Признание Босса

Глава 24

Марта так и не спустилась вниз до наступления сумерек, а я слишком много думала о произошедшем и ссоре с ней. Может быть, это и не ссора была, а лишь обсуждение темы, но… на душе паршиво. Очень паршиво.

Тереблю пальцами фотографии своих родителей и мальчиков. Зачем нужно было всё это делать у меня перед глазами, если оригиналы оказались в кошельке? Зачем? Каков смысл?

Решаюсь на звонок Итану. И когда я беру мобильный в руки, то удивляюсь пропущенным звонкам от него же. С утра их было три, а я даже не слышала. Перезваниваю, и меня озадачивает то, что его номер тоже забит в моём мобильном. То есть Лазарро оставил мне возможность позвонить ему, как и Симону. Но есть ещё один номер телефона, он стоит с прочерком, и я точно знаю, что это номер не Лазарро. Другой. Английский номер. Я опасаюсь подтверждения своих догадок, поэтому мне необходим Итан.

Он не сразу отвечает, и я жду до тех пор, пока в трубке не раздастся заветное: «Где тебя черти носят?»

— Привет, я тоже счастлива тебя слышать. Я по одному вопросу…

— Лавиния, чёрт бы тебя подрал, я звонил тебе три раза! Три грёбаных раза, где ты была? Неужели, так сложно ответить на звонок? Для чего тебе дан телефон? — злясь, выговаривает он. Закатываю глаза и цокаю.

— Всё? Высказался?

— Нет. Ещё не закончил. Знаешь, что я о тебе думаю?

— Неинтересно. В общем, я хотела…

— Я настоятельно советую тебе вернуться в дом. Я пошлю за тобой машину, — резко перебивает меня.

— Даже не думай, я ещё не готова возвращаться. Нет, Итан. Никакой машины, — отрезаю я.

— Но… Лавиния! Тебе нужно быть в доме, — настаивает он.

— Зачем? Какая разница там я страдаю или здесь? Я хочу здесь, на этом обсуждение закончили. Я остаюсь у Марты, пока не пойму кое-что важное. Так что ответь мне, что это за английский номер в телефонной книге моего мобильного, и могу ли я позвонить отцу, чтобы узнать, как у них дела? — чётко произношу.

— Хм, насчёт номера не знаю. Насчёт звонка можно. Запретов на это не было.

— Отлично. Это всё, что мне было от тебя нужно…

— Нет, подожди. Подумай хорошо о возвращении домой сегодня. Очень хорошо.

— Итан, пока, — обрывая звонок, слышу напоследок проклятья. Но я, действительно, пока не могу вернуться. Не могу, и всё. Те стены давят на меня. Слишком давят, чтобы я могла подумать.

Набираю по памяти домашний телефон, ведь отец не пользуется мобильными. У них уже поздняя ночь, и он точно должен быть дома. Но отвечает мне Брайан.

— Отца позови, — холодно произношу.

— Лавиния? Ах, привет, а папы нет. Он остался в Лондоне на три дня, чтобы побыть рядом с мамой, — удивляясь, отвечает Брайан.

— Как с ним связаться? В госпитале есть телефон или что-то ещё?

— Хм, ты же можешь позвонить ему на мобильный. Ты же сама его ему подарила.

Я так и вижу, как хмурится Брайан.

Я что сделала? Подарила? Я ничего такого не дарила.

— Точно. Напомни мне номер, — нахожусь, ища в комнате ручку и блокнот, но, как назло, ничего нет. Приходится ставить на громкую связь, найти заметки и записать туда номер, который продиктовал Брайан.

— Записала. Пока…

— Стой! Подожди, Лавиния. Подожди.

Палец в напряжении замирает на сбросе звонка.

— Я это… хотел сказать, что мы помогаем. Мы стараемся помочь им. Я устроился на настоящую работу и пашу сутками. Мы покупаем продукты и возим еду папе в Лондон… я вожу. И… в общем, у меня родился сын. Я стараюсь, Лавиния, и… прости… прости за всё, — его выдавленные слова не трогают меня.

— Ясно, но мне плевать. Хоть сдохни там. Ты никогда не загладишь свою вину передо мной, как и эта сука. Никогда. И даже не передо мной, а перед ними. Из-за вас мама была при смерти. Только из-за вас. Вам жить с этим грехом, и он уж точно перейдёт в будущее поколение. Такова кара. Всего хорошего, Брайан, — нажимаю на сброс и тяжело вздыхаю.

Сейчас мне, правда, всё равно, что они там делают. Я знаю, что ни черта они не изменятся. Это лишь временно, а потом они всё забудут, и начнётся новая эгоистичная жизнь. Они только и ждут, когда родители умрут. Нет, этих слов я им не прощу. Я не верю в раскаяние. В их раскаяние точно не верю.

Набираю номер папы, сверяясь с записью в заметках, и хмуро смотрю на то, что такой номер есть в моей книжке. Это именно он отмечен прочерком. Что происходит?

С замиранием сердца слушаю долгие гудки, пока не узнаю голос папы.

— Что за проклятое изобретение человечества. Да… да, я слушаю. Говорите, — бурчит он.

— Папа! — выкрикиваю я от радости.

— Лавиния. Господи, доченька, наконец-то, ты позвонила мне! Я ждал твоего звонка! — восклицает он. Моё сердце за столько месяцев согревается от родного и любимого голоса.

— Как у вас дела, пап? Как мама? Прости, я была слишком занята. Очень много работы.

— Я понимаю… мама… ей лучше. Она теперь узнаёт нас. Ей сделали пересадку костного мозга, но мы всё ещё находимся в госпитале. Идём на поправку. Уже гуляем на улице по двадцать минут утром и вечером, но она всё же большую часть времени спит. Врачи говорят, что это нормально. Обещают, что уже скоро мы поедем домой, — тараторит он.

— Я так рада… так рада, ты не представляешь. Это хорошие новости. — У меня в глазах стоят слёзы, я потираю переносицу, чтобы не расплакаться.

— У нас всё хорошо, Лавиния. Появился ещё один внук, с ним много хлопот, но Брайан справляется потихоньку. Я не в силах им помочь, потому что нахожусь с мамой в госпитале. Они часто приезжают сюда, Сьюзи подменяет меня, и я уволился. Боже, что бы мы без тебя делали, доченька? Как мы бы жили? Ты мой ангел. Моя любимая доченька. И я… хотел попросить, чтобы ты перестала передавать нам деньги. У нас их достаточно. Лавиния, они тебе нужнее…

— Подожди, какие деньги? — изумляюсь я.

— Как какие? Этот мужчина каждый месяц приносит нам от тебя конверт с огромными суммами, Лавиния. Он очень неразговорчив и даже не хочет назвать своё имя, как и забрать их обратно. Он такой упрямый.

Непонимающе слушаю его. Я не могла передавать им деньги, потому что находилась в рабстве. Но кто-то передавал. Приносил. И этот кто-то точно Лазарро. Никто не знал о том, что моей семье нужны деньги.

— Лавиния, ты слушаешь меня?

— Да… да…

— Так вот передай этому мужчине, чтобы он больше не приходил. Мы ни в чём не нуждаемся, в клинике нас кормят, мне даже кровать в палате поставили. Здесь нам не отказывают абсолютно ни в каких просьбах, все очень вежливы, словно мы королевские особы. Но деньги… они тебе нужнее. У тебя вся жизнь впереди, а у нас и так их много. Очень много, Лавиния. По пять тысяч фунтов в месяц. Это огромная сумма. Ты хотя бы ешь? — уже возмущается отец.

— Со мной всё хорошо, правда. Я ем, и у меня всё прекрасно. Скажи, а когда начали приносить деньги?

— Первый раз этот мужчина пришёл на следующий день после твоего отъезда. И так каждый месяц, помимо этого, ты оплачиваешь наши счета. Я видел распечатки, так что не отнекивайся. Ты пользуешься своим интернетом, но я прошу тебя прекратить. Мы в состоянии заплатить сами. Я очень благодарен тебе за то, что ты про нас не забываешь, но мне неловко, Лавиния. Да ещё и эти подарки к Рождеству…

— Подарки? — уже взвизгиваю я.

— Такое чувство, что ты ни о чём не знаешь. Не ты нам присылаешь деньги и подарки? — с подозрением спрашивает папа.

— Я… конечно, я. Просто я так заработалась, что всё вылетело из головы. Буквально всё. Тебе не понравились подарки? — мямлю, кусая губу. Что же, чёрт возьми, происходит? Зачем Лазарро всё это делает, если так ненавидит меня? Он мог оставить всё так, как есть, а продолжает финансово поддерживать мою семью, платить по их счетам, да ещё и какие-то подарки привозить.

— Нам всё очень понравилось, но это так дорого. Машина, Лавиния! Машина, которая стоит уйму денег. Откуда у тебя могут быть такие деньги? Я даже до сих пор не знаю, как к этому относиться…

Что? Какая, к чёрту, машина? У папы был старенький автомобиль, и, конечно, его следовало поменять, но… вашу ж мать!

— Папа, так машина не понравилась? Тебе в ней некомфортно? — отстранённо спрашиваю, обдумывая, вообще, всё то, что услышала.

— Она прекрасна, Лавиния. Быстрая и комфортная, но такая дорогая. Даже Брайан сказал, что она очень дорогая. Очень! Я просто не могу принять её… не могу… — взволнованно запинается он.

— Но тебе придётся принять, потому что это мой подарок. От чистого сердца, папа. Я хочу, чтобы ты ездил с комфортом к маме в госпиталь и не разбился по дороге. Хорошая машина — залог моей уверенности, что у тебя всё будет хорошо. И я не смогу забрать её, ведь купила её по скидке Босса. Была акция, и не волнуйся, я не так много заплатила, нежели она продаётся в салонах. У Босса есть связи, и он любезно предложил мне ими воспользоваться. — Прикрываю глаза от такой наглой лжи.

Машина? Серьёзно? Лазарро, что же ты за человек такой?!

— Ох, доченька…

— Папа, не спорь. Просто прими, как факт, — перебиваю его.

— Хорошо, спасибо, Лавиния. А мама не снимает серьги и браслет, которые ты ей подарила. Она была так счастлива. А дети? Господи, когда их привезли к нам на Рождество, они были такими воодушевлёнными и постоянно говорили про их любимую тётю и сурового сэра, которые прислали каждому ноутбук. Ты балуешь детей, Лавиния. Так дорого…

Чего? Да хватит уже! Хватит! Что ещё мог выкинуть Лазарро, пока травил меня? Зачем он это сделал со мной, раз вот так поступил у меня за спиной? Зачем всё разрушил? Ведь никто не просил его об этом, и не было между нами подобной договорённости. Это его решение и его желание. Почему? Почему так больно в груди?

— Я очень рада, что вам всё понравилось. И я тоже хотела бы поблагодарить за фотографии…

— Ох, нас застали врасплох, — смеётся папа в трубку. — Этот безымянный мужчина пришёл к нам за несколько дней до Рождества и попросил сфотографировать нас. Твой Босс хотел сделать тебе сюрприз. Он распечатал фотографии, а они были такими крошечными, и принёс нам, чтобы я подписал карточку.

— Крошечными. Только крошечными? Ты уверен? — Бросаю взгляд на открытый кошелёк, в котором лежат фотографии.

— Да. Конечно. Я подписал фотографию и передал ему. А что, ты не получила их?

— Получила, но… в нескольких экземплярах. В фоторамке на стол и ещё одну поменьше в кошелёк, — медленно отвечаю.

— Твой Босс хотел тебя порадовать, и это наводит меня на некоторые подозрения, Лавиния. Он мужчина, и я не заметил кольца у него на пальце.

— Папа…

— Он не просто так оказывает тебе такие знаки внимания, да и ещё и платит баснословные деньги за твою работу. Он пытается соблазнить тебя, доченька. Я уж точно знаю, о чём говорю. И я помню, как он смотрел на тебя. Как зверь, готовый в любой момент наказать всех, если тебя обидят…

Только вот ему отлично удаётся обижать меня самому. Какая ирония.

— Папа, перестань, Лазарро просто… вот такой щедрый человек, — хмыкаю от своих мыслей.

— Щедрый с определёнными женщинами, чтобы произвести на них впечатление. Ты пойми меня, Лавиния, я очень волнуюсь за тебя. Очень. И мне не понравился твой Босс. У него очень тяжёлый взгляд. Я чрезмерно благодарен ему за то, что он сделал для нас, но от этого моё мнение не изменилось. Между вами ведь ничего нет, Лавиния?