Дикий барин

Эволюция

Я представляю собой боковую ветвь эволюции нашей семьи.

В принципе, я тупиковая ее ветвь, хотя породил целую популяцию. Я – носитель картошконосого гена, картошконос обыкновенный.

Обратимся к наглядным пособиям.

Фотоизображение номер один: мама – вздернутый нос, бабушка – нос внушительный, дядя – нос орлиный, я – нос уже многообещающей картошкой.

Фотоизображение номер два: увеличиваем контрастность – бабушка с ее носом и мама с ее носиком.

Привлекаем проверочный фотоматериал номер три: дядина внучка с абсолютно прабабушкиным носом.

И становой хребет сановитой носатости в нашей семье – арийский прадедушка Иван Генрихович. Вот магистраль, по которой мчится семья моя на экспрессе «Породистый нос». А я остался в своем картошконосом тупичке, на полустанке, с погнутым чайничком и в тапочках при минус тридцати. Потому как рожаю носатых детей и лиц, к ним временно приравненных, – фотоизображение номер пять.

В нашем роду картошконосы обречены неумолимой поступью эволюции. Все матери моих детей не были носатыми. Носатость прорывается сквозь толщу моих хитрых напластований, как весенний вспученный поток сквозь наспех возведенную плотину из деревенского хлама. Носатость пробивает толщи азиатских и африканских отложений в моей семье. Как ледокол «Ермак».

На этом цепь расистских вечерних размышлений заканчивается. Белая раса не обречена.

К моему почему-то огорчению какому-то.