Я тебя вылечу

Глава 15 — Властью данной мне

Сутки… Пришлось освободить целые сутки. Два ночных перелёта. Устал — ужас. Но это стоило того. Выставка современной медицинской техники. И я знаю, что нам нужно приобрести любой кровью, чтобы повторять подвиги немцев. Пациентам это обойдется в итоге раз в десять дешевле, чем в немецкой клинике. Да и вообще, со временем можно будет выделять какие-то квоты для тех, кто не в состоянии оплатить.

Зажимая в руке смету и тех паспорта заглядываю к Карлу Ильичу. Он говорит по телефону. Явно с начальством из министерства. Кивает. Показывает мне "тихо".

Оставляю на столе перед ним документы.

— В лизинг…

Тыкаю пальцем в свой телефон, прося его, чтобы позвонил, как освободится.

Покупаю стакан кофе и поднимаюсь к себе в отделение.

Прямо у входа меня встречает возмущенная Ксения.

— Руслан Таирович! Почему я-то опять дежурю в воскресенье?!

— А кто?

— Зотова пусть! Она же стояла в графике.

Да, я его поменял.

— Зотова не может. У нее другие задачи.

— А я тоже не могу! Ну, Давид Львович пусть. Вы же новенького взяли?

— Нет. Давид Львович сегодня работает первый день. Он не может остаться в отделении завтра один. Он пациентов не знает. Это же элементарно.

— Пусть тогда Ваша Зотова "задачи" после дежурства исполняет!

— Исполняешь сейчас ты! — резко торможу я.

— В смысле?

— Я что у тебя совета или консультации спросил — как мне график дежурств выстраивать?

— Нет… — осаживается.

— А раз не спросил, не отнимай мое время. Я тебе не мама. Ты беседу на кухне и разговор начальством не путай. Капризничать со мной не нужно. Выбирай тон. Отчёты мне по своим пациентам быстро.

— Доронин уже… — начинает она.

— В письменном виде. Я хочу видеть детальный эпикриз, подтвержденный анализами.

Вечно не может документы нормально оформить.

Отворачиваюсь от Ксении к стойке старшей сестры.

— Ирина, привет.

— Здравствуйте, Руслан Тира…Таирович! — с неловкой улыбкой поджимает губы.

— Я смотрю Зотова тебе много жалуется, да? — строго поднимаю бровь.

— Ни боже мой! — распахивает глаза Ирина Васильевна. — Слова плохого не сказала.

Прикрывает…

— Кстати, где она?

— Она… Она Борису Горынычу помогает.

— И чем же она может помогать Горынычу? — с неприятным удивлением пытаюсь придумать хоть одну годную версию.

— Или он ей, — пожимает плечами. — Подбирают препарат для анестезии нашему супер-аллергику.

— Мм… Хорошее дело…

Дело хорошее, а настроение у меня не очень.

Дохожу до ординаторской. Смотрю через прозрачное стекло в двери… Это я распорядился сменить двери. Чтобы мой не инициативный персонал всегда помнил, что от меня хрен спрячешься. Работать будут все! И что ординаторская — не место для свиданий, тоже чтобы не забывали. Текучка в моем отделении большая…

Как мило… Зотова, щеки порвешь, улыбаться.

Горыныч перевернув ее руку, что-то показывает пальцем на предплечье.

Ты там чего хулиганишь, Горыныч, м? Девочку мою искушаешь… Это моя крепостная! Только я в нее могу пальцами тыкать.

Люби свою Юлию Юрьевну.

Идиот он, конечно, что Юльку не додавил. За своё надо рвать… А иногда и врать, шантажировать, подкупать, давить и далее по схеме. Потому что иначе ничего в этом дрянном мире не добиться. И ведь, даром, что Горыныч, а опустил руки…

Достаю телефон.

Ещё один шанс тебе Горыныч. Не проеби! Давай, свое брутальное очарование в правильные акции инвестируй, Зотова для тебя ещё совсем школьница.

— Юлия Юрьевна, привет.

— Руслан Таирович? Привет.

— А ты в отделении сейчас?

— Да, — растерянно.

— Попросить хотел, помочь мне по твоему профилю с одним пациентом.

— Сейчас? Я уже убегаю. С ночной смены…

— Если можно — сейчас. Долго не задержу.

— Хорошо, только я с сыном. На десять минут буквально.

— Жду.

Захожу в ординаторскую.

— Доброе утро.

Пожимаю лапу Горынычу. Поднимаю со стола пластиковую подложку с прищепкой. В нее подколоты анализы нашего супер-аллергика.

— Господи, как он живет-то? На все ж аллергия. Хоть костный мозг пересаживай… Вот в таком вот виде, Зотова, — взмахиваю подложкой, — нельзя с документами работать. Их надо сразу же подшивать в карту пациента. Иначе рассыпешь, растеряешь.

— А это копии…

— Ладно, живи.

Стукнув, в ординаторскую заходит Юля с пацаном лет шести.

Наш разговор обрывается на полуслове от резко подскочившего напряжения.

— Здравствуйте… — просаживается нервно ее голос.

— Юль… Юрьевна… — добавляю я отчество для иллюзии официоза. — У нас пациент тяжёлый аллергик. Подскажи нашему Горынычу… Какие сейчас есть самые эффективные и гипоаллергенные схемы.

Тот переводит на меня охеревший взгляд, с вопросом дергая бровью.

“Властью данной мне…” свожу короче вас, горемык, еще разок. А вдруг Горыныч одумается?

Давай уже вынимай свои яйца! — прищуриваюсь на него выразительно. Столько лет уже…

— Куда?! — перехватываю руку пацана, ловко дергающую позвонок в стоящем у двери макете скелета.

Но не успеваю!

Конструкция с грохотом рассыпается по полу.

Поджав губы, держу его руку, крепко сжимающую позвонок.

А руки у пацана… крепкие, с чуть узловатыми костяшками… перевожу взгляд ему на лицо. И на подбородке ямочка…

Как у Горыныча. Правда у того из-за бороды не видно. Но я видел его побритым.

А Юлькиного мужа я знаю. Астеничный интеллигент. И никаких ямочек… А ямочка дело такое, она обязана у кого-то из родителей быть! Есть конечно редкие исключения… Но… Но…

Да ну нахрен?!

— Ой… — смущается Юля. — Извините, пожалуйста… Стёп! — шипит на него. — Ну, ты что наделал?!

— Ничо я… Это не я… — бурчит он, выкидывая за спиной позвонок.

— Ничего. Я студентов отправлю. Пусть собирают. Зотова, за мной…

Оставляю их в ординаторской.

Слегка ошалев от допущенной мысли, иду, ничего не видя перед собой.

— Суббота, Руслан Таирович. Какие студенты? Их нет.

— Я знаю…

Горыныч про мальчишку в курсе?.. Он хоть раз ее ребенка видел? Я — нет. Это был первый засвет…

Открыв дверь в кабинет, резко останавливаюсь. Таисия врезается мне в спину.

— Ой…

— Ничего… — бормочу я.

Отхожу, пропуская ее внутрь. Закрываю дверь. Смотрю ей слепо в глаза, думая о своем… Красивые глаза…

Прокашливается, поправляя волосы.

— Эм… Вы что-то хотели от меня?

— Что-то хотел… — тормозя, киваю ей. — Как дела?

— Более менее. Но у меня же своих пациентов нет…

— Держи.

Выбираю ей две папки из стопки. Делаю к ней шаг ближе, вкладываю в руку.

— Это теперь твои…

Ну ты как букет цветов даришь, Хасанов!

А она как неожиданный букет принимает.

— Спасибо… — смущённо

Ловлю себя неконтролируемом желании, закрыть глаза и… Такие губы у неё… мягкие, трепетные…

Она нервно облизывает их.

Подаюсь чуть ближе, не сводя глаз.

Так!!

Резко отворачиваюсь. Ну ладно — тогда. Пьян был! Но сейчас то что за спецэффекты такие?!

Ну, красивая девочка, да. Да — манящая. Интересная — да. Не глупая… Но что ж теперь? Адекватность терять? А из-за каких тогда ее терять-то?

Не из-за каких не терять!! Что за глупости? Не надо ее в сексуальных своих фантазиях юзать, Хасанов. И заносить на поворотах не будет!

Да.

— Я могу идти? — подрагивает ее голос.

Стук в дверь.

— Можно? — мужской голос.

Разворачиваюсь.

Парень лет двадцати пяти… Вьющаяся темная шевелюра, улыбка…

— Я — Давид Варшавин. Нас ещё не представил Карл Ильич, но он занят и я решил зайти к Вам сам, Руслан Таирович. Чтобы не терять рабочий день.

— Это правильно, — пытливо рассматриваю его.

Жмём друг другу руки.

Энергичный, уверенный. Взгляд цепкий, внимательный.

Ну… Будем надеяться, что нам повезло?

— Надеюсь, сработаемся, — киваю я. — Минуту…

Просматриваю сообщения на телефоне, чтобы не пропустить ничего экстренного.

— Таюшка, привет… — шепчет он ей.

Проводит незаметно ей рукой по спине.

— Привет, Дава… Очень рада, что ты здесь.

Это что ещё за?!..

Меня обваривает волной жгучей ревности. Дыхание встаёт в лёгких…

Поднимаю на них возмущенный взгляд. И опять зависаю. Не дохера ли у девочки власти над моими эмоциями?

Это вопрос риторический.

А вопрос практический — а что с этим делать?

Рада ты, да?..

— Зотова, свободна.

Вернее, ровно наоборот!

— Мне за дверью, может, подождать? — бросает взгляд ей вслед Давид.

“Властью данной мне…”

— Нет. Жди здесь…

Не было печали!