Я тебя вылечу

Глава 20 — Огонь!

Оказывается, мне очень сложно разделить в себе врача и мужчину. Нет, я знал, что такая проблема есть, но меня не парило. А сейчас просто раздвоение личности! И внутренний ринг.

Раунд за раундом проигрывает то один, то другой.

Как мужчине мне хочется ее прикрыть от всего, что сейчас обрушится на нее. Как врачу — казнить. И обрушиться первым!

— Брейк, короче…

Никто не должен проиграть. Ни врач, ни мужчина.

Выхожу из кабинета.

— Где она?

— В подсобке…

Как побитая кошка спряталась. Там, где людей не бывает.

Открываю дверь в подсобное помещение.

Вздрагивает.

Сидит у стены на кушетке. Поджав к себе колени. Обувь валяется на полу. Смотрит слепо в стену напротив.

Меня игнорирует…

Ну, хоть не рыдает, уже хорошо.

Вокруг разложены стопками одеяла и подушки, ещё какая-то больничная утварь.

Запираю дверь изнутри на шпингалет.

Подкатываю к ней кресло каталку. Сажусь.

Дышит часто, нервно… Лицо пятнами. Пальцы трясутся. Переживает.

— Тая…

Переводит на меня расфокусированный взгляд.

Мы молчим…

Сползает с кушетки в бок, встаёт лицом к окну.

У меня огромный барьер на проявления чувств в быту. С ним сделать никогда ничего не получалось. Нас так воспитывали… Покер-фейс — это интеллигентно и правильно, щенячьи радости — дурной тон, слабость.

Если меня и срывает, то только от чувств негативных.

В сексе — пожалуйста. Легко выдаю с обоими знаками. А вот так — обнять, пожалеть, посмеяться в голос… Затык.

Я обычно… логикой… поступками… выражаю свои чувства.

Но с Зотовой это не прокатит. Эмоциональная… Как Лера. Ничего не аффективного сейчас не воспримет. ЧТо там дочь говорила надо делать? Обнять?

И я, ломая этот барьер, словно сам не свой ищу в себе то, что ей надо.

— Тая… — обнимая за плечи, прижимаю к себе спиной.

Внутри опять бушует буря! Я быстро и сбивчиво дышу в нежное ушко…

Мне хочется трахнуть ее здесь на подоконнике горячо, грубо… Потому что там все мои эмоции, я ей хочу их дать. Чтобы выключить ненадолго мозги. Потом тихо уволить. А потом попробовать построить какие-то отношения. И крутил я ее кольцо на пальце… Сниму! Вне клиники это вообще мало меня ебёт — нормы приличия. Но… это моя версия. Это не ее версия!

Неожиданно она разворачивается и прячет нос на моей шее. Я чувствую что он мокрый. Вот теперь — плачет. Ну, черт…

Поднимаю ее лицо ладонями, заглядываю в глаза.

Накрывает… Почему-то нежностью…

Ты едешь крышей, Хасанов. А тебе нельзя.

— Как мужчине мне хочется тебя защитить, — шепчу ей в губы, стараясь не слететь с катушек. — Очень хочется. Очень…

Отвожу пальцами прядь волос за ушко.

— Как врач, обязан уволить, — сглатываю я. — Я, честно, с трудом понимаю, как это совместить. Но… я буду искать способ.

Прижимаюсь к ее солёным губам своими. Замираю от подкативших эмоций…с тихим рычанием, впиваюсь в нее глубже!

Она мягкая и податливая…

Касаюсь ее теплого языка…

Не отвечает совсем.

— Стоп! — аккуратный толчок в грудь.

А меня никогда женщины не отталкивали. Вообще никогда! Это опять сбивает. Теряюсь…

— Мне так не надо!

Прищуривает гневно слезящиеся глаза. Шмыгает носом.

— Я уверена, ясно? Уверена. Несколько раз проверила после того, как сшила. Все было правильно.

Опять отворачивается к окну.

— Таисия… Это ты накосячила. Ничего не поделаешь. Медсестра — тоже. Но ты — больше!

— Вы мне мешаете, Руслан Таирович.

— Чему именно?

— Думать.

Обескураженно зависаю.

— Хм… Хорошее дело — думать.

— Уходите!

— Окей…

Ну, блять, чего ты такая сложная девочка?!

Выхожу из подсобки, стоя в коридоре, наблюдаю, как размазывая тушь, вытирает слезы и начинает листать назначения в подложках. Хмурит свои красивые брови, перебирая листы.

— Зайди ко мне. Ну… Как "подумаешь"…

— Дверь, пожалуйста, — сурово.

Какая уверенная… Огрызается.

Это, надо признаться, вызывает внутри меня раздрай. И машинально начинают лезть мысли — а как ещё это могло случиться, если это таки не Зотова.

Но это, блять, Зотова! Никак по-другому случиться не могло, если откинуть фантастику.

Просто мне очень жаль терять ее как сотрудника, и мне не хочется быть орудием наказания, да. И я ищу оправдания. Вот и все!

Проходя мимо палаты Бойко, заглядываю. Возле него пока дежурит Анохина. Подхожу. Смотрю на него. Он под снотворным…

Замечаю краем глаза, как трясутся руки у Ксении. Тоже впечатлилась?

Ловлю ее запястье, считаю пульс. Он шкалит… Руки ледяные, мокрые… И носогубный треугольник белый.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — сдержанно.

— Попроси у Ирины Васильевны спазмолитик.

— Да мне не надо! — вздрагивает голос.

— Тебе может и не надо. А моим пациентам надо, чтобы рядом с ними были здоровые сконцентрированные врачи. Быстро!

Ухожу к себе.

Сидя в кресле кручу личное дело Зотовой. Ни одного выговора, ни одного нарекания. Пионерка-отличница. И диплом — красный. А красный диплом в меде — это или большие деньги или аховая упертость и усидчивость. У меня, например, не красный. У брата тоже — не красный.

Да чтоб тебя, Зотова. Как ты могла?!

Персонал носится по отделению, проверяя все документы пациентов и доводя все до совершенства. Потому что знают, я сейчас пойду проверять. И не дай Бог…

— Ирин, сходи за кофе, пожалуйста, — выглядываю я.

— Я не могу, у меня аврал, — перебирает амбулаторные карты. — Зотову отправьте…

— Да чего уж после драки кулаками махать, — киваю на карты. — А Зотова у нас занята.

— Чем?

— Думает.

— Одна из немногих, прошу заметить!

Защищает…

— Не сыпь мне соль… Иди. И себе купи.

Разглядываю фотку в личном деле. Совсем девочка там. Она и сейчас девочка. Толковая…

Как так, а?!

Ты ее сейчас уволишь, Хасанов, и она тебя близко не подпустит. Выйдет за своего Варшавина!

И чо, блять, теперь?

А там, на ужине она мне ответила… Не только на поцелуй.

Вспоминаю, как сжались ее пальцы на моем теле. Как язык лизнул мой в ответ и зубки горячо впились в губу!… Огонь девочка!

Морщась, со стоном поправляю ширинку, закатывая глаза.

— Да пиздец…

Внезапно дверь распахивается без стука. Таисия решительно залетает в кабинет. Босая! По боевому сдув прядь с лица, шлёпает передо мной подложками.

От неожиданности и напора приходится отпрянуть назад.

Вопросительно дёргаю бровью.

— Это что за атака?

— Я же сказала — не мой косяк! Смотрите…

Вынимает из зажима назначения.

— На каждом из листов вверху написана фамилия пациента! Но зажим, прижимая первый лист не даёт ее видеть на остальных. Медсестры редко вытаскивают и проверяют, надеясь на врачей.

— Да, медсестра тоже виновата. Но подшила его туда ты!

— Да, подождите!! Я не всё сказала, — нависает надо мной. — Берём назначения Бойко. На первом листе процедуры, на втором — препараты. На первом листе две дырки от степлера, на втором…

Переворачивает.

— Четыре! Берём назначения второго моего пациента. Тоже самое — тут две, тут четыре. Меняем местами! И… лишние дырки теперь совпадают! Кто-то взял с моего стола в ординаторской подложки и аккуратно переколол последние листы, вот. Посмотрите какие дырочки корявые, они не степлером пробиты. И я НЕ накосячила! — яростно. — Меня тупо подставили! Потому что сделать это можно было только намеренно! У Вас тут полный бардак с персоналом, Руслан Таирович! — задыхается от возмущения, выпрямляясь.

Хлопаю глазами на эту нахалку. Но… права!! Бардак полный, руки связаны.

— И вот… — обходит стол.

Берет в ладони моё лицо, впивается на мгновение в губы.

— Оу… — замираю, вжимаясь от неожиданности затылком в подголовник.

Пытаюсь поймать поцелуй, но уже поздно. Быстро отстраняется.

Уверенным шагом идёт к выходу.

Так… Так-так-так! — пытаюсь собраться я.

— Стоять! И как я это по-твоему должен доказывать?!

— Вы заведующий, бардак у Вас, Вы и доказывайте!

Хлопает дверью.

Шокированно ухмыляюсь. Вот это огонь!