Двойной зигзаг удачи

— Мне до сих пор страшно возвращаться в наш город, Жан! — печально воскликнула Ченита. — Может, мы остались бы здесь, в Барселоне? Город очень красивый и богатый. А деньги можно будет забрать тайно. Что ты на это скажешь?

— Ничего не скажу. Пока я сам не знаю, как быть, что делать и как жить! — ответил в раздражении Жан, и понял, что зря так обижает жену. Она ведь ни в чем не виновата, а он так ведет себя с нею! И она совсем не жалуется, словно должна постоянно терпеть и сносить его неприязнь и отчуждение.

Вдруг стало жаль её. Он глянул в её расстроенное лицо. Оно стало опять красивым и приятным. Лишь бледность усилилась и больше не сходила. Но так было даже интереснее. Подумал, что модницы в городе будут завидовать её бледности. Приставать с расспросами о причине и требовать рецепта. Он усмехнулся.

— Ты чего усмехаешься? — спросила Ченита и с подозрением глянула на мужа,

— Представил, как тебя встретят с таким бледным лицом наши дамы. Наверное, завидовать будут. Рецепты спрашивать.

— Какие глупости лезут в твою голову, — серьезно ответила Ченита. — Или ты привираешь малость?

— Ничего подобного, Ченита! К чему мне привирать? Так, подумалось…

— А почему ты отказался от своих же денег? У нас ведь их не так много осталось. Вдруг не на что будет жить.

— Разве ты не смотрела наш сундук? Там достаточно есть. Мне на судне повезло и удалось подработать на тысячу с лишним. Было такое дело…

— Мог бы и поведать. Чего скрывал?

— Голова другим была забита, Ченита. Прости, но я ничего не скрыл. А ты не полюбопытствовала и не заглянула в сундук. Но это мне даже нравится. Не люблю назойливого любопытства.

Жан всё же рассказал вкратце тот случай с месье Муроном. А Ченита удивилась, что Жан так спокойно об этом говорит.

— Все давно прошло, и чего мне волноваться? Зато в Боу пришлось поволноваться изрядно. Твой насильник оказался так силен, что пришлось трижды глушить его по голове. И то тебе нет смысла знать подробности.

— Ты его убил? — спросила Ченита с тайной надеждой.

— Не стал брать грех на душу, Ченита. Но сделал его калекой на всю жизнь. И думаю, он не сможет больше портить жизнь и судьбу женщин.

— Это как? — округлила глаза Ченита.

— Просто долго бил его и надеюсь он всего лишился после этого. Лучше скажи, ты забеременела?

— Ещё ничего не чувствую, — печально ответила Ченита. Он тут же прекратила разговор и погрузилась в меланхолию. Жан решил, что её трагедия все еще терзает её душу, и тоже не стад приставать к ней.

Они прожили в Барселоне уже больше двух месяцев. И Жан всё же решился на переезд во Францию.

— Уверен, что пора, — говорил он жене. Та была не в восторге от такого решения и Жан это хороню видел. — А ты чего загрустила? Тебе ничего не угрожает. Для тебя всё там закончено. А я постараюсь всё разведать и лишь потом решусь объявиться окончательно. Я поживу у Леноры, а ты проверишь наш дом. Будешь посещать нас с детьми. Наш Арман, наверное, уже подрос, и с трудом узнает родителей. Сколько мы не были дома?

— Месяца четыре или даже пять. Я так скучаю по сыну!

Однажды Жан вернулся из порта и с возбужденным видом молвил:

— Знаешь, Ченита, я встретил в порту своего бывшего матроса, что с нами шел в Марсель. Гито его фамилия. Пожилой. Говорит, что всё продали и я могу забрать свои деньги. Дал место, где живут остальные. Что, забрать?

— Конечно! — тут же откликнулась Ченита. — Это ведь не десяток монет. К тому же там твои деньги за продажу фарфора. Сам говорил. Иди и забирай. Там будет не меньше пятисот монет золотом. Не так мало, милый мой Жан!

Висенте, увидев Жана, воскликнул весело:

— А вот и наш совладелец! — Он хохотнул и пригласил в комнату. — Мы здесь все вместе живем. Заходи, Хуан!

Большая комната вмещала почти всех матросов. Пятеро их встали из-за стола, приветствуя бывшего сообщника.

— Гито нам говорил про тебя, — заметил Родриго. — Это хорошо, что вы встретились. Иначе, как бы мы отдали тебе твои деньги? Выпьешь? По случаю успешного завершения дела мы купили приличного вина.

Все выпили, Жан осмотрел веселые лица товарищей. Висенте спросил:

— Как там Ченита? Оклемалась уже?

— Да. Всё в порядке, вам всем шлет свои приветы. Хотела пойти со мной.

— Хорошо бы, — согласился Висенте. — Куда теперь направитесь?

— Думаем вернуться домой. Времени прошло много и есть возможность…

— Если что неприятное будет, так вы не стесняйтесь. Сразу к нам. Место тихое, вас никто не найдет. — Висенте отвел Жана в дальний угол комнаты. — Признайся, Хуан, это ты отомстил насильнику Чениты?

— С чего ты взял? — сделал удивленное лицо Жан. — Смог бы я справиться с таким амбалом? А что с ним?

— Избит был страшно. Всё отбито, и то, чем он так часто грешил. Да еще ему ноги сделали недвижимыми.

— Ноги? Как это?

— Перерубили ему сухожилия. Теперь ходить никак не может. И мочится кровью. Словом, отделали так, что он долго не продержится. Неужели не ты?

— Повторяю, Висенте, я тут ни при чем. Может, Ченита кого-то наняла. Но мне ничего не говорит. Я спрошу, вернувшись. А его дружки?

— А что дружки? Посмеиваются и упрекают. Видят, что с того уже ничего не осталось и не собираются ему подчиняться, как раньше.

— Да, Висенте! Интересные сведения ты мне сообщил. Признаться, я рад этому.

— Ещё бы! — воскликнул Висенте. — Можно себе представить. Ладно, выпьем еще?

— Ты же знаешь, что я почти не пью. Старое воспитание у мусульман ещё держит меня. Хватит уж. Гито говорил, что мне что-то там причитается? С кого можно стребовать.

— У нас деньгами ведает Акоста. Пусть отсчитает тебе, что положено. Должен тебе сказать, — понизил Висенте голос, — что после случая с Урбано, все мы немного побаиваемся тебя, Хуан. — И Висенте улыбнулся. — Иди к нему.

Акоста выслушал Жана, покачал головой и сказал:

— Хорошо, что ты успел к нам, Хуан. Завтра мы выходим домой. Признаюсь, что продали всё не так успешно, как мог бы капитан. Но и так все довольны. И спасибо тебе за всё, Хуан. Я сейчас, твои денежки отложены.

Он покопался в сундучке, протянул Жану кошель и брякнул его на стол.

— Здесь четыреста восемьдесят монет золота, Хуан. Забирай и будь счастлив. Чените привет и наши поздравления с успехом.

Жан взвесил на руке кошель, заглядывать не стал, и быстро попрощался.

После некоторого колебания, супруги всё же решили ехать домой.

— Как бы на границе нас не почистили с нашими деньгами, — с сомнением и беспокойством говорил Жан. — Пользуются военными действиями и стараются…

— Надо пятьсот монет спрятать под коляской, — предложила Ченита. — К тому же я знаю дорогу, где таможенников не бывает. Или очень редко. Дорога ужасная, но зато без досмотра.

— Мы же союзники, Ченита. Не может быть, чтобы нас так сильно досматривали,

— Мы ведь не взяли свои бумаги, Жан. А это вызовет подозрение. Так что у нас только одна дорога. Она займет почти два дня.

— Нас грабануть могут на той дороге?

— Разбойники могут оказаться на любой глухой дороге. Бери с собой монет двадцать, остальное спрячем. Может быть и обойдётся.

— Хорошо, — согласился Жан. — Дня через два можно будет трогаться.