Иному: «Бог нá помочь!» Другому: «Весело работáть!» Навстречу гонят корову с поля: «Сто тебе быков, пятьдесят меринов: на речку бы шли да помыкивали, а с речки шли – побрыкивали». На реке бьет вальком прополосканное белье младшая невестка из соседней избы; «Беленько!» – услышит и она короткое приветствие. Детки ее тут же подле ловят рыбу на удочку: «Клев на уду!» – и в ответ от них: «Увар на ушицу». Набежала досужая мастерица на легкое слово и на такую, которая шла белье полоскать. «Свеженько тебе!» – забежала в ближайшую избу присесть на лавочке и на ходу покалякать, рассказать про то, что сейчас видела и слышала: старшая невестка сидит за ткацким станом и щелкает бердами и челноком: «Спех за стан» или «Шелк да бумага». – Ответ: «Что застала на утóк, то тебе на платок!» В другой избе хозяйка печет овсяные или яшные блины и стряпает яичницу-глазунью (она же исправница и верещага), и эту заласкивают пожеланием: «Скачки` на сковороду!» Иная наелась блинов до икоты, ей: «Добром – так вспомни, а злом – так полно!» Хозяин вернулся из бани, помылся-попарился: «С легким пáром!» – и ответ от находчивого: «Здоровье в голову!»

Стали собираться и остальные домашние туда же: «Смыть с себя художества, намыть хорошества!» – и на это благодарный отзыв: «Пар в баню – чад за баню!» За нее благодарят: «На мыльце – белильце, на шелковом веничке, малиновом паре». Один наливает воду в чан: «Наливанье тебе!» – ответ: «Гулянье тебе! Сиденье к нам!»

Деревенский откормленный торговец стоит у створов своей лавки с дегтем, солью, веревками и солеными судаками (твердыми, как березовые поленья); человек нужный (верит в долг) – как его не оприветить: «Бог за товаром!» или «С прибылью торговать!». В ответ на первый случай: «В святой час да в архангельский!» На второй: «Дай Бог в честь да в радость!» Особенно много сказывается ласковых слов у хлеба-соли, при полевых работах, и бесконечно-неуловимы они при свадебных торжествах, где бывают и ласкательные, и бранные, и шутливые.

Шутливые приветы бывают такие, как, например, отдыхающему после работы: «Вашему сиденью наше почтенье!» Чихнувшему говорят: «Сто рублей на мелкие расходы!» или «Спица в нос – невелика, с перст». На чох, впрочем, чаще всего говорят: «Будь здоров». На чох здравствуют и лошадей, но, по суеверной примете, стараются при этом ее обругать, например так: «Будь здорова, волк тебя ешь».

Бывают и шутливые ответы: «Хлеб да соль!» – Ответ: «Ешь да свой!» Привет охотнику: «Талан на майдан!» – Ответ: «Шайтан на гайтан!» (черт на подпояску). «Каково Бог вас перевертывает?» – Ответ: «Да перекладываемся из кулька в рогожку». Шутят и такими приветствиями: «Поздравляю с плешью». И зазывают шутливо: «Милости прошу к нашему грошу со своим пятаком!» Везде по пословице: «Привет за привет и любовь за любовь, а завистливому хрену да перцу – и то не с нашего стола».

Умелый замечать свои слабости и шутливо над ними острить и подсмеиваться, русский человек и в данном случае не воздержался от этой привычки. Он сложил целую песенку про Дурня-Вальня, которого учила мать поклонам и ласковым словам на дорожные встречи. Он все говорил невпопад, а за то его били, били-колотили. Сказочка эта в стихах известна всем воспитавшимся в деревне с детства и, судя по множеству разноречий, весьма распространена и многим известна.

Ходит по свету и такая пословица: «На всякий чих не наздравствуешься», а потому, не гоняясь за прочими народными приветами, на этот раз кончим на тех, которые живут со строгим или шутливым ответом.

Так как на всякие случаи жизни сложились у народа свои особые приветы, и кто хорошо знает их, тот зачастую может по словам приветов узнать, из какой губернии прохожий доброжелатель и даже из какой более или менее обширной местности. Иначе приветствует встречного русский человек из северных губерний, иначе – из южных, но везде и у всех одно сходство: поминать Бога и желать добра. «Не помолившись Богу – не ездить в дорогу», а святым именем Его желать добра всякому трудящемуся – встречному и поперечному. Так, например, и у белорусов: «Богдай!», «Бодай!» (чтобы) «тобе Бог отдав!», «Поздоров, Боже!», «Добрáночь!», «Добры`вечер!», «Добрыдзень!», «Добры`вечер вам, ци рады вы нам?» – шутливо привечают пословицей. Угощая, просят кушать еще больше на здоровье: «Силяйся!» – то есть подкрепляйся. «Силися, кумок, на дорогу!» Или: «Вы тут силкуйцеся (посилкуйцеся), покуль я зворочуся!» «Ци мацуишься?» (здоров ли) – приветствуют друг друга при встречах. «Дай Боже з дробными дзетками на жицце, на богацце, на довгий век и добрый совет!» и т. п.

Той, которая доит корову, в Холмогорах говорят: «Море под буренушку!» Доильщица благодарно отвечает: «Река молока!» Таковым по Волге желают короче: «Ведром тебе!» – а под Москвой нежнее и лучше: «Маслом цедить, сметаной доить!» Входя в лавку, привечают купца: «Бог за товаром!» – на севере; «С прибылью торговать!» – по всем другим местам подмосковным, и «Сто рублей в мошну!» – в Поволжье. «Клев на уду!» – архангельскому рыбаку; «Увар на ушицу!» – поволжскому и т. д. По всей России отъезжающему: «Счастливый путь!» – а на севере: «Никола в путь, Христос подорожник!» – по тому исконному верованию, что Никола помогает и спасает не только в море и на реках, но и на сухом пути. В Сибири кое-что по-своему, а многое и по старой русской привычке.

В одно из путешествий моих по Тобольской губернии я попал с дороги в жарко натопленную избу, когда в ней собрались так называемые посиделки. Хозяйка избы, по сибирскому обычаю, созвала своих родственниц, старух и молодых, из своей деревни и из соседних – погостить к себе, посидеть и побеседовать. Ходила сама, просила:

– Всем двором, опричь хором! Хлеба-соли покушать, лебедя порушать, пирогов отведать.

Пришла каждая с прялкой (гребней в Сибири нет) и со своим рукодельем. Работают здесь на себя, по сибирскому обычаю, а не на хозяйку – по великорусскому. Когда все собрались, у хозяйки уже истопилась печь. Когда гости немного поработали – накрыли стол и поставили кушанье всё разом, что было в печи. Отошла хозяйка от печи, отвесила длинный поклон в пояс, во всю спину, да и спела речисто и звонко с переливами в голосе:

– Гостьюшки-голубушки! Покидайте-ко прялочки, умывайте-ко рученьки! Не всякого по имени, а всякому челом. Бью хлебом да солью да третьей любовью.

Кушаньев подали вдоволь. Тут были неизменные сибирские пельмени, которыми там заговляются и разговляются. Были пшеничные блины и оладьи, одни на яичных желтках, другие – на яичных белках, блины гороховые, оладьи вареные, лапша с бараниной, пирог с осердием (или легким), пирог репной, пирог морковный, российская драчёна, которая в Сибири называется каржовником, молоко горячее, каша яшная и просяная (гречневой в Сибири нет), репные паренки, грибы с квасом.

Угостивши на доброе здоровье, меня проводили обычным всей Святой Руси и вековечным напутствием:

– Счастливого пути!

– Добрых встреч! – подговорил кто-то сбоку.

Не ровен час – на грунтовых дорогах всякая беда может случиться: настукает бедра и спину на глубоких ухабах, которые в Сибири называются нырками; в ином месте выбросит из саней; в лесу нахлещет лицо сосновыми ветками. Летом колесо сломается, а починить негде; лошади пристанут середи дороги, а сменить их нечем; мост провалится: они все такие непрочные, и т. п. Я сел в кошевý. Ямщик оглянулся: все ли-де готово, ладно ли уселся, не забыл ли чего?

– С Богом! – отвечаю я ему.

– С Богом – со Христом! – проговорил он и ударил по лошадям.

– Скатертью дорога! – подговорил кто-то со стороны.

– Буераком путь! – подшутила разбитная девушка из гостивших и угощавшихся прях.