Я тебя вылечу

Глава 57 — Люблю…

Машинально веду тачку, ругая себя за резкость и грубость.

В моменте — порвало.

На самом деле, я не такой. Хотя, кому я вру? Я, блять, такой, когда броня моя трещит и эмоции продираются сквозь разломы наружу.

Но меньше всего хотелось бы скармливать это Тае… По работе — хер с ним. В личном — нет.

И — нет, я ничего отменять и переигрывать не буду. Мне в ней всего хватает. Если уточнить — мне бывшему. Я — новый, хочет больше. Но это же не повод отказываться от того что есть и необходимо мне, да?

Все логично и правильно.

Но агония внутри нарастает. И я, зная себя, уверен, что этот напалм обязательно ебнет по Зотовой. Рано или поздно.

Короче, лучше бы тебе влюбиться по уши, жена моя будущая. Или, я за себя не отвечаю.

На светофорах пару раз попытаюсь написать ей. Но я не знаю, что говорят в таких случаях. Горыныч советовал без угроз.

В общем, вся надежда опять на Зотову!

А перспективы у тебя, Таисия Валерьевна, и так весьма сомнительные: растяжка между отстранённостью, вечной занятостью и взрывами эмоций, превращающие меня в категоричного тирана — это не то, что делает брак счастливым.

Ты же понимаешь, что я не подарок, да? Ты принимаешь меня? У тебя же есть какие-то версии нашего счастья при этом дано? Потому что все мои версии родились только в контексте того, что ты любишь меня…

Вообще-то, Хасанов, ты ни разу ей сам не сказал этого.

В свое оправдание хочу сказать, что пытался раз десять!

Попытка без результата ничего не даёт. Это же не операционная, где даже с каждой неудачей ты набирается опыта.

Здесь опыт не нужен. Один раз скажи это ей!..

Люблю.

— Люблю… — вслух невнятно произношу я.

Мать твою, какое сложное для произношения слово! Кто бы мог подумать?

Как кретин мямлю что-то… Жесть!

А внутри ведь вполне органично все произносится — и нежности, и признания.

Я напишу лучше. Точно.

Поднимаю с сиденья телефон.

Ну детсад…

Бросаю обратно.

На съезде с моста неожиданно образуется пробка. Впереди стоящие тачки загораются тормозными огнями.

Делаю музыку тише. Ложусь на руль.

Ну чего ты сдыхаешь, Хасанов?

Все живы, и у всех есть шанс встать на ноги. Это — главное. Чего ты упёрся в свои эмоции?..

А упёрся я потому что на благодарности любви не вырастить. Крепкий брак — да. А чувства — нет. У меня вон Юлька столько лет перед глазами. Что-то я её ни разу рядом с мужем счастливой не видел. И я интеллигентно прикрыв глаза не схаваю потом никакого "Горыныча". Поубиваю нахер всех…

Но у нас же иначе?

Поток машин замедляется и выстраивается в одну полосу. Обгоняя грузовик, ныряю в этот поток. Там что-то впереди… Дым, гарь, сирены…

Отвечаю на вызов.

— Да.

— Привет…

Тая!

На съезде большая авария в несколько машин. С другой стороны не могут пробиться скорые. Побитые тачки дымятся… Черт, надо помочь!

— Срочный вопрос?

— Нет. Я просто хотела сказать…

Вижу тело на асфальте.

— Не сейчас!

Паркуюсь криво на обочине, вылетаю из машины. Бегу в сторону людей. Суета, крики. Не вижу ни врачей, ни ментов. Кто-то бежит с огнетушителем. Его ловит женщина, не пуская к горящей машине.

Пиздец!

Двое мужчин пытаются поднять с асфальта человека без сознания.

По положению ног, я вижу что сломан позвоночник и скорее всего тазобедренный. Видимо, выбросило из лобового.

— Не трогайте! — кричу им. — Я врач. Не трогать его!

Нельзя поднимать без фиксации.

Растерянно тормозят, оглядываясь на меня.

Падаю перед ним на колени трогая пульс. Запах алкоголя…

Отыскиваю пальцами пульс на шеи пострадавшего.

Пульса нет! Нужно делать реанимацию.

Ощупываю, чуть касаясь, череп.

Нет, все! Поздно реанимировать. Травма, несовместимая с жизнью.

— Мужик, ебнет сейчас! — кричат мне эти двое, сквозь шум сирен, пятясь назад.

— Что?

Ищу взглядом то, что должно ебнуть.

Тачка активно горит.

Машина вспыхивает ярче…

И грохот, и вспышку я уже осознаю краем уплывающего сознания после толчка взрывной волны. От удара об землю отключаюсь.

Сирены…сирены…сирены… звучат на разные лады.

Муть какая-то…

Боль тупая…

Не могу понять, где болит…

Жаль не написал Тае, что люблю…

Рывки…

— … Слушай, это же Хасанов! Нейрохирург. Посмотри!

— …Да я его в лицо не видел ни разу. Но наслышал.

— Он, точно тебе говорю! Я ему привозил месяц назад пациента. Местный боженька. С того света людей достает.

— Дела… Кто ж боженьку достанет теперь? Куда повезем-то?

— Черепно-мозговая, "домой" повезём…

Шум двигателя, грохот носилок,

Гул лифта…

…Очень знакомые все звуки. И правда, словно еду домой…

Черепно-мозговая…

У кого?…

— Там папа!! — испуганный крик Леры.

— Так! Все назад, — властно командует Ира. — Руслан?.. — приближается ее голос. — Рус, ты слышишь меня?

По глазам режет полоска света.

Но я не могу сопротивляться этому неприятному ощущению.

— Реакция зрачка есть! Сожми палец мой, если слышишь.

Давит мне на ладонь.

Я словно заблудился в своем теле и не могу отыскать тот рычаг, который отвечает за сжатие.

— Зотова! Горыныч!

Каталка движется.

— Ебать… — слышу голос Горыныча. — Ну ты, брат, накаркал…

— Руслан… — чувствую выдох Таи. — Руслан!

Онемевшей кожей едва чувствую, как ощупывает мою голову.

— Как же так?.. Как так??

— Тая, мойся, иди!

— В смысле… Бергмана вызывай! Срочно!

— Он ребенка взял. Не получится.

— А кто в травме свободен?

— Везде аврал. Самим придется.

Самим… Конечно самим… Нужно подняться… Голова такая тяжёлая…

— Э-э-э! Зотова! Ну ты ещё рядом упади. Наркоз ставим.

— Руслан, пожалуйста… — прижимается она лицом к моему, и с надрывом шепчет: — Пожалуйста… Открой глаза, родной… Я так тебя люблю… Очень-очень-очень… Я не смогу тебя резать… Пожалуйста, родной…

"Люблю…".

— Улыбается! — тихо вскрикивает Ира. — Он улыбается!

"Резать.."?! Меня??

С трудом разлепляю свинцовые веки.

— Горыныч, — хриплю я. — Ты это… — туплю я. — Убери от меня её… С ума сошел, что ли… Она мне там сейчас нафеячит с испугу…

Тянусь онемевшей рукой к голове.

— Ох ты ж… Хасан вернулся! — ловят мою руку, прижимая к телу. — Терпи, брат. Больше некому. Только Таюша. Идёт мыться быстро! — повышает голос и рычит на нее. — Я изящно не умею, только леща могу бодрящего дать! Давай, Зотова!! Бегом! Боженьку будем лечить. Почистим рану, соберём тебе голову твою гениальную… — опять начинает низко ворковать со мной, успокаивая.

— Ты это… — мямлю я, чувствуя, как в вену врезается игла. — Присмотри там за ней… Чтобы не волновалась… Я люблю ее…

— Знаю… — басит миролюбиво Горыныч. — Обязательно присмотрю. Не переживай. Давай стих мне читай какой-нибудь…

- “Над седой равниной моря ветер тучи собирает… Между тучами и морем гордо реет Буревестник… черной молнии подобный…”

Декларирую вяло “Песнь о Буревестнике”. Я знаю, он тащится от этого мульта. И хочется немного поднять ему настроение.

- “То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам!..”

— Про любовь давай!

— Про любовь?… Горыныч… — вспоминаю я про любовь.

У тебя сын растет… — пытаюсь сказать я.

Но свет гаснет резко, на долю секунды превращаясь в яркий пучок в середине экрана. С таким звуком, как древний ламповый телевизор из моего раннего детства.

Щелк…