Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

8) По мнению ряда современных авторов (Г. Кудий[33]), существенную роль в быстром подъёме экономики и восстановлении народного хозяйства страны сыграл уникальный метод повышения эффективности труда (МПЭ), взятый на вооружение в 1939 г. Сам по себе этот метод являлся совокупностью хорошо продуманных материальных и моральных стимулов, направленных на активизацию творческой активности инженерных и рабочих кадров, снижение себестоимости, повышение качества новой и уже производимой продукции, и других целей. Система этих стимулов варьировалась в зависимости от типа предприятия и его отраслевой принадлежности. Например, в многочисленных КБ и НИИ, где занимались разработкой новой техники и передовых технологий, помимо традиционных квартальных и годовых премий, стали дополнительно выплачивать коллективные и индивидуальные премии за конкретную работу, которая по акту госкомиссии привела к существенному улучшению технических и иных характеристик старого или созданию принципиального нового изделия. Моральные стимулы заключались в том, что лица, обеспечившие коллективу получение подобных премий, ускоренно продвигались по карьерной лестнице и назначались на руководящие посты, возглавляя различные научные проекты и направления. Причём необходимо отметить, что разработчики этой системы поощрения рабочих-передовиков и инженерных кадров, учтя печальный опыт стахановского движения, когда успех и слава одного больно били по карману и социальному статусу всех остальных членов коллектива, сознательно пошли на уравниловку всего премиального фонда вне зависимости от того, какую конкретную должность занимал тот или иной член авторского коллектива.

К большому сожалению, в середине 1950-х гг. МПЭ был незаметно отменён. Формально сами премии были сохранены, но потеряли всякую стимулирующую роль, поскольку отныне их величина зависела только от должностного оклада и субъективного мнения руководства, а не от качества изделия и его финансово-экономических характеристик. Более того, из всех технических заданий сразу исчезли требования по снижению себестоимости всех изделий, а объём самих премий был зафиксирован на уровне 2 % от стоимости их разработки. В результате стало выгодно не снижать, а, напротив, повышать как стоимость самой разработки, так и себестоимость проектируемого изделия.

К внешним источникам бурного экономического роста советской экономики после окончания войны большинство современных историков традиционно относят:

1) Германские репарации, которые, как принято считать, не только обеспечили более 50 % поставок всего объёма новейших технологий и добротного промышленного оборудования и станков для вновь возводимых и восстановленных советских заводов, фабрик, шахт и электростанций, но и реально подтолкнули научно-технический прогресс в народно-хозяйственном комплексе страны. По данным ряда российских историков (М.И. Семиряга[34]), до середины 1948 г. из советской зоны оккупации в СССР было вывезено 339 тыс. металлорежущих станков, более 200 тыс. электромоторов, 44 тыс. металлических прессов и молотов, более 9350 силовых трансформаторов и другого ценного промышленного оборудования, которое было демонтировано с 3500 германских предприятий, в том числе 450 военных заводов. Между тем надо особо подчеркнуть, что вопрос об общих объёмах германских репараций до сих пор до конца не разрешён. По мнению одних историков (А.А. Данилов, А.В. Пыжиков[35]), из-за разного рода препятствий, чинимых западными «партнёрами», наша страна из согласованных 10 млрд долларов военных репараций получила только 4,3 млрд долларов. А по мнению их оппонентов, в частности известного профессора-экономиста В.Ю. Катасонова, автора новейшего исследования «Россия в мире репараций», вышедшего в 2015 году,[36] общий объём репарационных выплат и поставок был значительно скромнее и общая сумма репараций составила мизерный суммарный объём, эквивалентный лишь 3–4 % от того гигантского ущерба, который наша страна понесла в годы Великой Отечественной войны. При этом оппоненты и тех и других, в частности г-н П.Н. Кнышевский, автор нашумевшей книги «Добыча: тайна германских репараций», опубликованной ещё 1994 году,[37] во-первых, странным образом не подвергая сомнению всю правомочность и справедливость взимания германских репараций советской стороной, тут же говорит о «неоднозначности действий советского правительства в нравственном, политическом и социально-экономическом отношениях» и, во-вторых, утверждает, что установить общий денежный размер германских репараций не представляется возможным, поскольку большая их часть шла в виде демонтированного промышленного оборудования и поставок готовой продукции с самих германских предприятий.

Причём надо отметить и то обстоятельство, что при всей возможной значимости все эти репарации и военные трофеи никак не могли компенсировать отсутствие крупных иностранных инвестиций, прекращение поставок по ленд-лизу и масштабную помощь СССР странам просоветского блока — Польше, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Китаю, Северной Корее и другим.

В связи с данным обстоятельством необходимо сказать и несколько слов о знаменитом «плане Маршалла». Хорошо известно, что в июне 1947 г. новый госсекретарь США генерал Джордж Маршалл, выступая в Гарвардском университете, предложил целую программу восстановления и развития разрушенных войной европейских экономик путём оказания им широкомасштабной финансово-экономической помощи со стороны США в размере 17 млрд долларов. Причём к участию в этом проекте приглашались все европейские державы, включая и Советский Союз. Первоначально советское политическое руководство предполагало принять активное участие в работе Парижской международной конференции и сформировало официальную правительственную делегацию во главе с министром иностранных дел СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым. Однако, изучив более подробно условия предоставления американской финансовой помощи, одним из положений которой было изгнание всех коммунистов из правительств стран-заёмщиков, претендующих на получение американских денег, И.В. Сталин лично отверг «план Маршалла» и тут же отозвал согласие СССР на участие в Парижской конференции, которая состоялась в июле 1947 г. Более того, по настоянию Советского Союза от участия в работе этой конференции отказались и все европейские державы «народной демократии», то есть Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария, а также Финляндия.

В современной либеральной историографии (Н.Е. Быстрова, В.О. Печатнов, Р.Г. Пихоя, А.А. Данилов, В.М. Зубок[38]) утверждается, что главной целью «плана Маршалла» было быстрое восстановление лежавшей в руинах европейской экономики, устранение всех торговых барьеров и модернизация индустриального потенциала ведущих европейских государств. Однако в советской и российской патриотической историографии (С.Г. Кара-Мурза, М.Ф. Полынов, В.Ю. Катасонов, Ю.Н. Жуков, Ю.В. Емельянов[39]) справедливо полагают, что «план Маршалла» вкупе с «доктриной Трумэна» и «Гарвардским проектом» Дж. Дэвиса представлял собой составную и важную часть предельно агрессивного внешнеполитического курса новой администрации США, направленного на активное поощрение экономической экспансии американских монополий, на усиление политики холодной войны и создание агрессивных военно-политических блоков, направленных против СССР и его союзников в Восточной Европе и во всей Азии.

2) Создание Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), членами которого в январе 1949 г. стали СССР, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария. Создание СЭВ, ставшего реальной альтернативой «плану Маршалла», не только позволило странам «народной демократии» выйти из затяжного экономического кризиса, вызванного послевоенной разрухой и сменой буржуазных политических режимов, но и создать единый экономический рынок и проводить согласованную финансовую, промышленную, таможенную и торговую политику в этом стратегически важном регионе мира.

Как установили ряд историков (И.И. Орлик, О.Н. Широков[40]), ещё в начале сентября 1947 г. руководители Болгарии Георгий Димитров и Басил Коларов направили в Москву приватное послание, в котором сообщили, что представители Болгарии, Венгрии, Югославии, Румынии, Польши и Чехословакии считают целесообразным провести под эгидой СССР «специальную конференцию для выработки долгосрочных планов их экономических связей и согласования развития, т. е. перейти к более высокой ступени экономического сотрудничества». Не исключено, что само это послание было «подсказано» Москвой, но как бы то ни было сама эта идея вскоре привлекала внимание высшего советского руководства и в конце 1948 г. было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б) «Об экономических отношениях между СССР и странами народной демократии», в котором содержались следующие пункты: «1) созвать в Москве 5 января 1949 года закрытое совещание представителей правительств СССР, Румынии, Венгрии, Болгарии, Польши и Чехословакии для установления тесных экономических отношений между СССР и странами народной демократии. Считать желательным, чтобы на этом совещании от каждой страны участвовало по два представителя… из числа членов Политбюро ЦК коммунистических (рабочих) партий; 2) поручить МИД СССР информировать соответствующие правительства относительно пункта 1-го настоящего решения с указанием, что совещание созывается по инициативе правительства СССР и Румынии; 3) внести на обсуждение указанного совещания от имени СССР и Румынии проект решения об основах тесного экономического сотрудничества СССР и стран новой демократии; 4) представителями СССР на совещании назначить т.т. Молотова и Микояна».

При этом в специальном приложении к этому решению были чётко обоснованы и основные факторы, обусловившие создание первого Координационного Совета социалистических государств:

«1) Отсутствие постоянных связей по согласованию экономической политики стран народной демократии и СССР в их торговых отношениях с другими государствами наносит ущерб экономическим интересам этих стран и объективно помогает Соединённым Штатам и Англии использовать в своих интересах указанную несогласованность действий стран народной демократии и СССР. Это особенно выявляется в настоящее время, когда США, используя „план Маршалла“, оказывают влияние на экономическую политику стран Западной Европы, направляя её против интересов СССР и стран новой демократии.

2) Отсутствие координации экономической деятельности стран новой демократии и СССР сказывается также и на развитии важнейших отраслей хозяйства этих стран, создавая ненужный параллелизм в развитии отдельных отраслей промышленности.

3) Установление тесных экономических связей между странами народной демократии и Советским Союзом и, в частности, их координированные выступления на внешнем рынке и поддержание между ними постоянных связей по согласованию экономической деятельности будет содействовать успешному строительству социализма в странах народной демократии и делу укрепления всего демократического лагеря.