Я тебя вылечу

Глава 48 — За любовь

Ир Васильевна и Викторией делают медовые маски в душе. Смех, шлепки, визг…

А я не хочу.

Человек, ради которого я бы намазалась медом больше не ругает меня за каблуки, кофе и за то, что я сижу нога на ногу.

Теперь — только рычит или игнорирует.

Я не чувствую себя виноватой. Мне обидно…

Нет, я понимаю, что вышло отвратительно. И я виновата, если не разбираться в деталях. Но за то, что он даже не попытался — обидно!

И я рыдаю по ночам, как малолетка, понимая, что все закончилось, не успев начаться. А я уже по уши в него…

— Таюш, будешь грустить, я тебя выкраду отсюда, клянусь.

— Не поможет, Дава.

Мы с ним одни за столом.

— Я другого люблю, — отвожу взгляд.

— Вижу, не дурак, — вздыхает, улыбаясь.

— Извини… — пожимаю плечами.

— Перестань! — миролюбиво. — Но будет тупить твой "другой", все равно выкраду.

— Да всё получилось просто тогда некрасиво так! — закрываю лицо руками, пряча эмоции.

— Ну а какого черта он отказал тебе в помощи?! — возмущённо.

— Да я не просила, Дава!

— Да?..

— Не успела.

— Черт, — озадаченно.

— Что? — опускаю ладони, поднимая на него настороженный взгляд.

— Да… Так. Я был уверен, что просила. Наговорил разного… — с улыбкой морщит нос.

— Что наговорил?! — сжимается у меня живот от ужаса.

— А это не Ваше дело, Таисия Валерьевна, — играет бровями. — Это мы уж сами разберемся. Вас я никак не скомпрометировал.

— Ох, Дава!

— Я тебе так скажу, Таечка, если женщина реально тебе нужна, то плевать ты хотел на соперников. Это даже наоборот, поджигает чувство собственности ещё сильнее.

— Ну, видимо, не нужна, — выпиваю вино залпом. — Так тоже бывает.

Встаю и, покачнувшись, иду в душевую. Оттуда выходят Виктория с Ир Васильевной.

Мне так тяжело поддерживать компанию. Хочется опять рыдать.

Дава хотел поддержать, я понимаю, но раздавил ещё сильнее!

Пойду смою с себя эту ужасную эмоцию. Скинув простыню и купальник встаю под воду, включая тропический душ сверху. Капли неспешным дождем текут по телу.

Намылившись, понимаю, что забыла полотенце для волос на кресле. Закапаю весь ковер…

— Ирочка Васильевна! — перекрикиваю шумящую воду. — Принеси, пожалуйста, полотенце.

Закрыв глаза, позволяю себе немного спустить эмоции. Слезы текут по лицу, смешиваются с теплой водой.

Я веду по телу руками, вспоминая, как он прикасался ко мне, как целовал…

И мне казалось, что я особенная для него.

Я — пьяная дура…

Да ты и трезвая — дура!

На мгновение мне кажется, что рядом есть кто-то. Но глаза мои залиты пеной и рефлексы не позволяют их распахнуть.

Внутренности панически дёргаются за секунду до того, как меня вжимают в мужское тело. И оно точно мужское! Горячий член обжигает мой живот.

Взвизгнув, теряюсь, и в шоке замираю на мгновение, глотая прыгнувшее в горло сердце.

— Тише… — запечатывает мои губы своими.

Хасанов!

Сжатое сердце пускается в истеричный пляс, колени подкашиваются.

Сорванно выдыхая, пытаюсь увернуться от его губ.

— Тая! — рычит, впечатывая меня в стену.

Оскаливаясь, кусает за губу, блокируя мою гневную тираду языком.

Отворачиваю лицо, толкая его в грудь и в сердцах припечатываю по щеке.

От звука пощёчины сама же и замираю, испугавшись отдергиваю руку.

Закрыв глаза, Хасанов, морщась, ведёт челюстью.

Черт… Вот это я влепила! Ладонь горит.

Стискиваю зубы, и пытаюсь не упасть ниц с извинениями.

Потому что заслужил он эту пощечину!

Разве можно так над влюбленной девушкой издеваться?! То прогоняет, то в душе зажимает!

Распахивает глаза. Взгляд тяжёлый… Верхняя губы дёргается в чуть заметном оскале.

Смотрит мне в глаза.

И мне даже кажется, что я сейчас выхвачу. Не ответную пощечину, нет. Выхвачу резких слов или… злого равнодушия… или…

Но он сдерживается. Взгляд становится теплее, с пьяной поволокой.

Его губы мягко, ласково и настойчиво опять пленяют мои.

И он так целует…

— Ненавижу тебя! — всхлипываю я, позволяя ему целовать мои двигающиеся губы.

— Нет… — шепчет он. — Не правда.

Все мои обиды капитулируют перед этой горячей нежностью. Но мне так больно… что кажется сердце разорвется сейчас! И мне инстинктивно хочется сделать ему также больно. Чтобы он почувствовал!

— Не хочу тебя! — дрожащим голосом шепчу ему в губы.

Это такая ложь… Смешная, детская! Да я за эти поцелуи душу готова продать сейчас.

Но его цепляет.

Он тоже делает мне больно, кусая в основание шеи. И давит зубами… На грани… Так, что я не могу определиться действительно ли мне больно или… Или это острое ощущение словно тянет что-то чувствительное через все тело, превращаясь в пульсацию между бедер.

— Врешь! — рычит мне в ухо.

Вру…

Глубоко целуя, подхватывает под колено. Вдавливается в меня раскаленной головкой.

Задохнувшись, хрипло мурлычу, вжимаясь губами ему в скулу.

Я такая пьяная… Мне плевать что будет после! Что он обо мне думает вообще… Я хочу, чтобы сейчас он не останавливался.

Нетерпеливо скребу коготками по его плечам, закатывая глаза от невыносимого дразнящего давления. Дернув бедрами протыкает меня и растягивает. Ладонь запечатывает мой рот.

— Тихо! — дрожит его голос. — Ч-ч-ч…

Несколько оглушающих рывков внутрь.

А потом меня как безвольную куклу разворачивает и загибает у стенки.

Там, у рояля мы занимались любовью. Сейчас — мы трахаемся! Это ничуть-ничуть-ничуть не хуже!

И я кусаю губы, и его пальцы, пытаясь не стонать в голос от вспыхивающих в глазах фейерверков.

Его пальцы сжимают грудь, душат, развратно ныряют мне в рот, обводя там язык, оттягивая щеку…

Я позволяю всё! Всё позволяю, дрожа и зависая на грани взрыва.

— Мм… — вжимается он губами за ушко. — Девочка моя…

Чувствую его судороги и стон, мгновенно улетая от этой эмоции на седьмое небо. И вздрагиваю от опустошающего оргазма.

Он выходит из меня… Напряженный член скользит по попке. А его ладони по моей спине.

Разворачивает меня к себе, поцелуй в мои приоткрытые губы, скулу, бровь…

Делает мне воду теплее.

Выходит из под душа, обматывая бедра простыней.

Я трезвею и возвращаюсь в реальность. Стою в шоке, не понимая как это понимать.

Мои бабочки в животе замирают и впадают в кому. Становятся тяжёлыми и холодными, превращаются в ледяные камни.

Что это было?

Ты… просто трахнул меня?!

Ты даже презерватив не надел!

Мало я тебе врезала.

В прострации вытираюсь полотенцем.

Не чувствуя ног, с онемевшим телом выхожу из душа.

Все за столом.

Рассеянно ищу причину, чтобы побыстрее сбежать отсюда.

Хасанов сидит в моем кресле со стаканом коньяка. О чем-то спорит с Горынычем. Ни слова не слышу…

Абсолютно ничего не понимая, как зомби иду мимо него, соображая куда сесть. Перевожу беспомощный взгляд на Даву.

— Куда? — ловит за простыню Хасанов.

Рывок!

Я приземляюсь к нему на колени.

Ой…

Как пушинку устраивает меня поудобнее, забирая обратно стакан со стола.

Ааа!!

Хасанов! Ну что за человек?!

Этот каминг-аут без моего согласия!

Но в груди все порхает, бабочки оттаяли. Смущённо прячу лицо на его шее.

Боже мой… Я умру завтра от стыда.

Но никто не комментирует, мужчины лениво продолжают свой спор.

Рядом сидит на коленях у Стефа Вика, по-хозяйски рисуя пальчиком по его волосам.

И мне тоже хочется.

Пальцы Хасанова медленно скользят с моей икры на щиколотку и обратно.

Накалывая на вилку оливки и сыр, скармливает мне как кошке. Потом дольки мандаринов. Заботливо стирает пальцем с губы сок.

Прячу взгляд от всех… Я бесхребетная тряпка и вообще… позорище. Позволяю ему всё это безобразие — вот в душе и сейчас! А что будет завтра — большой вопрос. Но мне всё равно сейчас. У меня женское счастье! И я врежу любому, кто его попробует осудить.

Вжимаюсь носом в мокрые волосы и дышу его запахом, пьянея окончательно и вдрызг!

— Так, за что пьем? — разливает Стеф.

— Предлагаю опять за любовь! — басит Горыныч. — Ей вроде как зашло…