Я тебя вылечу

Глава 32 — Сети

Сегодня Хасанов отпустил меня пораньше. А его никто не отпустил…

Но ходят слухи, что нового хирурга уже нашли. Мы его ждём не меньше Тирановича. Потому что мы тоже очень устали от такого графика, а на Руслана вообще смотреть больно!

Вспоминаю, что вчера вечером прихватила для него рубашку и брюки из дома. Ночевал он в больнице. Но с утра в кабинете хозяйничала "Карловна", и я не решилась зайти. Она смотрит на меня волком.

Это так несправедливо, что она поселилась в его кабинете!

Как только она выходит, принципиально заношу вещи туда, в его шкаф. Они на вешалке и в чехле.

Открываю дверцу. Оттуда разит ее духами. От ее пальто.

Торможу, не желая, чтобы вещи Хасанова пропахли.

— Не поняла… — возвращается она внезапно. — Что ты здесь делаешь?

— Выполняю распоряжение Хасанова.

— Какое?

— Повесить его костюм.

— Ну так вперёд.

У меня зудит и подмывает укусить ее за то, что он спит сейчас не здесь, а у Ирины.

— Руслан Таирович настрого запретил использовать в отделении парфюм и подобную летучую химию. У нас есть астматики. Это может вызвать приступ и осложнения, — выговариваю ей, покрываясь румянцем. — А в шкафу разит парфюмом. Вашим. И его вещи теперь там оставить нельзя. Они пропахнут. И он не сможет в них работать.

Пытаюсь говорить нейтрально, но получается с претензией.

Чуть осаживаясь, поджимает недовольно губы.

— Я на его кресле оставлю.

Кладу демонстративно на кресло так, чтобы сесть было нельзя.

Ну бесит меня то, что она садится в его кресло!

Не только меня. Бесит и Ир Васильевну, и Горыныча, и всех старожилов отделения. Все помнят, как она подставила Милованову с донором. И выписала вникуда пациентку с болевым синдромом, которая в ту же ночь и умерла. Вероятно от спазма, не получив дозу.

И Ульяну Карловну не любят…

Все видят, что она сильно утяжеляет дежурства Хасанова своим присутствием.

А есть ли какая-то помощь с ее стороны, то нам неведомо.

— Зайди ко мне в конце дежурства.

— Оно закончилось десять минут назад.

— В смысле?

— А меня Хасанов отпустил.

У Ника сегодня день рождения…

Не дожидаясь плевка ядом, быстренько ретируюсь из кабинета.

— Таюш, пора… — ждёт у ресепшена Дава.

— Минуту.

Тихо захожу в подсобку. Хасанов спит.

Небритый, хмурый…

Наклоняюсь, невесомо целую его в висок. Вдыхаю выраженный мужской запах его волос.

— Тая… — выдыхает он во сне, переворачиваясь.

Трётся затылком о подушку.

Стою, улыбаюсь как дурочка. Я ему снюсь?

Ловлю себя на фантазии, сесть на него сверху. И пока он сонный, расстегнуть ему ширинку… сжать его член и… И… не такая уж я смелая и уверенная в себе дама, чтобы провернуть эту фантазию. Особенно с учётом отсутствия двери. И вероятности, что Хасанов просто ссадит меня с этого “трамвая”, возмутившись — что я тут устраиваю на рабочем месте?! Моё шаткое самолюбие этого не переживет. И то, что он сам может себе позволить вольности… Так правила в отделении написаны только для персонала и его Величества не касаются!

Возмущает ли меня это? Ну… Это же Хасанов, его можно только принимать таким, каков он есть или не принимать вовсе. Моя женская психика решила — принимать. Такие вот несправедливые, но сладкие игрища.

Между бедер требовательно ноет. Мое уснувшее тело проснулось от его поцелуев и желает жить полноценно.

Закрывая глаза, тону в пьяном и явственно ощущении, словно во мне двигается мужчина. Пальцы на ногах сводит судорогой от острого желания этих ощущений.

— Ты там тоже уснула? — шепчет, заглядывая Ирина Васильевна.

Пора…

На первом этаже, Дава, уверенно берет меня за руку, ведёт в кабинет к главному врачу.

Иду как на эшафот.

Но выбора нет, Давид просил за Ника, как за брата невесты.

Мне кажется это часть культуры евреев — личные связи! С этим ничего не поделаешь.

И я не делаю ничего плохого, всего лишь помогаю брату. Так как могу. Но чувствую себя очень виновато.

— Дядя человек отзывчивый, все будет нормально. Ты взяла снимки?

— Да, конечно. Все взяла. А мне показалось, твои родственники были недовольны "твоим выбором". Зачем ему мне помогать?

— Да. Недовольны. Но он порядочный человек и не может… мм… В общем не принято у нас в лоб требовать таких решений. Меня просто в определенный момент поставят перед карьерным выбором. Как только сочтут, что мои порывы остыли, и я могу соображать головой, а не членом.

— Средневековье! Я уже говорила?

— Говорила. Но с другой стороны, это сеть связей, дающая тебе возможности, если ты эту сеть юзаешь, будь любезен, "оплачивай проезд". Расширяй возможности и связи остальным. Все по-честному. Не хочешь? Значит, не претендуй на то, чтобы пользоваться связями.

— Логично…

Собственно, это же сейчас и происходит со мной.

— Хасанова, вон, уже лет пятнадцать маринуют, пытаясь в эту сеть вплести, — смеётся он. — А он, подлец, судя по всему, пользуется, но уворачивается. Впрочем, я такой же "подлец"!

— Уворачивается?.. — прикусив губу, уточняю я. — От Ульяны Карловны уворачивается?

— Тсс… — оборачиваясь, прижимает палец к губам. — Не будем его палить и обсуждать это вслух. Потому что он, как и положено нам, настоящим подлецам, таки периодически питает надежды семьи на этот брак.

Хм…

Значит, тебе, барину, можно делать вид, что ты чей-то жених, а мне запрещено?!

Я хотя бы ради брата это делаю!

Совесть моя успокаивается.

Но Ульяна Карловна становится мне неприятнее ещё во сто крат. А мне нельзя с ней ссориться, она многое решает сейчас тоже.

Карл Ильич, читает весь анамнез Ника. Периодически поглядывая то на меня, то на Давида.

— А что сказал Хасанов? Вы ему показывали?

— Я ему звонила пару месяцев назад по этому вопросу. На тот момент он сказал, что в отделении нет мест. А так как операция не экстренная и жизни не угрожает… в очередь. А у нас каждый месяц на счету…

— Ясно. Ну что ж… У меня есть одно окно в очереди. Пациент уехал лечиться в Испанию. Ему больше не актуально. Положим Никиту Валерьевича вместо него на обследование, как только выйдет второй хирург. Пусть посмотрят детально. Большего обещать не могу. Ситуация непростая.

— Большое спасибо! Огромное!!

Кивает.

— Давид, задержись… — намекает, что мне пора выйти.

Собираю быстренько снимки и бумажки.

Выбегаю за дверь.

Почему? Ну, почему мне так сложно было попросить это у Хасанова?

Но почему-то очень сложно. Эти тонкости я не могу объяснить внятно даже себе. Их много. Например, потому что, если он откажет, то всё, никакой другой инстанции больше не будет. А так, если отказал бы Бергман, ещё можно падать в ноги Руслану.

А ещё потому что стыдно пихать ему дополнительную нагрузку в такой момент, если вдруг не откажет. А Бергман устроит Никиту планово, а не "сверху'' нагрузки.

Ну и ещё, Хасанов может воспринять наше личное с ним как тактику. И ему будет неприятно… И это может повлиять на его решения по отношению к Нику. Передаст его другому врачу, например. Какой-нибудь "Ольге Палне". И я боюсь сделать неправильный шаг.

Но как-то сообщить надо.

Кручу в руках телефон. Неожиданно он пишет мне первый.

Тиранович: Тая, я помню, что отпустил тебя, но… нужно заехать к Лере. Она там рыдает опять, мне некогда выяснять почему.

Зотова: У меня у брата день рождения… Я ещё подарок не купила.

А Никита там совсем один. Я точно знаю, что он никого из своих бывших друзей не позовет!

Тиранович: Я все понимаю. Но. Пожалуйста, Тай. Она одна там.

Вздрагиваю от неожиданной идеи.

Зотова: А можно я ее к себе заберу? Пожалуйста! До завтра. Уверена, она будет очень рада.

Тиранович: Уверен, что она будет комплексовать в среде здоровых подростков. Это ее расстроит.

Зотова: Там только я буду и мой брат! Он тоже колясочник. Так что…

С колотящимся сердцем жду ответа.

Пусть не прямо, но я ему сказала…

Тиранович: Неожиданно.

Зотова: Можно?..

Тиранович: Ок. Если Лера захочет — я не против.

Зотова: Все будет хорошо, я обещаю!

Ну вот… Осталось признаться в том, что я здесь только ради брата.

А так бы бежала от этого Тирана, ломая ноги.

Себе-то хоть не ври…бежала бы она… пф.