Эликсир для избранных

Москва, июль 1931 года

В дверь кабинета осторожно постучали.

— Да-да, войдите! — крикнул Павел Алексеевич, не отрываясь от чтения отчета доцента Сырнева об опытах с овариолизатом.

В комнату заглянула симпатичная молоденькая шатенка.

— Здравствуйте, Павел Алексеевич, — произнесла она, робко глядя на строгого профессора.

— Здравствуйте.

«Милая девушка, вот только не помню, как ее зовут… — подумал Заблудовский. — Кажется, она — секретарь директора».

Заблудовские переехали в Москву всего два месяца назад, и Павел Алексеевич переживал неприятные ощущения, связанные с привыканием к новому месту. Все вокруг было чужое, неудобное, странное. Незнакомые улицы вели неизвестно куда. По тротуарам текли толпы людей, среди которых не было ни одного знакомого лица. Даже русский язык звучал здесь как-то иначе. В квартире на Новинском до сих пор стояли неразобранными чемоданы, громоздились стопки книг. Серафима изо всех сил пыталась придать комнатам жилой вид, но пока это у нее не очень получалось. Квартира словно сопротивлялась попыткам новых хозяев навести в ней уют.

На службе Павел Алексеевич чувствовал себя увереннее, но и там все было непривычно. Институт оказался довольно большим заведением, каждый день Заблудовский встречал в коридорах и лабораториях новых сотрудников, имен которых не мог сразу запомнить. Люди здесь были не такими открытыми, как дома в Казани, держались, по мнению Заблудовского, настороженно и излишне церемонно. Кабинет профессору дали маленький, почти без мебели, поэтому бумаги и книги приходилось складывать на подоконник, а когда места там не стало — на пол…

— Извините, пожалуйста, — сказала девушка. — Вас просит зайти Иван Петрович…

— Иван Петрович? — переспросил Заблудовский.

— Веретенников, — подсказала девушка.

— Ах да…

Фамилию секретаря партийной организации Веретенникова Павел Александрович запомнил. Евгений Шемиот уже успел рассказать ему, что парторг недавно пришел в ИЭВ из Института естествознания при Комакадемии, где, как саркастически заметил директор, «ковали» новые кадры для научных организаций. «Представляете, Павел Алексеевич, решение о зачислении в аспирантуру у них принимает мандатная комиссия!» Заблудовский этого не понимал, но знал, что во многих институтах старых профессоров постепенно удаляют, заменяя их партийными товарищами. Недавно вышедшее постановление СНК РСФСР предписывало «более решительно выдвигать на руководящую работу в научно-исследовательские учреждения молодые кадры научных работников, поставив задачей орабочивание состава научно-исследовательских учреждений и борьбу с классово чуждыми элементами среди сотрудников». «Классово чуждые элементы» пугливо поеживались.

Идти к Веретенникову Заблудовскому не хотелось.

— Это срочно? — спросил профессор. — Я, видите ли, немного занят…

Девушка совсем смутилась.

— Иван Петрович просил зайти вас сейчас, — пробормотала она, краснея.

Заблудовский с трудом подавил раздражение. Во-первых, ему действительно не хотелось прерывать занятия, а во-вторых, его чрезвычайно раздражала манера Веретенникова держаться с сотрудниками. «Разговаривает, как русский царь с евреем, — думал Павел Алексеевич. — Какое у него может быть до меня дело?»

— Я сейчас приду, — сказал Заблудовский.

Девушка исчезла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Выждав пять минут, профессор встал и направился в гости к парторгу. В кабинете кроме Веретенникова был еще один человек, которого Заблудовский сначала не рассмотрел как следует. Тот стоял в глубине комнаты, и на лицо его падала тень.

— Здравствуйте, профессор! — бодрым голосом сказал Веретенников. — Извините, что пришлось оторвать вас от работы, но с вами хочет побеседовать товарищ…

В эту секунду «товарищ» сделал шаг вперед, и Павел Алексеевич увидел, что это не кто иной, как Иосиф Исаевич Ходоровский, бывший член Татревкома и председатель Казанского губисполкома. «Вот так встреча!» — подумал Заблудовский.

— Здравствуйте, уважаемый Павел Алексеевич! — бодро приветствовал партийный функционер профессора. — Давненько мы с вами не виделись! Лет пять, наверное, не меньше?

Заблудовский с интересом рассматривал Иосифа Исаевича. Тот, конечно, изменился — постарел, пополнел, но в общем выглядел неплохо. Совсем неплохо. И, слава тебе господи, сменил свой полувоенный френч на превосходный заграничный костюм. «Обуржуазился? Так у них это, кажется, называется», — подумал Заблудовский.

— Здравствуйте, Иосиф Исаевич! — произнес он, пожимая Ходоровскому руку.

Заблудовский хотел спросить гостя, как тот себя чувствует, но спохватился. Вдруг тому не хочется об этом вспоминать? Но, судя по всему, встреча с Заблудовским не вызывала у Иосифа Исаевича никаких неприятных воспоминаний. Он смотрел на профессора приязненно, слегка улыбаясь.

— После Казани вы, кажется, получили назначение куда-то в Среднюю Азию? — начал small talk Заблудовский.

— Совершенно верно. Потом была заграничная командировка. Два года работал торгпредом в Италии, потом — в Турции.

— Очень интересно.

Тут Ходоровский оглянулся и словно впервые заметил стоявшего рядом Веретенникова. Тот молча переводил взгляд с одного гостя на другого и явно не знал, что ему делать. Иосиф Исаевич разрешил его сомнения.

— Товарищ Веретенников, вы нас не оставите? — сказал он, обращаясь к парторгу института. — Нам с профессором Заблудовским надо кое о чем потолковать…

— Конечно-конечно, — ответил Иван Петрович и испарился.

Избавившись от парторга, Ходоровский почувствовал себя совсем свободно. Он расстегнул пиджак и по-хозяйски уселся в кресло хозяина кабинета.

— Прошу садиться, Павел Алексеевич, — сказал он, указывая на кресло, стоявшее по другую сторону стола. — Да… Работал за границей и вот недавно вернулся. Получил новую ответственную должность.

— Какую же, если не секрет?

— Начальника Лечебно-санитарного управления Кремля.

«Вот это да! — подумал про себя Заблудовский. — Высоко взлетел бывший председатель Казанского губкома… Интересно, можно ли расспросить его о состоянии его… эээ… здоровья? Или лучше не надо?»

Но профессиональное любопытство взяло в Заблудовском верх.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он Ходоровского.

— Отлично! — широко улыбнулся Иосиф Исаевич.

— Ваша половая жизнь наладилась?

— Вполне.

— Вы за это время обращались за поддерживающей терапией?

— В прошлом году, когда вернулся в Союз, еще раз прошел курс.

— Где же?

— В Кремлевской больнице.

— Вот как?

— Да, представьте, там изготавливают препараты по вашей методе. И визит мой, кстати, напрямую связан с этим.

Ходоровский помолчал несколько секунд, а затем произнес:

— Тут вот какое дело… Полагаю, Павел Алексеевич, вам не нужно объяснять, что такое Лечсанупр. Главной задачей управления является медицинское обслуживание руководителей партии и Советского государства…

Заблудовский слегка кивнул.

— Штат управления постоянно расширяется. У нас появилась аналитическая лаборатория, физиотерапевтическая лечебница… Мы привлекаем лучшие кадры, у нас консультируют такие известные терапевты, как Федор Александрович Гетье, Дмитрий Дмитриевич Плетнев…

Доктора Плетнева Заблудовский знал лично.

— Но чтобы выполнить поставленную перед нами задачу наилучшим образом, мы считаем необходимым использовать в работе не только традиционные и уже хорошо зарекомендовавшие себя способы лечения и профилактики, но и передовые методики… находиться, так сказать, на переднем краю… И одним из таких важных и очень перспективных направлений мы считаем лизатотерапию… Не скрою, профессор, ваше изобретение заметили на самом верху…

Ходоровский наклонился вперед и слегка понизил голос:

— Очень влиятельные люди, Павел Алексеевич, интересуются вашими опытами… В том числе и опытами с тестолизатами…

«Вот оно что! Вождям не чуждо ничто человеческое, — подумал Заблудовский. — Интересно, что это за “очень влиятельные люди”, о которых он говорит? Ах, это, в общем-то, не важно! Дело только выиграет, если получит поддержку на самом верху. Можно будет просить деньги на отдельную лабораторию, привлечь сотрудников… А кроме того, покровительство Кремля станет для меня своего рода “охранной грамотой”. Никакой Веретенников мне ничего не сделает!»

— В связи с этим, уважаемый Павел Алексеевич, я приглашаю вас стать штатным консультантом Лечсанупра.

Заблудовскому потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не согласиться сразу. Он задумчиво пожевал губами.

— Это очень лестное предложение, Иосиф Исаевич… И я склонен его принять. Мне, правда, пока не совсем ясно, как я смогу совмещать…

— Пусть это вас не беспокоит, — махнул рукой Ходоровский. — У вас не будет присутственных часов. Думаю, что вы будете наведываться в Кремлевку два раза в неделю, проводить консультации и возвращаться к своим научным занятиям в ИЭВе… А дальше… А дальше будет видно! Материальная сторона дела пусть вас тоже не беспокоит. Вы будет получать еще столько же, сколько вы получаете в институте, и даже больше. Ну что, согласны?