Признание Босса

Глава 58

Почему-то люди так любят давать оценку другим. Они проходят мимо и бросают: «Сумасшедшая». Но они забывают, что боль рождает это сумасшествие. Они забывают посмотреться в зеркало и признать, что безумие — это неотъемлемая часть нашей личности. Все мы подвластны и жестокости, и искренности, и любви, и убийствам. Все. Каждый. Так что прежде, чем делать выводы, пусть посмотрятся в зеркало и займутся собой.

— Босс требует тебя к себе немедленно.

Доедая завтрак, поднимаю взгляд на Итана.

— Он уже пришёл в себя? Какая радость. Я буду готова через час…

— Немедленно, Лавиния, это значит немедленно. У тебя нет часа, — резко перебивает меня Итан.

— Ладно, не психуй. Тебе бы расслабиться, а то какой-то нервный. Я хотела переодеться и подготовиться к встрече с Лазарро, чтобы он увидел, как же я счастлива, что он ждёт меня. Но раз так, то объяснять ему всё будешь только ты, — передёргиваю плечами, допивая кофе.

Поднимаюсь со стула, вытирая рот, и направляюсь за Итаном.

— Как ты думаешь, Лазарро согласится взять отпуск на неделю? Ему нужно восстановиться, а я могла бы поухаживать за ним. Сейчас ведь довольно благоприятная погода на острове. Да и климат куда мягче, чем в Нью-Йорке. Тем более, Лазарро точно забудет обо всех предписаниях врачей, как только встанет на ноги. Он плохой пациент, но я могу быть очень убедительной медсестрой. Что скажешь? — задумчиво интересуюсь, сидя рядом с Итаном в машине.

— Спроси его сама, — сухо бросает он.

— Почему ты не в духе? Какая муха снова тебя укусила? Ведь всё хорошо. Лазарро жив, и теперь мы вместе будем готовиться к моему назначению. Действительно, нужно выбрать пригласительные, или он издевался надо мной?

Но Итан меня игнорирует. Он не отвечает. Просто не хочет со мной говорить. Видимо, дуется из-за того, что я не позвала его на вечеринку. Но я не виновата, он бы всё испортил и спугнул Ренато. Поэтому я считаю, что обида Итана очень глупая. Зато я рада, что Изабелл поймёт, что лучше со мной не шутить. Я убиваю с улыбкой и сделаю это в любой момент, если будет нужно. Даже её убью, если она решит снова встать между мной и Лазарро.

Мы приезжаем в госпиталь и поднимаемся к палате Лазарро. Замечаю слишком много охраны.

— Это необходимо? Угрозы ведь нет, — хмурюсь я.

Итан открывает дверь палаты и входит внутрь.

— Она здесь.

— Лазарро, научи его воспитанию хотя бы немного, — цокая, хлопаю дверью и замираю.

— Хм, Сэл, Карл, Марта, вы что, решили здесь вечеринку устроить? О, я догадалась. Мы празднуем, что Лазарро очнулся! — Радостно улыбаюсь, смотря на мрачные лица, которые даже не хотят поддержать мою идею.

Перевожу взгляд на бледного Лазарро. Его койку немного приподняли, но его взгляд такой мёртвый.

— Ты в порядке? Надеюсь, что тебе уже лучше, иначе все эти гости, — оглядываю дюжину охраны и остальных, — лишние. Тебе следует отдыхать, но ты этого не любишь. Придётся, Лазарро, ты должен…

— Ты нарушила мой приказ, — неожиданно он перебивает меня тихим, слабым голосом, но в нём столько силы, хотя это парадоксально.

— Хм, ты о Ренато? Уже донёс, Итан? Я сама хотела. Это моя заслуга. Я провернула идеальную схему. Конечно, пришлось показать немного тела и дать ему левые наводки, которые сама же и придумала, но всё прошло потрясающе. Ты будешь в восторге, Лазарро. Я нашла в твоём арсенале огромные гвозди и распяла его. Обожаю всё протыкать. Это так весело, — гордо произношу, делая шаг к Лазарро, но мужчины перекрывают мне путь. Моя улыбка угасает, и я озадаченно осматриваю хмурые и мрачные лица. Даже Изабелл тихая. Это на неё не похоже. Месячные, что ли, снова?

— Что происходит? Пропустите меня. Лазарро, скажи им. Это не смешно. Конечно, я понимаю, что вы все обижены из-за того, что я вас не пригласила, но это глупо. Вы ведь меня тоже не зовёте, когда кого-то убиваете. И я его не убила, я же дала ему шанс воскреснуть. Он им не воспользовался. Ко мне какие претензии? Да, я немного испачкала пол и…

— Я изгоняю тебя из своей семьи.

Ледяной воздух ударяет по моему лицу, хотя оно начинает гореть.

— Что? — шепчу, глядя на Лазарро.

— Я изгоняю тебя из своего мира. — Он облизывает губы.

— Лазарро! Ты что делаешь? Пропусти меня! — Толкаю мужчину, но он в ответ пихает меня в грудь, и я лечу на пол, больно ударяясь.

— Я изгоняю тебя из своей жизни. Ты изгнана, Белоснежка. Ты нарушила мой приказ. Ты убила Босса. Ты подставила две семьи. Ты предала наше доверие, — обвинения, как крупный град сыплются на мою голову, и я даже ощущаю силу этих ударов.

— Нет… нет… ты не можешь… — хрипя, встаю на колени и опираюсь на руки.

— Я отказываюсь от тебя с этого момента. Я…

— Нет! Не говори этого! Лазарро! — кричу, понимая, что он совершает чёртов обряд при другом Боссе, при свидетелях, при консильери.

— Я отказываюсь от тебя по собственной воле…

— Лазарро! Нет! Я же за тебя мстила! — визжу, срываясь с места, но меня хватают под руки. Я извиваюсь, вопя во всё горло.

— Я отказываюсь от тебя, Белоснежка.

— Нет! — глаза горят от слёз. — Нет! Ты не смеешь! Нет! Лазарро! Нет!

Я вся выгибаюсь в руках охраны. Перевожу взгляд вбок.

— Марта! Скажи ему! Марта!

Она не поднимает головы и утирает слезу ладонью.

— Карл! Карл! Сделай хоть что-то! Карл! Не позволяй ему! Не позволяй… — рыдая, смотрю на него, но он лишь мрачно качает головой.

— Сэл! Скажи ему! Сэл! Ты же знаешь, почему я это сделала! Вы все знаете! Итан! Симон! Пожалуйста! Я не сошла с ума! Лазарро! — просто ору во всё горло. Слёзы стекают по моему лицу.

— Теперь мой мир для тебя перестанет существовать. Ты теряешь себя…

— Нет-нет-нет… — всхлипывая, мотаю головой. — Нет… я нормальная. Я вменяемая… Лазарро, клянусь, я вменяемая. Я знала, что делала… я за тебя… этого ублюдка!

— Нет! — Я чувствую, как мне в шею вкалывают снотворное.

— Нет! Лазарро! Я же убила его, ради тебя! Отомстила ему за то, что он тронул того, кого я люблю! Я ведь люблю тебя… нет… прошу…

Силы покидают меня. Сквозь размытое зрение из-за крупных слёз я не вижу его глаз. Я не вижу ничего, кроме дымки, и сильнейшая боль разрывает моё сердце.

— Лазарро… ты же обещал… я люблю тебя… я убью за тебя… я… это была моя любовь… ты не можешь отказаться от неё… не так… Лазарро…

Резко всё темнеет перед глазами, и я падаю в пространство. Визжу и цепляюсь за воздух, но меня несёт всё ниже и ниже…

Звёзды всегда падают, и меня больше некому поймать. Некому.

Распахиваю глаза, и голова такая дурная. Словно вчера на приёме я много выпила, и сегодня у меня жутчайшее похмелье. Смотрю на странный и ровный потолок, закрываю глаза и поворачиваюсь на бок, проводя ладонью по постели, но там пустота.

— Лазарро? — шепчу, не понимая, где я нахожусь. Это не моя спальня. Это не пентхаус. Это не дом. Это не наша кровать. Это всё не моё.

Сажусь на кровати и хватаюсь за голову, оглядывая классическую мебель перед собой. Столик, диван, два стула, большие панорамные окна. Я в пеньюаре и замечаю три больших чемодана, стоящие в углу. На них лежит моя сумочка, на вешалке у шкафа платье и пальто, внизу стоят туфли.

Ничего не понимаю. Поднимаюсь с кровати и озираюсь. Я не хочу помнить того, что было. Мы так сильно напились и прилетели куда-то?

— Лазарро? — Направляюсь в ванную, но там никого нет. Вновь осматриваю комнату и осторожно подхожу к окнам. Прозрение бьёт по груди. Я оступаюсь и хватаюсь за стекло. Моя ладонь скользит по ней, и я медленно оседаю, смотря на Лондонский мост.

— Нет… нет… это сон. Плохой сон, и всё. Мы прилетели в Лондон с Лазарро, и он просто сейчас находится на какой-то встрече. Мы не успели распаковать вещи. Он придёт. Придёт. Надо просто вернуться в постель. — Доползаю до кровати и забираюсь в неё. Сильно жмурюсь, но воспоминания… какие же это твари… они врываются в голову.

«Я отрекаюсь от тебя…»

— Нет, — скулю и жмурюсь до боли.

«Я отказываюсь от тебя…»

Меня бьют самыми прожигающими плетями изнутри.

— Это неправда. Неправда… я выдумала… я пьяная… я выдумала…

Подскакиваю на ноги и несусь к сумочке. Вытряхиваю всё содержимое на кровать. Мои документы, наличные, карточек нет, американской сим-карты в мобильном нет, только британская. Я включаю телефон и набираю номер Лазарро по памяти.

— Данный номер больше не обслуживается. Обратитесь…

Отшвыриваю от себя телефон.

— Нет! Лазарро! — кричу, хватаясь за голову. Это не может быть правдой. Нет, не может быть, чтобы он наказал меня так. Он исчез.

— Лазарро! — из горла вырывается полный боли и страха ор. Это даже не крик. А ор моего сердца от боли. От разрывающегося на клочки сердца. От пустоты, которая наполнила грудь. От непонимания, почему я здесь и что теперь я одна. Я потеряла всё… я рискнула, убила Ренато и потеряла свою любовь.

— Лазарро…

Съёживаюсь вся на полу. Поджимаю ноги к груди и вою. Вою. Вою. Меня дерёт в разные стороны. Я визжу. Выгибаюсь. Ударяю себя по щеке. Я луплю пол кулаками. Швыряю всё, что попадается под руку. Ползу и вою. Страх становится настолько болезненным физически, что я не могу вытерпеть его. Он стискивает всё моё тело. Сжимает моё сердце до ужасающей и чудовищной муки. Словно мои кости ломают. Словно меня как куклу швыряют с огромной высоты, и я слышу хруст своего позвоночника. Мне больно… настолько больно, что я теряю сознание от этой боли.

Открыв глаза, я глупо смотрю в потолок, не в силах дышать. На мою грудь как будто наступили и давят. Давят. Давят с невыносимой силой. Я задыхаюсь, царапаю ногтями шею, и всё снова становится тёмным.

Череда тумана, мрака и бодрствования становится настоящим и жутким адом. Я не могу ни встать, ни глубоко вздохнуть, ни позвать на помощь. Я хочу просто сдохнуть от боли. А она, не переставая, ломает мои кости. Она впивается острыми и ржавыми гвоздями мне в сердце. Бьют молотком. Раз. Два. Три. Меня трясёт, словно от ломки. Мне плохо. Я вся мокрая. Мне так холодно.

Голос садится через сутки. Апатия наваливается тяжёлым камнем на моё сознание. Все способы связаться с Карлом, Мартой, Итаном или Лазарро оказались безуспешными. Их больше нет. Денег нет, только пару тысяч долларов. Нет смысла. Ничего нет. Пустота. Она такая страшная и пугающая.

На следующий день меня силой выселяют из номера отеля. Я визжу, кричу и клянусь, что за мной вернутся. Мне угрожают полицией, её даже вызывают, вынуждая меня опустить руки и сесть на землю, не веря тому, что со мной происходит. В вонючем, грязном и потном пеньюаре и босиком мне должно быть холодно, но я ничего не чувствую, кроме боли внутри.

Тупость разума. Раскоординированные движения. Непонимание. Страх. Ломка. Лишение документов и денег ворами, которые принимают меня за бездомную. Лишение всей одежды. И всё же я попадаю в полицейский участок. Меня закрывают, а я ничего не чувствую, кроме боли. Её сложно описать. Она везде. В каждом участке моего тела. Я стала одной огромной глыбой боли. Каждое прикосновение. Каждый взгляд. Каждый звук. Больно… как же больно.

— Лавиния, доченька, поешь. — Папа протягивает мне тарелку с макаронами, а я жду. Каждый божий день я жду, что меня простят. Меня поймут. Меня полюбят так, как я. Всё безуспешно. Дни летят незаметно. И в какой-то момент я просто принимаю факт того, что меня изгнали из рая в ад. Или, наоборот. Это не важно. Меня изгнали из жизни.