Я тебя вылечу

Глава 56 — Без боженьки никак

Пятьдесят… Пятьдесят! Пятьдесят!!! — вдруг неожиданно доходит до меня.

Прижимаю карточку к груди. Мне кажется сердце сейчас выпрыгнет!

На негнущихся ногах иду из кабинета. Карту прячу подальше, боясь, что могу потерять. Для меня это не карта, это позвоночник брата.

— Ир Васильевна… а где Руслан Та… Ти…?..

— В медтехнику уехал.

— Мм…

— Не нравишься ты мне сегодня, — трогает, дотянувшись через стойку мой лоб. — То бледная, то горишь…

— Мне нехорошо… — обмахиваюсь пальцами.

— Сядь! — указывает мне на лавочку у фикуса.

Приносит водичку.

Господи… Я хоть спасибо ему сказала?! Я вообще ему хоть что-то сказала??

Набираю Руслана.

— Да.

Губы немеют от волнения.

— Привет…

— Срочный вопрос?

— Нет. Просто я хотела сказать..

— Не сейчас! — рубит.

Скидывает.

Ну почему ты такой, а?!

С тоской глажу лист фикуса. А мне так хочется от него хоть немного нежности. Он никогда не говорит мне о чувствах. Мне кажется, иногда даже открывает рот, чтобы… Но все сводит к иронии. Или — к сексу. Очень эмоциональному и горячему. Но… ни слова. Хотя чувства есть, их много. Я чувствую, вижу… Но мне кажется, я никогда-никогда-никогда не услышу от него признаний. Ну вот такой он. Другой же мне все равно не нужен. А говорить про чувства, видимо, моя миссия. Ну и пусть… — смиряюсь я.

Пишу ему длинное сообщение в мессенджер.

Что он невозможный и невыносимый самодур. Тиран и деспот. Что постоянно ранит меня своей резкостью и категоричностью. Но — мой самый ценный и настоящий… И никакого другого я не хочу.

"Перезвони мне, пожалуйста, ты очень мне нужен.” — заканчиваю послание.

Отправляю.

А про деньги, можно я ничего не буду говорить? У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность… Надо ее выражать не словами!

Он не читает, не отвечает, не перезванивает…

— Что там у вас происходит? — шепчет, хмуря брови Ирина Васильевна.

Наклоняюсь над стойкой.

— Руслан Бергману заявление отнес на увольнение… — шепчу ей.

— Да ты что?! — ахает она.

— Мхм. Мне кажется, это я виновата! Не знаю, как теперь это остановить.

Сзади стук каблуков.

— Зотова, Вы не хотите для разнообразия поработать?

Ульяна Карловна.

Снимаю со стойки две карты своих пациентов.

— Вот. Мои Бойко и Смирнов на выписку. Документы в папке на подписание у Вас с утра лежат.

Но Вы же не хотите ради разнообразия поработать! — хочется врезать мне ей в ответ.

Однако, я глотаю эти слова. По инерции боясь ещё больше навредить Нику или Руслану. А вдруг у него получится все же здесь? И не придется тогда использовать эту карту. Или, вдруг, Бергман переубедит его увольняться. Зачем ему открытый конфликт в отделении?

И только лишь уточняю:

— Подпишите? Или хотите проконтролировать лично моих пациентов?

— Не хочу. Хасанов пусть подписывает. А что — кроме Бойко и Смирнова нет пациентов у Вас?

— Зотов! — оскаливаюсь я, не сдержавшись.

— Мм… — прохладно.

Поднимает телефон к уху.

— Слушаю.

Отходит подальше.

— Я в нейрохирургии, пап, — снижает голос. — Хорошо. Сейчас подойду…

Смотрим недоброжелательно ей в спину.

— Это Карловна его доклевала! — шипит Ирина Васильевна недовольно. — Пойдем!

Выходит из-за стойки, забирает с собой дежурный сотовый.

Хватает меня за руку, тащит к лифту.

— Куда?..

— Должна я знать, что в нашем королевстве происходит или нет? У меня все врачи недееспособны сегодня. А что завтра будет? Сама к столу со скальпелем встану?

Ирочка Васильевна здесь настоящая хозяйка, а вовсе не Ульяна Карловна.

Как недавно у кабинета Хасанова, точно также вжимает меня в стену возле кабинета главного врача. Оттуда невнятные голоса.

Стучит…

Я дергаюсь в сторону.

— Тсс… — держит меня за руку. — Карл Ильич, можно? Ой, извините, я позже зайду.

И закрывает дверь. А нет, не закрывает, оставляет чуть приоткрытой… И голоса теперь звучат громче и понятнее.

— Ты понимаешь, что у меня тысяча единиц персонала и только восемь из них незаменимы! — доносится возмущенный голос Карла Ильича. — Они все входят в "совет". Один из них — Хасанов. Отделение без него можно закрывать!

— Не преувеличивай, папа. Вернётся Ольга Павловна.

— На экстренные операции? Отделение не зарабатывает ни копейки с экстренных! Без коммерческой деятельности оно не протянет. Превратится в травмпункт!

— Владимир Алексеевич…

— Согласен остаться только под руководством Хасанова.

— Господи, ну Давида дотянешь!

— Лет через семь! А семь лет отделение будет черепа после аварий ремонтировать, да инсульты лечить? Ты знаешь сколько нам заработал Хасанов за прошлый год? Двадцать пять процентов от всего коммерческого потока. А это из двадцати отделений. Умеешь считать? Он предложил тебе соавторство, моя девочка! Любая статья с ним — международный уровень.

— Я сама прекрасно пишу.

— Это не тот уровень научно-экспериментальной работы, который позволит открыть НИИ. Нужны практические прорывы! Ты не практикующий врач. Ты — научный работник.

— Я не хочу его больше здесь видеть. Он повел себя неуважительно!

— Ох… Рано я на пенсию собрался. Деточка моя… — с пафосом повышает он голос. — Жаль тебя расстраивать, я и сам опечален этим фактом, но… Больница — не наша собственность! Пойми простую вещь, те кто поддерживают меня в министерстве — мои ровесники! Я уйду, они тоже уйдут. И тогда ты станешь никем. И полетишь с должности. Я готовил для тебя опору в его лице! Да и в лице нашего "совета". Хасанов может представлять клинику где угодно. Он уважаемый и признанный везде врач! Его ценят в министерстве. Именно поэтому я хотел вашего брака. Чтобы он удержал все, что я построил, в твоих руках! Да, он предложил иной способ — быть твоей опорой, но это лучше, чем ничего. Это возможность вырастить ему на замену Давида, в конце концов. А как ты думаешь тебя примут остальные члены совета, когда узнают суть конфликта с Хасановым?

— Он не посмеет!

— Я тебя умоляю… Сплетни в этой больнице разлетаются со скоростью звука.

— Окей! Я готова сделать вид, что ничего этого не было.

— Само собой! Хасанов не готов. Вот в чем проблема. Выжал из меня подпись на увольнение.

— Ну дай ему это оборудование, в конце концов. И пусть будет благодарен!

- “Дай!” Всё вам дай! Надо считать окупаемость. Может, уже и ради принципа не останется. Все, уходи. Я буду думать.

Ирина Васильевна опять успевает быстро ретироваться на дистанцию. А я опять торможу. И только отворачиваюсь к окну.

Стук каблуков замирает на секунду, а потом ускоряется снова.

С горящим от стыда лицом подхожу к Ир Васильевне.

Она отвечает на вызов дежурного телефона.

— Нейрохирургия. Поняла. Да. Сколько?! Все к нам?? Да вы что? Аа… У нас только одна операционная. В кардиологию ещё звоните…

Не дослушивая, вдруг понимаю, что Хасанова-то нет! А я единственный хирург в отделении сейчас.

— Хасанову звони! Я — Варшавину и Жданову.

— Мамочка…

Сглатывая ком в горле, набираю его несколько раз.

— Не берет!

— Пойдем-пойдем… — тащит меня к лифту. — Надо готовиться, сейчас будут.

— Они хоть сказали, что там??

— Авария со взрывом, очень много пострадавших. Сейчас завалят хирургию, сосудистое и нас. Давид — едет, он близко. Жданов — в пригороде. Час, может, два.

— Ну где же Хасанов?! — хриплю я.

— Здесь рядом совсем медтехника. Буду дозваниваться.

— Ирочка Васильевна! Забери Ника с Лерой в отделение, как освободишься, — отдаю ей свой телефон.

Леплю на него сверху стикер с кодом.

Бегу в санблок. По дороге натыкаюсь на Бориса Горыныча.

— Там… Авария… Пациента везут! Кроме меня и операционной сестры никого нет, — с ужасом смотрю ему в глаза.

Словно он может вместо меня взять скальпель.

— Из другого отделения вызывай хирурга в помощь.

Отрицательно качаю головой.

— Везде будут заняты сейчас.

— Всё нормально будет, — смотрит мне в глаза. — Я за тобой присмотрю. Иди мойся.

Уходит готовить наркоз.

Боже, присмотрите за мной хоть кто-нибудь… Хасанов, успей вернуться до начала операции! Умоляю тебя… Без боженьки здесь никак!