Дикий барин

Подача материала

Есть за мной такое свойство. Вместо того, чтобы при свете канделябра, красиво выгибая соболиные свои брови, повествовать про охватившее меня сновидческое озарение и изящно подбегать к окну, чтобы задернуть душные бордовые портьеры для создания атмосферы пророчеств и волшебства, я поступаю проще.

Хрустя малосольным огурцом, перегибаюсь через столешницу, накрытую треснутой клеенкой, и, утирая рукавом рассол с губ, рычу, ухватив собеседника свободной рукой за грудки:

– Это было! В июне! 1897 года! В полдень! Мы получили правительственной эстафетой приказ взорвать наш крейсер…

Обычно в такие моменты у меня дергается левый глаз. Над головой раскачивается голая лампочка. Собеседник, конечно, пытается еще елозить ослабевшими ногами по линолеуму, но вскоре уже бежит вместе со мной и разматывает по обжигающему белому песку взрывной шнур, щурясь от палящего чилийского солнца.

Чувствуете разницу в подаче материала?