Двойной зигзаг удачи

Лишь по прошествии часа Алтын вышел к своему посольству. Проникнуть внутрь не составило труда. Но тут он вспомнил карету и ту девчонку. Подумал, что легко мог бы проследить до её дома и тогда смог бы хоть изредка, но видеть её.

Он повернулся и быстро пошел назад. До французов было не так далеко, и через четверть часа он уже подходил к воротам. В щели увидел, что окна ещё освещёны и решил, что гости ещё не разошлись.

Ему повезло. Не прошло и получаса, как гости наконец-то вышли, расселись в карету и выехали за ворота. Пара коней легкой рысью потрусила по грохочущей мостовой. Алтын не успел уцепиться за карету и пустился бегом следом. Надеялся, что путь не будет столь долгим, что он успеет вытерпеть и не отстать. Однако за четверть часа он сильно выдохся и стал отставать. Но и карета замедлила ход.

Лошади перешли на шаг и вскоре остановились. Алтын едва успел проследить, как трое французов поднялись по парадной лестнице и скрылись за дверью. Он едва дышал, но пытался запомнить дом, приметы и улицу. Потом медленно поплелся домой. Усталость и разочарование давили на него.

Потом Алтын несколько раз приходил к этому дому, стоял и ждал, когда девчонка появится, но не дождался. Зато узнал, кто они такие. Дворник из турок за один левк охотно поведал ему о жильцах:

— То богатые люди, французы. Он торгует здесь, а ханум — его жена, мадам. Малая — его дочка, а мадам у неё мачеха. Больше ничего не могу сказать.

— Сколько лет девчонке?

Турок подумал секунды, но ответил не совсем уверенно:

— Вроде бы пятнадцать, парень. Или чуть меньше. Я ведь ничего не понимаю, что они болтают. Кто их поймет. Один важный из наших как-то приходил, и я слышал про это. Хоть и в шутку, но предлагал жениха девчонке. Тогда и услышал её возраст. А точно это или нет, то Аллах только знает да родители.

— А чем глава семьи занимается?

— Говорил же, парень! Мимо ушей пропустил? Торгует, и по-крупному. Деньги имеются. Но скуповат. Редко когда даст медяк. Скряга! А что ты хотел?

— Мой хозяин ими интересуется по торговым делам.

Алтын ушел, повернулся и окинул взглядом фасад. В одном окне заметил неясные очертания лица. Лицо женское, и ему показалось, что это та девчонка. Он смотрел, но так и не был уверен, что это она. Потом она скрылась, а Алтын ушел, надеясь, что когда-нибудь он её увидит снова и разглядит получше.

А пока он задумался над своим внешним видом. Денег нет, а без них нечего и думать об улучшении своего наряда. И он подумал зло, отчаянно: «Надо рискнуть, и на базаре срезать кошель у зазевавшегося богача. Вдруг повезет и тогда смогу что-то предпринять».

И он почти каждый день шлялся по базару, высматривая для себя жертву. Такой пока не попадалось, но по мелочам получалось. Правда не раз его подозревали в воровстве, но он или убегал, или отшучивался и давал себя обыскать.

Лишь недели через три ему удалось спереть кошель с золотыми монетами и серебром. Всего на почти две сотни левков. Это воодушевило его. Но он старался хоть очень осторожно, но опять высмотреть простачка и сорвать куш.

— Ты что это ходишь хмурый? — спросил как-то Остап. — И сабелькой перестал махать. Что случилось?

— Да ничего такого, сложного. Просто задумываюсь о будущем, дядька Остап.

— То дело говоришь. Да какое у нас с тобой может быть будущее? Ты хоть харей удался. С такой можно рассчитывать на богатую девку. Старайся. Может повезет — и отхватишь такую.

— Что толку в богатстве, коль за душой ничего нет! А мне охота и о душе позаботиться. Чтобы, значит, душевно можно поговорить с девкой. А для плоти и к гулящей можно заглянуть. Не велика проказа.

— Ишь как говоришь! — Остап вздохнул и спросил: — Сколько годков стукнуло?

— Недавно пятнадцать, дядька Остап. Уже большой. Даже грустно бывает, что годы проходят, а ничего не достигнуто.

— О хлопец! У тебя все ещё впереди. Ещё и нагуляешься и деньжат сшибешь по фарту, а там и ума наберешься. С умом-то сподручнее будет. Как без ума…

Алтын вздыхал, думал постоянно о жизни, но пока ничего не мог придумать.

Ходил к дому торговца, сторожил. И однажды дождался. Из дома вышли три женщины. В одной из них он узнал ту девчонку. С ними был турок, и они неспешно направились к базару. Видимо захотели посмотреть товар или купить чего из обнов.

Алтын заметил, что девица мельком бросила взгляд в его сторону и тут же отвела. Он даже не успел ничего сделать, дать понять, что он её сторожит. А одна из женщин, он узнал в ней мачеху девчонки, тоже повернула голову и мимолетно взглянула на Алтына.

А он издали поглядывал на них, следуя сзади и боясь обнаружить себя. А уже на базаре, девчонка все же обернулась, и Алтын не успел скрыться за спины людей. Зато успел рассмотреть её получше. До неё всего было шагов десять

Она не была красивой, но ему так понравилась, что он так и не отвел глаз за те секунды, что она смотрела на него. У неё был довольно тонкий нос, немного укороченный, волосы русые, а брови темнее или подкрашены. Зато овал лица был приятным. А цвет глаз он не разглядел. Было далековато все же. Но в лице промелькнуло замешательство, и она быстро отвернулась. А Алтын был доволен тем, что она обратила на него внимание, узнала его. Это было уже что-то интересное.

Юноша так и следовал за троицей с турком, и провел их к дому. Никто на него не обернулся, но по нервным движениям девчонки, ему казалось, что обернуться она хотела. Мачеха что-то говорила ей строго, затем все они скрылись за дверью.

Не успел Алтын подумать об уходе, как появился турок и строго молвил:

— Ну-ка убирайся отсюда побыстрей, пока по шее не получил! Чего торчишь под окнами? Проваливай!

— А кому я мешаю? Это не твоя улица. Общая.

— Поговори мне, мальчишка! — Турок замахнулся на Алтына, но тот отклонился. Удар получился в пустоту, и Алтын не упустил возможности поддать тому под зад ногой и тот чуть не упал в грязь. Развернулся и остолбенел, увидев в руке Алтына нож.

— Не выступай, дядя, — тихо молвил Алтын. — Я никому не мешаю, а ты иди по-хорошему. И я пойду, мне здесь нечего делать.

Турок хотел вспылить, но оружие быстро охладило его пыл. А Алтын в последний раз окинул ряд окон — в одном из них мелькнуло улыбающееся лицо девицы. Или ему так показалось.

Вдруг, уходя, он ощутил, как настроение его поднимается. Даже веселее стало на душе. Девчонка улыбалась. Он был в этом убежден. Значит, он не вызвал у неё пренебрежение или даже презрение. Вспомнил короткую стычку и сам усмехнулся, подумав, что и на самом деле это могло быть смешным.

Обернулся — дом был далеко, в окнах ничего увидеть невозможно, но он озорно поднял руку и помахал на прощанье. Подумалось, что она могла тоже следить за ним. Всё же интрига, хоть и глупая и мимолетная. А было приятно и весело.

Но с того дня, стоило ему появиться перед домом, как он обязательно видел девицу в окне и делал ей знаки рукой. Ответа не получал, но она смотрела с интересом, как казалось. Уже одно это воодушевляло его на новые посещёния. Тем более, что тот турок больше не настаивал на его исчезновении.

А тем временем наступила весна, подкатило лето. Он уже перемигивался с девчонкой, узнал её имя у дворника. Звали её Ленора де Гаруэн. Мачеху звали Режиной. Ей было за тридцать, а супругу Ригару де Гаруэн далеко за сорок. Все эти сведения Алтын получил от турка-дворника, и стоило это Алтыну целых два левка.

Он уже не мечтал о проститутке. Все его помыслы сосредоточились на Леноре. Но подступить к ней он не мог. Хоть и немного приоделся, часто купался в реке, даже однажды мыло купил и берег его, не всегда используя. Стал мечтать побывать в бане, но пока не мог решиться на такие траты.

Зато опять стал заниматься с Остапом и Потапом то со шпагой, то с саблей.

— Николашка, ты столько времени почти не брал в руки шпагу, а работаешь лучше, чем раньше. Что так? Где тихонько набираешься мастерства? — Потап с подозрением поглядывал на юношу, а тот отмалчивался, сам не понимая, что происходит. Потому что и Остап заметил успехи Алтына.

— Ты, наверное, Колька, до девок повадился ходить, — говорил Остап и, посерьезнев, продолжил: — Ты здесь особо не распоясывайся, парень. Тут законы по этому делу дюже строгие. Как бы не попало тебе на орехи.

Алтын загадочно ухмылялся, и Остап уверился, что он недалек от истины.

Но тут в посольстве опять получилась заварушка. Толстой получил сведения, что крымский хан Кази-Гирей сговорился с поляками напасть на русские земли. Пришлось Толстому вновь раскрывать свои схоронки с пушниной и драгоценностями. Задобрил муфтия, жен султана и мать его дорогими подарками. И в скором времени Кази-Гирея удавили, а поставили Каплан-Гирея. И хоть Толстой ворчал по поводу большой растраты на подарки, зато угроза войны миновала.

Алтын во все это время тоже был занят курьером между посольствами. Толстому необходимо было знать все происки западных стран против России. Завербованные агенты стоили дорого, но польза от них была ощутимой.

Зато с Ленорой у Алтына уже что-то наклевывалось. Она из окна улыбалась ему, даже делала ручкой знаки. А на улице, куда она с остальными дамами изредка выходила, обязательно одаривала его улыбкой и стреляла глазками.

Алтын изучил все подходы к дому, все возможности проникнуть на территорию и задумал встретиться с нею, если случай подвернется. С этой целью он не отставал от толмача Василия и с его помощью уже знал больше двухсот слов, что давало возможность ему хоть как-то объясниться с девчонкой. Но пока он изучал возможность встретиться с нею в саду. Уже знал, что она часто там прогуливается и даже одна, как правило.

Через ограду Алтын два раза даже перемигнулся с нею и не получил отказа. А затем он решил спуститься в сад, улучив время, когда она была одна. В первый раз не получилось. С нею была мачеха, и Алтын лишь издали, скрываясь среди веток, наблюдал, как они гуляют.

Зато через два дня он заметил, что кроме Леноры в саду никого нет, и он с поспешностью перемахнул через каменную ограду и, оглядываясь, приблизился к девушке. Та ойкнула, увидев его в пяти шагах от себя, и в глазах забегали искорки страха. Алтын заторопился:

— Простить я, мадемуазель! Я хотеть вид вас! Я Николай. У меня мадам русская, православная. Вера Христос Иисус!

— Месье, вы меня напугали, — с трудом выдавила она из себя. — Как вы здесь оказались? Вас могут увидеть!

— Я хотеть вас смотреть, мадемуазель! — пролепетал Алтын. — Мадемуазель Ленора. Я имя Ал… нет, Николай! — Он смутился, покраснел, вспомнив, что уже называл свое имя. — Простить я, мадемуазель. Я сильно волнение…

Она пристально смотрела в его лицо. Щеки её покраснели, и она явно была смущена, но Алтын видел, что она смотрит на него с интересом, заинтригованная и ошарашенная одновременно.

— У вас два имени, месье? — наконец проговорила она боязливо. Он немного помялся.

— Два, мадемуазель, — и показал два пальца. — Николай и Алтын. Русское и турецкое, верней, татарское. Мой отец Крым, татарин. Мурза. Ваш дворянин, мадемуазель Ленора.

— Как узнали мое имя, Николя? — впервые произнесла она его имя.

— Так француз имя мой?

Она не сразу поняла его, потом закивала и улыбнулась.