Двойной зигзаг удачи

— Ну-ка помоги нам вещи положить.

— Да, мадам! — с готовностью ответил Николя и побежал исполнять просьбу. — Это все, мадам? Посмотрите…

— У мужа был сундук небольшой. Где он?

— Никакого сундука я не видел, мадам, — ответил Николя и подумал, что та веревка, которую он так судорожно держал, наверное, и была связана с сундуком. Он даже подумал, что не стоит говорить, как он выдернул её из пальцев хозяина.

— Пойди хорошенько поищи, — уже строже молвила Режина.

Николя помчался искать. Ноги были у него слабыми, дрожали. Стало быть, он ещё не совсем восстановился после борьбы за жизнь. Он обежал всё пространство берега, ворошил вещи других, но ничего похожего на сундук не нашел. Вернулся и молвил убитым тоном:

— Простите, мадам, но сундука нигде нет. Может, его хозяин бросил в море, когда начал тонуть? Но, когда я его схватил, сундука при нём уже не было.

— Вот безмозглый дурак, — прошептала мадам и зло посмотрела на Николя. У того невольно приоткрылся рот от удивления, но он сделал вид, что ничего не расслышал.

Несколько телег и вереница людей потянулись к деревне. Около трех миль были для несчастных путешественников достаточно трудными. Особенно для пассажиров, оставшихся в живых.

Всех разместили по домам деревенских рыбаков, а хозяина с его женщинами в доме старосты. Мари при них не оказалось. И найти её не удалось. А Ленора посмотрела на Николя просящими глазами, но он не понял их значения. А подойти и спросить побоялся. Мадам могла отыграться на Леноре. Он знал о её подозрении.

Когда Николя собрался уже уходить искать себе жилье, Режина остановила его.

— Наша служанка скорей всего погибла. Приходи к нам, будешь помогать в делах. Месье Ригар, судя по всему, парализован, и ему нужна помощь во всём. Я заплачу, — добавила она неуверенно.

— Сочту за честь, мадам, — вспомнил он наставления Леноры о хорошем тоне.

— Отдохни немного и приходи. Ты можешь понадобиться. И помоги снести вещи.

Это позволило на минутку остаться наедине с Ленорой, и он торопливо спросил с участием:

— Неужели хозяин так плох, Ленор? Его, наверное, ударило о камень. Волна била очень сильно. Я сам с синяками, болит всё ужасно.

— Да, Николя, папа плох. А врача здесь нет. Когда ещё его осмотрят и помогут. Но он и говорить не может. Пытается, но плохо получается. А что мадам с тобой говорила? Это удивительно.

— Просила приходить и помогать вам. Мне это понравилось. Неужели она

могла так снизойти до меня? Странно, не считаешь?

— Я не могу об этом думать, Николя. Мне так страшно! Папа потерял не только судно с товарами, но и тот злополучный сундук. А в нём почти все наши деньги были. Мы захватили лишь самое необходимое и ценное. Но этого так мало!..

— Я завтра пойду на то место и посмотрю. Вдруг что и найду. Если море хоть немного поутихнет.

— Не похоже. Слышишь, как завывает на дворе. Но я не возражаю. Как бы не простудиться. Я уже сейчас чувствую себя неважно.

— Горячего чаю или лучше горячего вина хоть немного. Попроси хозяина дома.

— Это же так противно, Николя! Как такое можно выпить?

— А ты выпей! Пусть хозяйка тебе подогреет и выпей, как можно горячее.

— Ты иди, а то мадам уже зовет, — забеспокоилась Ленора.

— Ты не всё снес в дом. Вот узел и корзинка, — недовольно говорила Режина. — Остальное потонуло. Хоть это осталось. Матросы выловили в море. Пусть Ленора все развесит просушиться.

Прошел полдень. В деревне только и разговоров, что про крушение судна. У деревенских было много работы. Они вылавливали у берега всякое, что могло им пригодиться в хозяйстве. Даже вытащили шлюпку, слегка побитую о камни, — она ещё могла послужить бедным рыбакам.

Николя узнал, что это полуостров, что недалеко имеется большое селение или городок по имени Сен-Мандриc, и там можно найти доктора. Он не стал возвращаться и говорить об этом. Полагал, что мадам и так всё узнает сама. Зато ему надо основательно отдохнуть, а то ноги продолжают дрожать и есть охота смертельно.

Всех простых матросов во главе с боцманом, сильно побитым, поселили в риге. Отличное помещёние, которое во много раз было лучше вонючего кубрика на баке, где дышать было противно и трудно. А здесь пахло сеном, немного мышами, а в щели стен проникал свежий воздух, и дышалось легко.

Матросы заканчивали еду и, увидев Николя, засмеялись. Один из них со смехом спросил, похабно скорчив рожу:

— А тебе что тут надо, красавчик? Ты ведь уже к хозяйской дочке подкатился. Она должна была тебя знатно накормить. Потрудился ты знатно, спасая этих баб. Да и хозяина почти спас.

— Перестань, Жак! — остановил того боцман Дансер. — Парень здорово поработал. Всем бы так, не было бы столько утонувших. А он ещё и знатно плавает.

— Неужели тебя не накормили, Николя? — спросил ещё один матрос.

— Никто даже не вспомнил, — ответил печально Николя. — У них слишком много горя с хозяином. Он не может двигаться и говорит так, что его никто не понимает. И сколько средств потерял в полчаса! Куда богатство делось!

— Ладно жалеть его! — раздался голос. — У таких всегда имеются денежки. Не пропадёт! А вот нам жалования наверняка не светит. Кто нам что заплатит? И что нам теперь делать, никто не знает.

— Доберемся до Тулона, а там, может, кому и повезет устроиться на судно. В том порту их бывает много. Николя, иди хоть немного поешь, что осталось. Мы не думали, что ты у нас появишься. Садись, не обессудь. Все изголодались.

Уже на следующий день семья де Гаруэна перебралась в городок на северном берегу полуострова Сан-Мандрис. Там они рассчитывали получить медицинскую помощь для месье де Гаруэна.

К удивлению Николя, мадам предоставила такую возможность и ему, заметив:

— Мы все благодарны тебе за самоотверженный поступок, ты нас спас. И мы обязаны не оставить тебя на произвол судьбы. Тем более, ты хорошо обходишься с моим супругом.

— Вы очень добры, мадам, — поклонился Николя и добавил: — Благодарю и постараюсь не разочаровать вас, мадам.

— Единственное условие, юноша, не надо сближаться с мадемуазель Ленорой.

— Не думаю, что это будет препятствием для меня, — заверил он, преданно и с напряжением глядя на Режину.

— Тогда вопросов нет, юноша. Тебя ведь звать Николя. А фамилия?

— Николя Алтин, мадам,

— Странная фамилия, но пусть… Сколько тебе лет?

— Семнадцать, мадам.

— Читать и писать умеешь?

— Сожалею, мадам, но не изучал.

Это Режину нисколько не насторожило. А Николя посчитал, что говорить ей о примитивном знании букв и начатках чтения не стоит. Тем более, что писанное от руки письмо он ещё не мог читать. Но надеялся вскоре одолеть и этот недостаток. Но тайно, чтобы получить какое-то преимущество. А тайн в таких семействах предостаточно. А он с некоторых пор проявлял любопытство к семейству де Гаруэнов.

К тому же Ленора совсем не вспоминает ссору, что произошла у них насчёт честности его отца или предков. Это тоже заинтересовало юношу. И он искал возможность научиться читать и писать без помощи Леноры, что оказалось не так легко. И он надеялся воспользоваться переездом в городок, где возможностей намного больше, чем в деревушке рыбаков.

Семья поселилась в небольшом домике из трёх комнаток. Николя сам определил свое место под лестницей. И с разрешения хозяина, огородил его легкой стенкой из тонких досок с узкой дверцей, позволявшей едва протискиваться туда и лечь спать. Другого ему и не нужно было.

Теперь их жизнь сильно изменилась. Средств оставалось мало, а необходимо ещё добраться до дома.

— Ленор, а где ваш дом теперь будет? — поинтересовался Николя вечером, сидя на крыльце двери, выходящей в крохотный садик.

— Вначале надо доехать до города Перпиньяна, — рассказывала она. — Там у нас дом и за городом усадьба. Лет пятьдесят этот город принадлежал Испании. Потому там живут многие испанцы. Он стоит на берегу речки и до него миль шесть от моря. Неудобно. Ещё у нас родственники в Каркассоне. Это на северо-западе. В Каркассоне живут мои дедушка и бабушка. У них был сын, который исчез лет пятнадцать назад. Вместе с женой и сыном. То есть мой дядя с кузеном.

— Как это исчез? И никаких следов не осталось?

— Я тоже была маленькой и ничего не помню. Лишь из рассказов знаю, что они ушли на судне в Испанию. Забыла куда именно. Судно затонуло, а дядя с семьей ушли на шлюпке к побережью Испании. Да один матрос спасся и поведал, что их могли подобрать моряки, не то алжирские, не то турецкие, их корабль был поблизости. Тот моряк был из Перпиньяна, потому поведал моим родственникам. Отец должен был всё это помнить. То был его родной брат, дядя Ремон де Гаруэн.

— В наше время многие исчезают в неизвестности. — Николя искоса посмотрел на Ленору и спросил о другом: — А что с отцом твоим? Он поправится?

— Дела очень плохие, Николя, — грустно ответила Ленора. — Доктор сказал, что у него сильно поврежден позвоночник, и вряд ли он сможет поправиться. В лучшем случае начнет кое-как говорить. Я так переживаю, так горюю. Мы с ним всегда понимали друг друга. Зато эта мадам, — понизила она свой голос, — просто ненавидит меня. Ну и я плачу ей тем же.

— А она откуда? Родственники богатые?

— Были когда-то. Из довольно знатной фамилии, но обеднели за последнее столетие. Вот и подцепили моего папу после того, как мама умерла. А это случилось шесть лет назад.

— А почему детей у них нет? Или остались дома?

— Никого у них нет! — воскликнула Ленора недовольным тоном. — И мне такое непонятно. А папа всегда хотел сына. А родилась я, к несчастью.

— Наоборот! — воскликнул Николя и взял её руку. Она не отняла. — Зато я тебя встретил. А это так здорово!

Она повернула к нему лицо и внимательно посмотрела в его потемневшие глаза. Помолчала и вдруг спросила неожиданна:

— Ты ведь знаешь, что красивый юноша. Таких должны любить женщины. Ты уже имел их… очень близко?..

Николя растерялся, некоторое время молчал, а она пытливо ждала, не спуская с него глаз. И он решился сказать правду.

— Были. Мало, но были. Перед моим бегством из Игнеады меня уговорила наложница моего хозяина. Он её бросил и она соблазнила меня. Я её любил, как казалось. Она мне очень нравилась. Из-за неё мне и пришлось убежать из дома. Она была подругой моей матери. Мне было очень хорошо с нею.

Он замолчал и не смел поднять глаза на Ленору. Но она не возмутилась, не ушла, а спросила уже настойчиво:

— Но были ещё? Кто они?

— О них мне не хотелось бы говорить. Просто проститутки. Но одна мне поправилась очень. Я её потом искал, но не нашел. Зато нашел тебя. И с тех пор никто меня больше не интересовал.

Они долго молчали. Наконец Ленора поднялась, вздохнула и буднично молвила:

— Уже поздно, Николя. Мне пора навестить папу. Помоги его перевернуть, да и мало ли что нужно больному. Пошли.

Он хотел спросить её об отношении к его рассказу, но не осмелился.

Николя жалел, что поведал Леноре всё. Но было поздно, к тому же ему не хотелось сильно врать ей. Если любит, то простит, хотя тут нечего прощать. Так думал Николя, осматривая месье Ригара и протирая его мокрой тряпкой. Тело у него как-то быстро осунулось, похудело, но было тяжелым, и Николя порядком уставал с ним.