Я тебя вылечу

Глава 55 — Травма сердечной мышцы

Карл Ильич приспустив очки опять читает мое заявление. Потом читает кратко изложенный проект развития отделения. И снова — заявление.

Прокашливается.

— Руслан… Ты это серьезно написал? — взмахивает заявлением.

— А у меня репутация шутника?

— Почему??

— Пусть Ульяна Карловна Вам свою версию расскажет. Из уважения к Вам, я не хочу трясти ее грязным бельем. Но для меня это крайне оскорбительная ситуация.

— Мне кажется, ты не так понял Ульяну, Руслан.

— Хм. Может быть! — пожимаю плечами. — Но и Вы поймите, я загруженный хирург. Мне некогда понимать посторонних женщин. У руководителя не должно быть пола в принципе! Я хочу работать спокойно, без интриг, шантажа и склок. Мне нужно найти то место, которое будет меня продвигать столь же эффективно, насколько и я его. У меня теперь два больных ребенка. Я должен о них позаботиться в первую очередь. Вам, как любящему отцу, готовому на все ради своего, должны быть понятны мои решения. И — да, у меня большие амбиции. Я не хочу чтобы то, чего я достиг сейчас, стало моим профессиональным потолком. Чтобы меня выжгли на элементарной практике, когда я могу делать вещи на порядок… На два порядка уникальнее! Да то, чем я сейчас занимаюсь могут легко делать Жданов, Варшавин и даже уже Зотова. Мы стреляем из пушки по воробьям! Я очень благодарен за старт карьеры, но представление о дальнейшем ее развитии у меня не совпадает со стратегией клиники.

Дай мне оборудование, короче, и уйми Ульяну. Вот такой вот простой месседж.

Карл Ильич вставляет лист в шредер. Нажимает кнопку, превращая мое заявление в кучку макулатуры.

Стучит задумчиво пальцами по столу.

— Я, все же настаиваю, что вышло недопонимание. Иди работай, Руслан, — хмурится и стучит пальцами по столу.

— Увы, я не могу. Не могу оперировать в таком состоянии и такой атмосфере, — давлю на него. — Все, что можно отменить, я отменил. Что нельзя — подхватит Владимир Алексеевич. Несколько сложных срочных операций я доведу сам. На этом — всё. Подпишите.

Кладу ему на стол дубликат заявления.

— Ты должен был предупредить за месяц. Это написано в твоём трудовом…

— У меня шестьдесят дней отпуска в запасе, в который я не пошел. По-моему, это должно перекрыть.

— Так не делается, Руслан.

— Хорошо. Месяц. Подпишите!

Как раз дотяну первую стадию лечения Никиты.

Лицо Карла Ильича рассерженно вздрагивает. Ставит размашистую подпись.

Окей! Переживу.

Тянусь за заявлением.

Он прячет его себе в стол, не позволяя забрать.

— Пусть побудет у меня.

Старый хитрый еврей!

— Хорошо.

— Держи… — протягивает бумаги.

— Что это?

— Это новый аппарат УЗИ, который ты просил у меня. С этими документами подъедь в мед технику, выбери из того, что у них в наличии на складах.

— Благодарю, Карл Ильич.

Уткнувшись в телефон, поднимаюсь наверх. Делаю шкуру мамонта у ног Таи осязаемой. На одну из карт перевожу сумму, которой ей не хватает для того, чтобы Никита поехал в Германию. На случай, если здесь у меня все же не выйдет.

Это крупная сумма, но я хочу разделить эти вещи: я — как хирург, и я — как мужчина.

Пусть, черт возьми, забирает эту шкуру! Я хочу ей ее отдать. И если больше ничего не нужно от меня…

Сталкиваюсь в дверях своего кабинета с Таей.

Тяжёлым взглядом заставляю ее сделать шаг назад. Захожу сам. Поворачиваю за спиной ключ.

Мне казалось, я спокойно смогу поговорить с ней, но сейчас как у мальчишки сердце сбивается с ритма и в горле ком.

Не любят тебя, Хасанов?

Так бывает, да…

В какой момент я заговорил этими терминами, мать вашу?! Нахуя?? Разве нам плохо без этих слов?

Это же просто биохимия, Хасанов, элементарная и пошлая биохимия…

Ну почему рвёт-то так?!

Вот твои животные, древние как первые динозавры, инстинкты считывают ее ДНК код — через белозубую улыбку, через манящий перепад от талии к бёдрам, правильные пропорции лица, запах, ясные белки глаз, бархат кожи — здорова, фертильна, готова к размножению, выносит, родит, выкормит потомство. И ты этот код романтизируешь на основании программ уже социальных. Вот и все! И она — тоже. Ну на какой хрен тебе от нее какие-то слова? Это же бред чистой воды. Гормональный психоз.

Но без этих слов… всё — "крокодил не ловится, не растет кокос", блять!

Соврала бы хоть, что ли, Зотова…

Мне ведь всего от тебя достаточно. Кроме слов этих — избитых и бессмысленных. Ну какой в них прикладной смысл? А вот поди ж ты… Достала меня своим молчанием до печенок и сердечную мышцу травмировала!

В груди сдавило, сжалось, ноет, душит… Ни хера себе спец эффекты! Кардиолог, блять. Знала как и куда проткнуть?

Мой взгляд скользит по ее утонченной линии челюсти, к ушку, шее… Мои губы помнят ощущение от скольжения по ее телу.

Не нужно мне ее признаний! — убеждаю себя.

Но от этого ещё хреновее. В разы. Потому что… жизненно нужно. Но не случилось…

“Вылечила”!

— Рус… — отмирает она первая, поднимая на меня грустный взгляд.

Делаю шаг ближе, подхватывая под бедра. Затыкаю ее рот агрессивным поцелуем.

Возвожу в себе каменную стену, отгораживаясь от чувств. Секс — это ведь тоже хорошо. И я много даю, я хочу много взять в ответ. Потому что не факт, что захочу этого снова. Без этих долбанных слов! Вот такая я капризная и иррациональная сволочь. Подавай мне любовь!

Присаживаю ее на стол, давлю бедром на сомкнутые колени, заставляя раздвинуть их.

Снова затыкаю ее рот.

Выдрать ее здесь… Слить напряжение и всё пройдет.

Тая неожиданно зажимается. Зажмурившись, перестает отвечать.

Я груб, наверное. И демонстративно отстранён.

Мы молчим, тормознув. Неловкая пауза затягивается.

Ее глаза распахиваются, она заглядывает в мои.

А потом, неожиданно сжимает мое лицо в ладонях. И чувственно порхая ресницами, нежно прижимается поцелуем к моей верхней губе. Ее губы как ласковые бабочки перелетают мне на скулу, бровь, висок…

Это ещё больнее, чем ее молчание. Нет. Не так. Это как раз и больно именно из-за этого…

Ладно, хватит!

Дёргаю головой, вырываясь из ее ладоней. Достаю визитку.

— Здесь пятьдесят тысяч евро.

— М?

— Это Нику. Этого хватит чтобы установить “металл” и на первые пару месяцев реабилитации. Если вдруг у меня не получится помочь ему…

Всовываю ей в руку.

— Пин-код: вторая пара цифр номера карты, набранная наоборот. Делай визы… Ты поедешь с ним.

— Спасибо… — шокированно смотрит на меня.

Отворачиваюсь.

Охренеть я попал… Без нее — никак. И рядом с ней — невыносимо.

— Я уехал, — хрипло бросаю я.