Двойной зигзаг удачи

— Как же так? — не успокаивалась Ченита.

— Так и есть! Ничего не могу с собой поделать. А разве тебе заметно что-то?

— Вроде нет, но… сам знаешь, каково мне теперь!..

— Раз так, что ж теперь делать? Надо жить, как живется. Признаюсь, что с тех пор я ни разу с Ленорой не был близок.

— И она не предлагала себя?

— Не предлагала, но я знал, что она хотела бы этого.

— Оно и понятно, — в задумчивости проговорила Ченита и замолчала.

Больше она не затрагивала этот случай, а Жан, наблюдая её, видел, как переживает жена и не позволяет ему прикасаться к ней.

Наконец он не выдержал неопределенности и спросил вечером:

— И долго так будет продолжаться, Ченита?

Она помолчала немного.

— Я ещё не успокоилась, Жан. Надо подождать.

— Я не прошу прощения, но уверяю, что то, что тебе сказал — чистая правда.

— Я уже поняла. Но не надо больше об этом. — И повернулась к нему спиной.

Лишь через неделю у них произошло примирение. А Жан спросил:

— Ты возненавидела Ленору?

— Вроде нет, — нехотя ответила Ченита. — А тебя это беспокоит?

— Конечно. Мне бы не хотелось видеть вас врагами.

— Я тоже так думаю, — примирительно ответила Ченита. — Но разве можно любить двух женщин сразу?

— Значит, можно, раз так получается, — со вздохом ответил Жан.

Они больше не возвращались к этому разговору, но Ченита уже утром показала, что её отношение ко всему их конфликту у нее улучшилось. Она даже со смешинками в глазах поглядывала на мужа и непринужденно болтала.

Жану очень хотелось затеять разговор про их отношения. Однако, понимал, что лучше этого не делать и промолчал, довольный хоть тем, что Ченита весела и приветлива сегодня. Даже спросила:

— Можно я сегодня с тобой прокачусь, Жан? Хотелось бы посмотреть, чем ты у нас занимаешься. И вообще, понаблюдать, как идут дела.

— Только без жалоб на скуку, Ченита, — предупредил он и засмеялся, — А дела у нас понемногу улучшаются. В этом году надеюсь получить больше тысячи экю дохода. Это уже не так плохо, раньше такого не было.

— А расходы можно сократить?

— Можно, да стоит ли так сильно ущемлять себя? Лишь бы на жизнь хватало.

— Я бы хотела поближе познакомиться с твоими делами, Жан. Какие отношения у тебя с покупателями и как ты ведешь расчеты. Вдруг понадобится…

— Тогда тебе стоит почаще выезжать со мной и знакомиться с делами. И в переговорах участвовать с нашими партнерами. Это тоже необходимо знать. Даже важнее всего остального.

— Не забудь напомнить и пригласить меня на эти переговоры, — жена озорно блеснула глазами и Жану показалось, что она что-то задумала.

Незаметно прошел год со дня рождения сына. Пришлось пригласить нескольких родственников и устроить небольшой праздник.

Жан Признался Чените и Леноре, когда они были у нее в доме:

— Не по душе мне такие празднества с приглашением родственников. Постоянные косые взгляды и недомолвки. Ленор, ты можешь мне пояснить хоть что-нибудь?

— Что тебе сказать? Некоторые из родственников завидуют и ещё… не доверяют тебе. Не все безоговорочно приняли твое родство, сам замечал такое. Вот и посматривают на тебя более придирчиво, чем стоило бы. Не обращай внимания. — И Ленора подмигнула ему.

— А как твой супруг? Он не появится у нас?

— Нет, он слишком плох сейчас. Наверное, дни его сочтены, — она загадочно посмотрела Жану в глаза. Это его немного смутило, но должен был признать, что он сильно заволновался, вспомнив те две ночи в саду. Отвечать не стал, дожидаясь лучшего момента.

Ченита услышала последние слова Леноры и пытливо взглянула на Жана. Тот ничего не заметил, продолжая слушать Ленору.

— Ты полагаешь, что твой супруг скоро может умереть?

— И так зажился на этом свете, — грубо ответила она.

— Ты что-то сделала в отношении завещания?

— Обязательно. Даже, если налетят родственники, то у меня уже будет основной капитал при мне. Остальное не так много и половину я могу забрать баз всяких трудностей. Думаю, что процентов шестьдесят всего состояния я уже приобрела, — и Ленора многозначительно качнула головой.

— Откуда у тебя столько прыти? — с удивлением спросил Жан. — Хотя ты к такому результату шла с самого начала.

— Как бы не сглазить, Жан, — серьезно ответила Ленора. — Но хватит об этом.

— Скоро и твоей дочке, Ленор, будет год. Пригласишь на праздник? — с легкой улыбкой спросил Жан. — Кстати, — понизил он голос до шепота: — Ченита уже знает всё про это. Потому, будь осторожнее с нею.

— Зачем же ты?..

Жан остановил её, дав понять, что обсуждать это сейчас глупо и бесполезно.

— Потом, Ленор, всё потом!

А потом произошло то, чего он так опасался.

— Жан, говорил врач, что моему супругу осталось не больше месяца-два жить,

— И что это значит? — спросил Жан, видя, что Ленора что-то ещё хочет сказать.

— А то, что я бы хотела повторить то, что у нас было год назад с лишним. И откладывать больше нельзя.

— Почему ты так говоришь? — недовольно ответил он.

— Так надо, милый мой, — прошептала она и оглядела комнату. В ней больше никого не было и она торопливо закончила: — Я ещё хочу ребёнка от тебя! Только от тебя, Жан! Николя, ты должен мне уступить. Ченита всё равно всё знает и простила нас, судя по её поведению. Не отказывай мне, прошу тебя! Для меня это так важно и… необходимо, любимый!

Жан надолго задумался. Предложение Леноры сильно взволновали его, но Ченита? Решиться опять изменить ей было трудно, хотя и слишком заманчиво. И он с неопределенным пожатием плеч, поспешил отойти подальше, так и не ответив Леноре.

Потом он долго перебирал в мыслях её слова и никак не мог решиться исполнить её просьбу. И лишь дня три спустя, решил всё же уступить, не сказав ничего Чените. К тому же сын немного захворал, и Ченита не смогла с ним поехать по рабочим местам.

С сильно бьющимся сердцем, он тотчас направился к дому Ленор. Та встретила его вопросом в глазах, и даже не получив ответа, всё поняла и побледнела. А Жан спросил сипло:

— Как твой супруг, Ленор?

— Как обычно. Проходи же!

Жан видел, что Ленора тоже волнуется, глаза лихорадочно заблестели, и это ещё с большей силой возбудило его страсть обладать этой женщиной.

Она тотчас выпроводила няньку с Мари погулять, сама задвинула задвижку на двери и торопливо стала раздеваться, приглашая Жана поступить так же. Он молча последовал её примеру, торопясь быстрее утолить страсть, видя, что и Ленора горит тем же желанием.

Они любились бурно, даже жестоко, и очнулись лишь, примерно, полчаса спустя.

— Боже, Ленор! — едва мог выговорить Жан. — Как я тебя люблю!

— Я тебя тоже обожаю, мой Николя! — прерывистым шепотом ответила Ленора. — Я так долго и жадно ждала этого часа, любимый! Я была на небесах!

— Не говори так, Ленор! Мне трудно такое слушать от тебя.

— Ты говоришь о Чените? Она тебе нравится, да?

— Конечно! Она совершенно не такая, как ты!

— Она лучше меня? — в голосе Леноры прозвучала ревность. Но Жан ответил с полной откровенностью:

— Вас трудно сравнивать. Вы такие непохожие!.. И обе мне дороги. Наверное, я вас люблю одинаково сильно! Ченита говорит, что так невозможно.

— Господь нас не одобрит, Жан Николя!

— Ему до нас дела нет, Ленор. Я в этом убеждался много раз и не только на примере своей жизни. Мы сами должны определять себя, в этой жизни.

— Не богохульствуй, Николя! — в страхе воскликнула Ленора. — Господь легко может нас наказать, лишить того счастья, которое мы испытываем вместе. Редко, но тем оно приятнее и дороже! Я хочу сына для тебя, Николя!

— Того знать нам не дано, Ленор! Что получится… Может, ничего не получится. Как ты считаешь?

— Должно получиться, Николя! Я в это верю, а это самое главное, наверное.

— Почему ты называешь меня старым именем? Я уже отвык от него.

— Это воспоминания о Турции, о Стамбуле. Как мы встречались тайком и боялись, что нас разоблачат. А как я была рада, увидев тебя на судне! Боже, как я благодарила Бога за такой дар! И как мне было страшно! И как было волнующе!

— Если Бог существует, то он нам помогает. Нашего с Ченитой сына позволил освободить, с тобой мы имеем время встречаться и даже насладиться, нашей любовью. Так что нечего его опасаться! Наш Бог добрый, а мы любим друг друга!

Он опять начал её ласкать, но Ленора вдруг отстранилась, сказав строго:

— Нет, довольно, Николя! Нам надо одеться и выйти, да побыстрее. Я не хочу для нас преждевременных осложнений, когда и так всё идет хорошо. Вставай же!

Они ещё раз поцеловались страстным поцелуем и торопливо оделись.

— Милый, я могу рассчитывать на продолжение нашей любви? — спросила Ленора, выхода к двери спальни.

Жан улыбнулся, скривив щеку, но согласно кивнул и ответил:

— Во всяком случае, Ленор, я буду постоянно помнить о тебе и жаждать тебя! Мы обязательно повторим наше свидание.

— Спасибо, любимый! — прошептали губы Леноры, и они простились, надеясь на продолжение.

Ехать по делам ему расхотелось. Он заехал в таверну и заказал кусок мяса и кружку хорошего вина. Жажда его уже изрядно мучила, а Ленора не догадалась предложить ему ничего из питья.

С удовольствием поел, запил вином и всё же поехал посмотреть свои деловые предприятия, разбросанные по городу.

До возвращения домой голова Жана постоянно была занята мыслями о Леноре и сегодняшнем дне любви. Это волновало, возбуждало, но и вселяло страх перед Ченитой. Понимал, что повторное объяснение может закончиться куда хуже, чем первое.

— Как наш Аман, Ченита? — ещё с порога спросил Жан. Голос его звучал тревожно. — Я весь день думал о нем.

— Слава Богу, лучше. Жар почти прошел и аппетит появился. А ты выпил?

— Было жарко, и я зашел в таверну. И поел так, так что могу с ужином подождать часок-другой. Пойду взгляну на Амана.

Сын вяло перебирал игрушки и посмотрел на отца почти равнодушно. Было видно, что ребенок не здоров. Нянька встала, намереваясь уйти.

— Сиди, — остановил он её жестом руки. — Я пойду сейчас окунусь с дороги. Аман, сыночек, что же это с тобой? — наклонился он над ребёнком и погладил по голове. Сын захныкал и протянул руки к папочке. — Хочешь на ручки? Иди, милый мой, к папочке! Жар ещё есть немного, — посмотрел он на няню, трогая лоб губами.

— Дети часто болеют, месье Жан Батист. Скоро всё пройдет. У вас сын очень крепенький, сударь.

— Будем надеяться, — ответил Жан и посадил сына на пол, собрав игрушки ближе к нему. — Не оставляй его без присмотра.

Он ушел, чувствуя себя не лучшим образом. Прошедший день оказал на него настолько сильное впечатление, что тело казалось разбитым тяжелым трудом. Вошла Ченита, спросила мужа:

— Ты обмоешься? Идем, я помогу… Ужин уже почти готов, скоро накроют.

За ужином атмосфера была почти тягостной. Ченита волновалась о сыне, как и Жан, а повариха подыгрывала хозяевам и тоже всё делала молча.

— У тебя обеспокоенный вид, — спросила Ченита, пытливо посматривая на мужа. — Много было работы?

— Почти что, — ответил без охоты Жан. — Всё валилось из рук. Амана всё вспоминал. Бедный малыш!

Жана слегка грызла совесть. За весь день он ни разу не вспомнил о сыне, и это сильно его раздражало теперь. А Ченита приписала всё это к усталости и некоторым мелочам в управлении хозяйством.