Сирота с Манхэттена

В тот же день, 14 января 1897 года, в конюшне замка Гервиль

Дождь наконец прекратился после недели затяжных ливней. Луч солнца пробился сквозь маленькое окошко и позолотил обнаженное плечо Мариетты. Жюстен чмокнул ее в это место, где кожа была такой нежной и теплой.

- Побудь еще чуть-чуть, - попросил он.

Молодая прачка, приходившая в замок работать три дня в неделю, приподнялась на локте - растрепанная, улыбающаяся. Потом откинула простыню и села, прикрыв руками свои заостренные грудки с розовыми сосками.

- Не могу. Если приду домой поздно, отец упреками изведет, - возразила она.

- Мариетта, я хочу тебя еще, - не сдавался Жюстен, на котором была одна лишь длинная рубашка.

Она притянула его голову к груди, которую он тут же принялся осыпать поцелуями. Они встречались в конюшне, на просторном навесе для сушки сена, где были обустроены две комнатушки с перегородками из грубо сколоченных досок. Гуго Ларош, как и его отец ранее, селил здесь своих конюхов.

- Тут спокойно, никто по лестнице взбираться не станет, - задыхаясь, пробормотал Жюстен, лаская ее задок. - Скажешь отцу, что пришлось утюжить белье после стирки. Не придет же он проверять!

- Нет, конечно! - прыснула девушка. - Твоя правда! Позабавимся еще.

Мариетта, блаженствуя, стиснула его в объятиях. Тело у парня было мускулистое, кожа - смуглая и очень нежная. Он, пользуясь моментом, вошел в нее одним резким движением, заставив застонать от удовольствия. Эта любовная схватка длилась дольше, чем в первый раз, и повергла их в сладкое небытие, чего оба жаждали.

- Ну, теперь точно пойду! - сказала девушка, с трудом переводя дыхание.

Жюстен скатился с нее на простыню, попутно успев поцеловать девушку в шею.

- Надо же, какой ты ласковый! - изумилась она, поспешно собирая одежду, сброшенную в изножье постели примерно час тому назад. - И красивый.

- Спасибо, хвалят меня нечасто.

- Странно… Хозяин тебя привечает. Старик Леандр с моей матерью толковали про это на днях, в прачечной.

- Мсье Ларош мною доволен, но я ничего такого особенного не делаю. Я просто люблю лошадей.

Он потянулся с довольным видом, как сытый кот. Мариетта с нежностью на него посмотрела.

- А вдруг я от тебя понесу? Рассердишься? - с тревогой спросила она. - Мы часто этим занимаемся, может случиться.

- Тогда поженимся, потому что понятие о чести у меня есть, - искренне ответил Жюстен.

Она встала, чтобы натянуть застиранное зеленое саржевое платье. Белокурые волнистые волосы рассыпались по плечам и спине, доходя до самых ягодиц.

- Ну, как по мне, так лучше б за Бертрана, - пробормотала девушка. - Он меня невинной взял, да и имущество у него кое-какое есть. После смерти отца получит надел земли и дом. И не придется мне стирать белье госпожи Аделы.

- Если так, люби своего Бертрана, а ко мне больше не приходи, - огрызнулся Жюстен, чья мужская гордость была уязвлена.

- Ну, не злись, - сказала Мариетта. - Ты мне тоже нравишься, но только зарабатывать на жизнь тебе приходится своим трудом. Бертрану, тому вот не повезло: по жеребьевке попал в солдаты.

Взгрустнувшая Мариетта взялась зашнуровывать свои стоптанные, серые от пыли башмаки. Жюстен тоже стал одеваться.

- Меньше чем через два года и я пойду рекрутом, а потом, если выпадет жребий, то и на пять лет в армию[46], - сказал он. - Мадлен больше не сможет врать хозяину. Не возьмут же меня без документов!

- Вот уж заноза эта Мадлен! Даже не верится, что она твоя тетка. Ты не волнуйся, я твой секрет ни за что не выдам. А еще, знаешь, хозяин наверняка купит тебе замену, если жребий падет на тебя. Не захочет лишаться своего конюха.

Она подмигнула Жюстену, на ходу заплетая косу и пряча ее под белым чепцом. Потом очень тихо спросила:

- Скажи, а правда, что говорят в деревне? Что из Америки приезжает наследница Ларошей, насовсем?

Жюстен кивнул. Застегнул ремень на штанах, потом уточнил:

- Да. Элизабет Дюкен жила в богатой семье в Нью-Йорке. Хозяин навел справки: ее пароход прибывает в Гавр в понедельник. Так что в воскресенье мсье Ларош сядет на поезд, чтобы встретить внучку на пристани.

- Ну и дела! Наверное, она красавица и расфуфыренная донельзя! - чисто по-женски предположила Мариетта.

- Понятия не имею, никогда ее не видел, - солгал Жюстен.

- Ясное дело! Ты же в наших краях недавно. Все, я пошла!

- Поторопись, Мариетта! В это время на заднем дворе никого не бывает, - сказал парень, целуя ее в уголок рта.

Оставшись в одиночестве, Жюстен открыл маленькое окно, откуда было видно черепичные крыши замка. Он жил, прячась от всех, на чердаке, пока Мадлен не решила отдать его в младшие конюхи в одно поместье, в южной части Шаранты.

«Мне тогда было одиннадцать, и я давно уже не надеялся на возвращение маленькой Элизабет. Ба, да она меня наверняка забыла и оловянного солдатика, что я подарил, потеряла! Дурость с моей стороны вообще об этом вспоминать».

От размышлений его оторвало прерывистое ржание. Пора было кормить лошадей зерном и сеном. Он быстрым шагом вышел из комнаты, буквально скатился по приставной лестнице, рискуя свалиться с нее.

Увидев его, кони заволновались. Вытягивали головы, выглядывая из стойл, трясли гривами.

- Потерпите немножко! - веселея, крикнул им Жюстен.

Гуго Ларош застал его за раздачей овса. Свистнул, обращая на себя внимание.

- Мсье Ларош? Вам что-то нужно? - спросил слегка озадаченный Жюстен: хозяин замка редко наведывался в конюшню в такой час.

- Завтра поедешь со мной в Руйяк! - объявил Ларош. - Хочу, чтобы ты посмотрел на кобылку, которую я планирую подарить внучке. Не знаю, ездит ли она верхом, но даже если нет, это дело легко поправимое.

- Тогда, мсье, лучше взять послушную, хорошо объезженную лошадку, с мягким ходом.

- Такую я и нашел! Бриллиант, а не кобылка! - похвалился Гуго Ларош. - Но что, если я ошибаюсь? Выслушаю твое мнение, а потом решу.

С этими словами он дружески хлопнул парня по спине. Молодой конюх, просияв улыбкой, уважительно поклонился и вернулся к работе.