Смута

— И что это была б за жизнь? — фыркнула Ирина Ивановна. — Человека, Миша, к новой жизни готовить надо. Непросто от «своего» отказываться. Да и ни к чему это сейчас, врагам нашим давать повод. Вон как хорошо получилось со «свободными ценами»!

— Угу, только к ним и не подступишься…

— Кому надо — подступаются. Ценные вещи государству сдают, чеки именные получают. А хватает и тех, кто зарабатывает.

— Ну да, те же буржуи… Как при царе сладко ели, мягко спали, так и сейчас…

— Всё, Миша, хватит! — Ирина Ивановна аж прихлопнула ладонями по столешнице. — Хватит ныть! Дело надо делать. В следственных материалах полный бардак, прости, Господи! Пишут невесть что! Никаких понятий о процессуальной дисциплине!.. а так нельзя, у нас жизни людские на кону, революция невинных карать не может, ибо чем она тогда от кровавого царского режима отличается?

Кто знает, куда свернул бы их спор, если бы в дверь не затарабанили. Быстро, резко, нетерпеливо.

Жадов привычно положил руку на кобуру.

— Вы чего тут мешкаете, товарищи?! — влетел через порог тощий товарищ Апфельберг. Он приоделся, костюм дорогой, из лучшей ткани, чуть не по фигуре — явно не на заказ строено, а просто где-то «реквизировано». — Товарищ Благоев вызывает! Всех!

— Идём, идём, — Ирина Ивановна поднялась. Взяла неизменный ридикюль.

…В кабинете Благомира Благоева было тепло, горел камин, окна задёрнуты тяжёлыми бархатными шторами. Судя по ширме, отгораживавшей часть помещения, здесь глава ВЧК и ночевал.

Явился глава экономического отдела тов. Урицкий, начальник отдела оперативного, бывший царский сатрап, а ныне — скромный борец с бандитизмом и уголовщиной тов. Войковский, сидел на стуле у стены неприметный человечек со стёртым лицом, словно над ним как следует поработали ластиком: худой, с зачёсаными назад волосами и усиками над верхней губой, словно там провели гуталином.

Товарищ Генрих Григорьевич (он же Генах Гершенович) Ягода. Особый отдел ВЧК.

Яков Апфельберг, некогда модный столичный журналист, а теперь — глава отдела печати.

И Михаил Жадов с Ириной Шульц — заместители самого товарища Благоева по военно-политическому отделу.

У стены накрыт был чайных столик с самоваром, лежали тонко нарезанные колбаса, балык, буженина, вазочка с колотым сахаром, розетки с вареньем, калачи, маковые булочки — словно тут не суровый глава всесильной Комиссии, а кумушка, любительница почаевничать.