Я тебя вылечу

Глава 10 — Незавидное положение

Вернувшись из морга ближе к вечеру в отделение, иду по коридору. За мной медбрат на каталке везёт пациента с процедуры, негромко разговаривая по дороге с Борисом Горынычем, нашим анестезиологом. Надо узнать его настоящее отчество… Во избежание неловких моментов.

Останавливаюсь у ВИП-палаты. Там буянит пациент, не давая пройти.

— …И я здесь буду решать, ясно — что мне можно, а что нельзя?! А Вас я всех пересажаю! Я пока ещё главный прокурор!

— Зайдите в палату, пожалуйста, — открывает дверь Ирина Васильевна. — Вы мешаете работе персонала.

Рассерженно бьёт по двери, она пролетает в сантиметрах от моего лица. И врезается в стену.

Вскрикиваю!

И вижу, как отдергивает ударенную руку Ирина Васильевна.

— Ваше благородие, Пал Михалыч, — успокаивающе приобнимает его за плечи могучий Горыныч. — У нас здесь на все отделение один Царь-батюшка. Очень ревнивый! И не выносит, когда кто-то карает его крепостных, помимо него самого. Это я на Хасанова Вам намекаю… Девочку напугали, — кивает на меня. — Ирине Васильевне руку повредили… Женщины-с… Разве-с можно-с с ними воевать? — со смешливой умиротворяющей ноткой.

Незаметно машет за спиной пальцами Ирине Васильевне.

Она бежит к стойке, вынимает заряженный шприц, прячет его в кулак.

— А это всё с Вами сейчас происходит, потому что Ваша опухоль давит на мозг и меняет Ваше поведение. Делает Вас агрессивным, дерзким, самонадеянным, несамокритичным. Это пройдет, — убедительно моргает он прокурору. — Как только Руслан Таирович еее извлечёт. А пока — отдохнем немного.

Ловко втыкает в его плечо иглу.

Павел Михайлович, удивлённо взглянув на шприц, чуть оседает в лапах Горыныча. Он отводит пациента в палату.

С любопытством разглядываю палату в открытую дверь.

Вполне себе ВИП! Шикарные шторы, плазма, цветы, озонатор…

Горыныч отламывает из роскошного букета, стоящего на тумбе цветочек и проходя мимо меня, вставляет мне в волосы.

— Не пугайтесь, Таечка, среди наших бывает.

Это так ми-и-ило… Что я расцветаю в улыбке. Вот… приятный дяденька, даром, что матом орёт на студентов и не возвышенно унижает.

— Спасибо!

Встречаюсь взглядом с Хасановым.

Выходя из старой операционной, отданной под обучение студентов, снимает испачканный в крови халат.

Ловит какого-то парня за локоть.

— Ещё раз встанешь без разрешения, я тебе седалищный нерв обратно перекушу.

— Ой… — смывается тот в палату.

— Почему у меня персонал за пациентами не следит?

Злой!

— Бардак устроили…

Заглядывает в сестринскую.

— Все чай попили?

Оттуда дружно вываливает стайка медсестер вперемешку со студентами.

Следом заглядывает в ординаторскую, выживая взглядом оттуда Ксению.

Останавливается передо мной.

Демонстративно смотрит на часы.

— Поехали.

— К Вам?

— Нет.

Замечаю, как Ксения незаметно возвращается в ординаторскую за его спиной.

— Тортик не забудьте! — иду одеваться.

— Да уж, не забуду. Жду в машине.

Куртка моя вышла из строя и нести ремонтировать замок пока некогда. Поэтому я сегодня в приличном виде — платье и пальто.

Надеваю ботильоны на каблуках, вздыхая, что сейчас выхвачу от Хасанова. Но другой подходящей обуви под этот лук у меня нет. Не в кроссовках же…

Поправляю прическу перед зеркалом, цветочек. Красота…

Сегодня, несмотря на недосып я какая-то… Сама себе нравлюсь!

А вот не буду убирать цветок. Шапку закидываю в сумочку. Щеки рдеют…

Замечаю в отражении, как ревниво смотрит на меня Ксения.

— И чем только ты его взяла?..

— Никого я не брала. Просто исполняю поручения.

— Исполнительная какая… — вспыхивают с угрозой ее глаза.

Игнорирую, тоже рассерженно прищуриваюсь.

— Только что, может, позвоночником… Пф! А в операционной, говорят, ты криворукая.

Цепляет… Потому что — правда.

— Почему он тебя не отстранил?

— Мой опыт — дело наживное. А твоя безалаберность — неискоренимое! — задираю подбородок.

И захватив сумку, смываюсь из ординаторской.

Ирина Васильевна немного мне посплетничала. Ксения, как оказалось, любимое и единственное чадо Ольги Палны, второго хирурга и заместителя Тираныча. Ольга Пална переводится в скором времени в другую клинику, на хорошую, но административную должность. А Ксению очень хочет пристроить к Хасанову на свое место. Но у той ни опыта, ни рвения, ни умения угождать барину.

Ольга Пална сама пыталась подтянуть дочь, но Хасанов растащил их в разные смены, не позволив ей прикрывать косяки дочери. Не любит кумовства…

Да и вообще, кто Ксении доверит самостоятельно операции проводить? Мне кажется, это такое далёкое будущее для нас обеих, что и думать об этом не стоит. И ревность ее к моему месту ассистента — глупая. Опыта у меня на год меньше, чем у нее. То есть — попросту нет его! Кто ж меня в замы поставит? Ассистентом взял и на том спасибо.

Но из молодняка никто со мной не общается. Личный ассистент Хасанова — "голубая кровь" и особое положение, рупор Царя. И если Ирине Васильевне это прощают — передавать его распоряжения, — то мне — новенькой и зелёной — нет. Невзлюбили заранее. И уверена будут саботировать… Ох. Положение моё не завидно!

Спускаюсь вниз, Хасанов выходит, открывая мне дверцу.

В ухе — гарнитура. Разговаривает…

— Очень рад слышать… Если бы мог — то с удовольствием… Ну что Вы, Ульяна Карловна… Ульяна. Да. Конечно. Сейчас просто не самое простое время у меня…

“Ульяна Карловна…” — передразнивая про себя его “особенный” тон.

— Не могу оставить дочь. Нет, с сиделками у нас проблемы, не выйдет. Прошу меня извинить!… Но если бы мог, то — конечно! Очень люблю симфонический. Жаль отказывать.

"Прошу меня извинить…" — закатываю глаза. У меня лучше попроси за свои пьяные экзерсисы с клубникой! Устроил моему организму стресс.

— Вы к нам в клинику?! Зачем это Вам? Дамам у нас не место. Куда?! Я Вас умоляю, Ульяна… Ампутации, трупы, экскременты… Нет-нет. Вот, научная работа — это ваше. А кровь и кости оставьте нам, скромным и не брезгливым фельдшерам… — посмеивается.

Что там за настойчивая Ульяна Карловна ещё?

Тебе не все ли равно, Зотова?

"Скромный фельдшер!" Пф… Словно корону шлифанул.

Скашиваю глаза на его профиль.

Выделываетесь перед своей Ульяной Карловной? Ну и ладно…

Сухо улыбается, продолжая разговор междометиями. Ведёт машину…

— Какой ещё сюрприз? — чуть нервно дёргает рубаху на горле, расстегиваю пуговицу. — Мм. С нетерпением буду ждать.

А сам недовольно морщится.

Прощается, отключая звонок.

С лица тут же сползает натянутое подобие улыбки.

— Адрес…

— Чей?

— Ну, свой, положим, я знаю.

— Мой?!

Устало вздыхает.

— Я хочу ещё один кусок торта. Это же несложно, верно?

— Ладно… — настороженно соглашаюсь я.

Диктую адрес.

Через десять минут он останавливается у моего подъезда.

Опережая меня выходит, чтобы открыть дверь.

Но не делает шаг назад. И я стою с ним в упор, вдыхая запах его дорогого парфюма.

И это очень хорошо, что в его руках нет клубники! Иначе, точно покрасил бы мне губы повторно.

Поднимает взгляд по окнам вверх.

— Можно я… — пытаюсь от греха прощемиться между ним и машиной.

— Пригласи меня в гости.

— Эм… Но… — давление моё подскакивает.

Там Ник! А ещё совсем не время для камингаутов!

— Я не могу.

— Ты живёшь с родителями?

— Нет…

— Замужем? — вздрагивают его ноздри.

— Нет…

— Ребенок? Ты написала, что у тебя нет ребенка, Зотова! Ты обманула? — рассерженно.

— Вы что-то имеете против детей? — упираю руки в бока.

— Я "имею против" того, чтобы их мать работала по ненормированному графику, для начала. А значит, мне не подходит такой ассистент.

— Аа… — осаживаюсь я. — Да нет у меня детей…

— А кто есть? — пытливо прищуривается, склоняя с вниманием голову на бок.

Ульяну Карловну свою распрашивай! — едва успеваю прикусить язык.

— Я просто не могу Вас пригласить и всё! Вы бестактны! — возмущённо задохнувшись, выпаливаю я.

— Да? — задумчиво. — Может быть.

— Привыкли тиранить всех в своем отделении. Но моя квартира — это не ваши владения. Это — вне…

— Окей. Не пищи… У меня голова болит. Я подожду.

Сбегаю от него в подъезд. Руки трясутся, я путаю кнопки в лифте. Он поднимает меня выше моего этажа. Сбегаю по ступенькам на этаж ниже.

Дался ему этот торт! Маньяк какой-то…

Открываю дверь.

— Ник, привет!

— Ага…

Бросив сумочку, не разуваясь прохожу на кухню. Любуюсь на пустой поднос.

— Ник, а где торт?

— Эм… А я его съел. Вкусно было. А что?

Шлепаю себе с отчаянием по лицу, изображая фейспалм.

Отлично…