Надежда маяка

24.1

— Я же сказала, порталы на одного. И настроить их на жилище проще, чем на человека. К тому же вам в незнакомой местности, Клара Петровна, без магии точно делать нечего. Тролли, конечно, мирный народ, но дамы у них внушительные и характер имеют, в отличие от мужчин, вспыльчивый.

Винни, вспомнив, как шустрая бабуля уже утащила у него из-под носа один портал, моментально накрыл широкой ладонью мерцавшие голубоватым светом артефакты.

— А как мы вдвоем вернемся? — задал он резонный вопрос, помня, что порталы на одного и после перемещения у него останется единственный экземпляр.

Фея только плечами пожала, ковыряясь в салатнице и выуживая себе на тарелку лишь одной ей ведомые особо лакомые былинки.

— Надежду отправишь, а сам с родней разберись. Странная история, что-то там нечисто. Разберешься и вернешься. Дед же твой сюда попал как-то...

Тролль поморщился. Кольцо духов было не самым приятным способом перемещения, особенно для не очень опытных шаманов.

Не теряя времени, Винни активировал портал. Запрыгивая, он едва успел дернуть головой, чтобы не получить по уху. Вместе с ним, никого не спросясь, в открывшуюся магическую пелену со свистом влетела скалка.

В шатре старого шамана не было, да и в округе некромант не ощущал авторитарной и давящей ауры деда, который на их землях как глава рода обладал немалой властью и поддержкой духов предков.

Поэтому и ломанулся молодой тролль вниз под горку к светящимся в наступившей темноте окнам родного поселения. За ним по пятам летела воинственная Алка, то взлетая повыше, то снижаясь, чтобы сообщить о том, что ничего похожего на их пропажу она не видит.

В дом к своим родителям Винни вломился, едва не сорвав дверь с петель. Даже не поняв, как так вышло, он схватил за грудки сидевшего в кресле деда.

Ахнула мать, во весь рост внушительно поднялся из-за стола отец, напряглись братья, которые по какой-то причине оказались в гостях у родителей, хотя давно жили своими семьями. Балагана добавила еще и Алевтина, гулко шмякнув шамана по седой макушке со словами:

— Верни, старый ирод, нам нашу Надежду! Маяк-то вот-вот без нее рухнуть может, магия там чегой-то баламутится.

А потом сама же и ойкнула.

— Вот башка твердокаменная, чуть лак себе не раскрошила. И так и так нагадить пытается, паразит!

Винни от этого пришел в себя. Отшатнувшись, он перехватил мстительницу и прижал к груди, только вот рта у скалки не было, и заткнуть даму Аргумент так же просто, как зафиксировать, не удалось.

— Ты, сморчок старый, надо мной власти не имеешь! Я тебе все выскажу, — ярилась зажатая в руках тролля, словно в тисках, Алка. — И на тебя найдем управу, котелок ты без ручки ржавый!

Неизвестно, сколько еще продолжались бы эти оскорбления, но старик встал и одним движением густых бровей заткнул сварливую деревяшку.

— Молод ты и неразумен, внук. — Глаза деда глядели устало и строго, только где-то глубоко, на самом их дне, плескалась тщательно скрытая тревога и боль. — С иномирянкой себя связал и перед духами предков взял ответственность. Как за члена семьи взял! — внушительно и сурово начал говорить он. — Но где семья — и где человеческая женщина? Она тебе чужачка. Выходов-то лишь два, Чаерхын. Женишься — и станет она частью семьи. А откажется от тебя — так будет все как судьбой написано. Умрет, как и должно.

— Так надо найти сейчас же и сказать! Пусть уже замуж-то. Парень вон как хорош, — испуганно взвизгнула скалка, пойдя на попятную. — Это ж умрет хозяйка, так и мы ни к чему будем, да и башенка наша и дня не простоит, как есть рухнет. А Петровна без внучки...

Алка подавилась словами и уже невнятно запричитала как по покойнику, всхлипывая и трясясь в руках Винни крупной дрожью.

Старый тролль опять опустился в кресло.

— Все бы хорошо, да и сказать нельзя. Нет у нее отметки нашей, не тролль она. По своей воле должна решить, что ты ей дорог. А попробуешь настоять, так и сам не обрадуешься. Духи мудры. А что родители раньше детей отмечали, так их потом сызмальства друг к другу подталкивали. Но путь назад всегда был. А тут вот оно как вышло...

— Сбежала она от деда-то, сынок. Он даже искать не желает, — подскочила к Винни мать. — Хоть сказал бы, куда идти, да ни в какую. Напророчил бед и сидит. Еще и Вейярка...

— Что Вейярка? — Парня аж передернуло. Младшая сестра жены одного из братьев проходу ему не давала. — Она тут каким боком?

— Да когда я вернулся, она как раз неподалеку была, — угрюмо объяснил дед. — Не мне рассказывать, как твоя «невестушка» любопытна и прилипчива. На правах родни ко мне как к себе домой заходит. Ну и поскандалить горазда. Наговорила Надежде про вашу любовь с пеленок, разлучницей обозвала, сказала, что тебя подле нее жалость держит да метка от предков.

— Да я ей... — Винни, забыв про скалку, замахал кулаками. И конечно, Алка не преминула вырваться и заодно вставить свои пять копеек:

— Уж лучше я ей, она точно помягче твоего деда будет, хотя бы в некоторых местах. А ты беги ищи нашу хозяйку, далеко уйти не могла. Хоть бы с ней ничего не случилось.

— Духи молчат. Значит, нет вокруг смерти пока. — Старый шаман прислушался к чему-то и покачал головой. — Иди да ищи сердцем, а найдешь — слова правильные придумай. Пусть душа твоя все скажет. Свадьба может быть не сейчас, главное, чтобы девушка свое сердце тебе отдала. Согласилась. Появится на ней наша метка, и доживете до свадьбы той, а мать твоя — и до еще одних внуков.

Переживающая троллиха, привалившись к плечу мужа, севшего обратно к столу, только рукой махнула да промокнула уголком фартука непрошеную слезинку.

Винни как по ниточке шел в лес, не сворачивая и продираясь сквозь бурелом. За спиной из поселения доносились визгливые женские крики. Это Алка добралась до Вейярки. Тролль надеялся, что скалка не даст себя в обиду и противной девице наконец-то достанется на орехи. Вот ведь врунья! Какая она ему невеста, он за ней даже не ухаживал и не обещал ничего, а поди же...

Надежда сидела на подвесных качелях, сплетенных для нее хайрехсилом, куталась в подаренный шелковый короткий плащик и размышляла, глядя на воду.

Хайрехсил уже ушел патрулировать границу, предварительно выпутав девушку из паутины-ловушки. Напугавшее ее изначально существо оказалось очень молодым и симпатичным, а еще, как ни странно, женского пола, поэтому было любопытным и разговорчивым.

Выясняя, как все же человеческая девушка попала на их территорию, она оказалась буквально залита потоком хлынувшей на нее вперемешку информации. Похоже, эмоции переполняли Крохалеву настолько, что сработал эффект случайного попутчика. В итоге Надежда вывалила на новую знакомую все, что беспокоило ее душу. И про башню, и про свое туда попадание, про Винни и бабушку, злого духа и старого шамана.

Хайрехсил-ниа удалось расплести в уме почти все, что она говорила, и представить полную картину. Однако отношения между этой взлохмаченной брюнеткой и одним очень знакомым по описанию троллем — все же некромант в ближайшем поселении был один — были чередой бессвязных противоречий.

— А что ты все-таки хочешь сама? — поинтересовалась пограничница, когда Надежда, выговорившись, наконец замолчала, вытирая набежавшие слезы. — Просто сама по себе? Он тебе нравится?

— Но я-то ему — только из-за какой-то метки и жалости! — хлюпая носом, выдавила из себя Надежда.

— Этого ты утверждать не можешь, ты же не знаешь, как все обстоит на самом деле. Не решай за него, за его деда, за ту девицу Вейярку. У всех свои мотивы и свой взгляд на то, как оно есть. Ты можешь решить только за себя и идти к этому решению сама, не сидеть сложа руки. Если он тебе нужен, то зачем ты кого-то слушаешь? — Хайрехсил-ниа выудила откуда-то из-под мохнатого брюшка темный шелковый плащик и протянула Наде. — Давай выйдем за границу территории. Здесь тебе нельзя оставаться.

Они вышли к речке, и мохнатая пограничница, ловко орудуя кучей лапок, мигом сплела подвесные качели в виде крошечного гамака.

Надежда немного успокоилась после эмоционального всплеска и все это время обдумывала слова собеседницы, кутаясь в мягонький подарок. Потом она нахмурилась и мрачно поинтересовалась:

— А вот если он мне нравится? Не то чтобы любовь без памяти, а просто приятен, и знаки внимания его нравятся, и этой арбузной Вейярке я его отдавать не хочу? Да что уж там, ревную даже как-то. И обидно мне, что там, может быть, только метка какая-то, а не по-настоящему. Что мне теперь, сразу с его дедом соглашаться и замуж за Винни бежать, пока не очухался?

Надя поежилась от такой перспективы и села на качели, которые, как оказалось, сплели для нее на случай, если она пока не захочет возвращаться в поселение троллей.

— Зверье ночное мое плетение отпугнет, а больше тут и не озорует никто. Мирно у нас, — когда плела, рассказала Крохалевой хайрехсил-ниа.

— Не думаю, что важен сам обряд. — Пограничница задумчиво почесала передней лапкой один из шести глазиков среди густого меха. — Там что-то другое. Ты поговори с ним, скажи, что чувствуешь, как мне сказала, и все сразу встанет на свои места.

Сейчас Наденька разглядывала бегущие, серебрящиеся в сиянии ночного светила речные струи и пыталась понять, как ей последовать хорошему совету. Откровенничать было страшно, да ведь и подойти просто так и начать тоже надо решиться.

Ее мысленные метания прервал приближающийся шум. В сторону сидящей на качелях Крохалевой из ночного леса точно ломилось что-то крупное.

— Пушистая дама сказала, что никто опасный не подойдет. Может, это большое, но мирное животное и у него тут рядом водопой или гнездо какое в этой стороне? — вглядываясь в темноту деревьев, успокаивала себя Надежда.

Много напридумывать и сильно накрутить себя она не успела. Из густых кустов, блестя лысой макушкой, с треском и шумом выскочил Винни.

Парень кинулся к Надежде и сгреб ее в охапку. Бережно прижав к себе вместе с качелями, он сбивчиво и нежно заурчал ей в макушку:

— Нашлась! Нашлась, моя хорошая. Никому не отдам, никому обижать не позволю!

Надю от этих теплых слов затопило такое счастье, проснулась такая надежда на что-то хорошее в жизни, что она, уже ни минуты не сомневаясь, высказала ему все. И свои чувства, и обиды, и опасения. Вывалила на ошалевшего Винни кучу своих мыслей, как недавно на хайрехсил-ниа, и, выговорившись, замолкла, уткнувшись носом ему в грудь и затаившись.

Наденьке казалось, что с того момента, когда она перестала говорить, прошла целая вечность. Тролль, замерев, все так же ласково сжимал ее в объятиях и молчал. Она уже опять начала сама себе придумывать всякие ужасы, ругать себя за несдержанность и попыталась выбраться из таких надежных теплых рук, но ее прижали чуть покрепче, а потом Винни заговорил, негромко, уткнувшись ей в макушку и, кажется, даже улыбаясь.

— Давай я начну, наверное, немного с конца. — Его теплое дыхание чуть шевелило волосы девушки. — Прямо сейчас нас идти к алтарю никто не заставит, если только ты сама не захочешь. — И, словно чувствуя, что Наденьку так и подмывает спросить: «Я? А ты не хочешь?» — заторопился продолжить: — Я готов хоть сейчас. Мама давно говорит «пора» и... Тьфу, да не то говорю.