Эликсир для избранных

Москва, наши дни

На следующее утро мне позвонила Марина Любомирская. Вдова моего давнего приятеля и коллеги Славы Любомирского, погибшего за год до этого при не вполне ясных обстоятельствах.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил я. — Как ты?

— Нормально… Как там у вас дела, в журнале?

— Да ничего… Жить можно.

— Понятно, — сказала Марина. — Я что звоню… тринадцатого числа Славина годовщина…

Годовщина! Господи, как я мог забыть?

— Да, я помню.

Я вдруг понял, что не разговаривал с Мариной целый год, с того самого дня, когда похоронили Славу. И мне стало стыдно. Я ничего не знал о том, как она жила все это время.

— Я хочу в пятницу… собрать наших, — продолжала Марина. — Народу будет не очень много, все свои. Придешь?

Ах ты, господи! Пятница была в журнале подписным днем, и я обычно заканчивал работу поздно. Но отказываться было нельзя! «В случае чего попрошу кого-нибудь меня подменить», — подумал я.

— Да, конечно, приду.

— Спасибо, — тихо сказала Марина.

— А где собираемся? У вас… у тебя? На Тверской-Ямской?

— Да.

— Я приду, — повторил я.

Я знал Славу Любомирского с незапамятных времен. Мы познакомились в конце 80-х в отделе городских новостей «Вечерней столицы», куда я пришел после университета. Слава, который окончил журфак на несколько лет раньше, взял однокашника под крыло. Я поначалу фыркал и брыкался, стараясь всячески показать свою независимость, но потом мы как-то притерлись друг к другу и подружились. Когда в середине 90-х образовался «Перископ», Славка перешел туда на должность редактора отдела расследований и вскоре перетащил в журнал и меня. Несколько лет мы с ним и еще несколькими ребятами вели в «Перископе» хронику бандитских разборок и финансовых афер. Время было веселое, хотя и нервное. На нас постоянно наезжали разные темные личности, но мы по молодости и по глупости ничего не боялись. Почему-то были уверены, что с нами ничего не случится… Наши отношения со Славой не были ровными, но я уважал его и считал хорошим журналистом. Правильным. Он говорил: мы, СМИ, — цепные псы демократии, мы всегда против власти, и еще мы всегда за слабых против сильных. Поэтому, пока в стране правили олигархи, он разоблачал нечестные схемы залоговых аукционов и финансовые пирамиды, а потом, когда власть переменилась, стал рассказывать, как гэбисты крышуют контрабанду и обналичку. Жизнь это ему, понятное дело, не облегчало.

В начале 2000-х в «Перископе», как и в стране, сменились владельцы. Прежние акционеры продали свои доли какой-то подставной компании с никому ничего не говорившим названием, а главред Сосновский, интеллигент старого советского засола и защитник Белого дома, ушел на пенсию. Новым начальником стал некто Гребешков, тихий, неприметный человек, до прихода к нам занимавший небольшую должность в Администрации Президента. Сутью новой редакционной политики он объявил «взвешенность», которая, как вскоре стало понятно, означала отказ от критики Кремля и его друзей. Любомирский и еще несколько «стариков» подали заявления об уходе. Он звал с собой и меня, но я остался… Спустя некоторое время Слава основал новое интернет-издание, которое, не мудрствуя лукаво, назвал «Проектом». Там он продолжал заниматься своим любимым делом — наступал на мозоли власть предержащим. Со временем стал известным человеком и даже баллотировался в Думу от одной из демократических партий, правда, неудачно. Мы редко виделись, а когда встречались, то обычно вспоминали старые времена и перебирали общих знакомых — кто, где и что делает. Последний раз я видел его незадолго до смерти, мы случайно столкнулись в сквере у высотного здания на Кудринской площади…

— Слушай, Марина, а что слышно о Славином деле? Я имею в виду расследование…

— Ничего не слышно. На полицейском жаргоне это, кажется, называется «висяк»… Я думаю, если бы они могли, то давно списали бы дело в архив.

Славу нашли ночью во дворе дома на Ленинградском шоссе. Экспертиза выяснила, что смерть наступила в результате падения с высоты. Спустя несколько дней всплыли кое-какие подробности, но ясности они не добавили. Так, полиция установила, что Слава выпал из окна квартиры на восьмом этаже. Хозяева, жившие в соседнем доме, сдавали ее в аренду на сутки или на несколько часов. Чаще всего их клиентами бывали влюбленные парочки. В тот день Любомирский по телефону забронировал апартамент, приехал за десять минут до назначенного времени и взял ключ… И после этого живым его уже не видели. Узнав про квартиру, многие подумали, что у Славки было свидание, но никаких следов присутствия в квартире другого человека не обнаружилось. Шума или движения соседи не слышали.

— Так и не выяснили, с кем он должен был встретиться в тот вечер?

— Нет.

— А у тебя никаких идей?

— Никаких.

— Прости… а может, все-таки там женщина была замешана?

Марина фыркнула:

— Нет. Про его женщину я все знала. Она в Теплом Стане жила. Профурсетка! Ее допросили…

Я усмехнулся про себя. Значит, Славик все-таки погуливал…

— И что?

— Ничего. Похоже, она не причастна.

— А чем Слава занимался… ну, перед тем, как это все случилось?

— Да много чем занимался… Ты же сам знаешь, у них там все время была какая-то напряженка. То про Росгвардию что-то не так напишут, то про «Газпром»… Вечно на них кто-нибудь в суд подавал… Но этот все было как-то… штатно.

— А «дело Манюченко»? — спросил я.

Мне показалось, что на том конце возникла какая-то секундная, едва уловимая заминка.

— А что «дело Манюченко»?

— Ну, Слава вроде бы расследовал его… Даже, говорят, в Англию ездил.

— Я не знаю, Леша. Он мне ничего про это не рассказывал…

— То есть, ты считаешь, что Славу не любили многие, но никто настолько сильно, чтобы убить?

— Можно и так сказать, — тихо проговорила Марина.

— А самобийство? — осторожно спросил я. — Ты это исключаешь?

— Самоубийство? С чего вдруг? Злая жена замучила? — презрительно фыркнула Марина. — Для самоубийства нужно хотя бы плохое настроение… А ничего такого не было, поверь!

— Еще мог произойти несчастный случай…

— Как ты себе это представляешь? Пришел человек в чужую квартиру и стал окна протирать?

— Ну, тогда остается… Вот наш общий знакомый Балагуров уверен, что Славу убили агенты мировой закулисы.

— Балагуров — псих!

— Это — правда, но так умеет всех накрутить, что невольно начинаешь думать, а вдруг в этом что-то действительно есть…

— Но я его тоже позвала…

— Кого?

— Балагурова.

— Зачем?!

— Ну, они все-таки со Славой долго вместе работали…

— Ну, смотри, мать! Напьемся все и переругаемся…

— А вы постарайтесь не переругаться.

— Хорошо, Мариш, ты держись! Увидимся!

— Приходи, я буду очень рада тебя видеть.

— До встречи!