Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова

Бей в доску – поминай Москву!

Город Москва и богата всем, и таровата: все найдешь, кроме птичьего молока да отца родного с матерью. Была бы догадка, а в Москве денег кадка. И диковинная, не в пример всем другим городам и селениям: «В ней каждый день праздник (по необыкновенно великому числу церквей): у Спаса бьют, у Николы звонят, у старого Егорья часы говорят», и при этом грязь не марается и спать широко.

Захотят ли похвастаться родным городом, называют его уголком Москвы. Она служит меркой для определения величин и расстояния: на свете так много дураков, что их до Москвы не перевешаешь. Иван Великий – измеритель высот повыше высокого; Царь-колокол – тяжестей: подними-ко! Пресня хвалится женихами – все скоморохи; вся Москва до наших дней и по всей Руси – невестами. Всякий русский город обязательно заручился московской заставой, и очень мало таких, где бы не было Московской улицы.

Поминают Москву и в карточной игре: на пиках, например, вся Москва вистует, и в детских забавах: прихватывают ладонями оба уха, приподнимают с полу, чтобы показать именно Москву пожелавшему ее видеть; впрочем, сквозь жидкий чай ее всегда видно, а показать Москву в решето — значит уже наголо обмануть либо сильно одурачить. На Москву загадываются загадки, и ее именем упрекают богатых, насмехаются над тщеславными и щеголями и пр.; «А что просишь за Москву?» – спрашивает надменный и хвастливый глупый богач и лезет за пазуху. Быть в Москве и видеть золотые маковки считается за большое счастье и полагается первым душевным утешением богомольного люда и всего православного народа. Всё за Москву и всё про нее: «Бей в доску – поминай Москву».

За долгие и многие годы Москва успела выработать свои обычаи и наречие, свои песни, пословицы и поговорки и провела их во всенародное обращение вследствие долговременных связей и неизмеримо обширного знакомства с ближними и дальними русскими областями.

Сюда нужда из Сызрани пешком ходила, потому что сюда идтить только денег добыть. Это – первое и главное, потому что до сих пор с необыкновенным удобством и легкостью можно следить за тем, как на этом центральном русском и азиатском торжище (где каждый день, на круглый год, ярмарка) нарождаются из пришедших пешком и в лапотках именитые купцы и богатые горожане. На этом же бесконечном, также на целый год, празднике, обставленном всевозможным весельем и соблазнами, прожигаются громадные капиталы, испаряются крупные состояния. Живая современная московская летопись полна примерами, как разносчик с головным (съестным) товаром, бегавший по рядам гостиного двора с загадочным выкриком «эерви!», превращался в купца с кавалерией и почетом, пройдя несколько степеней развития по разнообразным статьям торгового промысла. Не меньше примеров и противоположного характера. Владелец многих домов выпрашивал Христа ради последнюю в своей жизни чарку водки шутками и прибаутками в том самом трактире, который помещался в его промотанном доме. Он был вытолкнут оттуда посетителями с припевом песни «Выгоняйте вы скотину на широкую долину» и затем на узкой московской улице найден бездыханным трупом. Воспоминания и свежие рассказы о таких героях печального образа составляют одно из самых любимых и распространенных занятий московского купечества. Вероятно, со временем найдется такой досужий человек, который приложит свой труд к написанию чрезвычайно поучительной, в высшей степени интересной истории именитого и прогоревшего московского купечества. В среде его, в утешение и оправдание, несомненно, здесь, в Москве, народились пословицы, простые, как само течение жизни, и поучительные, как святые заповеди: «Москва – кому мать, кому мачеха»; «В ней деньгу беречь, себя не стеречь»; «Живучи в Москве, пожить и в тоске»; «Ой, Москва! – она бьет с носка» и т. п. Всякому свое, а счастье не дворянство: не родом ведется, да и не палка – в руки не возьмешь. «Хотел с Москвы сапоги снести, а теперь рад с Москвы голову унести» и т. д.