Сирота с Манхэттена

У Батиста и Леа Рамбер, в тот же день

Стоило Элизабет дважды тихонько стукнуть в дверь квартиры Рамберов, как она забыла о Ричарде, его глазах цвета янтаря и обаятельной улыбке. Теперь ее занимало только прошлое.

«Папа тоже поднимался по этой лестнице - по крайней мере один раз! Они с Батистом были давними друзьями. И Гуго Ларош, мой дед, тоже сюда приходил», - подумала она.

Хозяин дома поспешил впустить гостью - улыбчивый, с блестящими от радости глазами. Это был крепкий мужчина среднего роста, с коротко остриженными седеющими волосами.

- Здравствуйте, Элизабет! - воскликнул он по-французски. - Прошу вас, входите, на лестничной клетке очень холодно. Счастлив с вами познакомиться!

Схватив девушку за плечи, он расцеловал ее в обе щеки. Леа, умышленно держась в сторонке, растроганно кивала, пока дети, в нарядной воскресной одежде, переминались с ноги на ногу.

- Пусть в новом году с вами случается все только хорошее! - продолжал Батист.

- Благодарю, мсье. Я…

Голос Элизабет сорвался, и она всхлипнула. Леа подошла и порывисто ее обняла.

- Дорогая, не плачьте! Это от волнения, - сказала она, ласково поглаживая девушку по спине. - Давайте присядем! Смотрите-ка, Батист тоже расчувствовался!

- Простите, Леа, так глупо с моей стороны - плакать, - вздохнула девушка. - Я счастлива уже тем, что могу говорить по-французски, а может, именно поэтому прошлое и возвращается так властно, с такой четкостью! Мсье Рамбер, а ведь мы как раз шли к вам в тот вечер, когда на папу напали и забили до смерти, - я пришла к этому выводу, обдумав все то, что недавно узнала.

- Я знаю, - согласился плотник. - И по сей день сожалею, что раньше не вышел посмотреть, нет бродите ли вы по окрестным улочкам. Я мог бы спасти друга…

Нам с Гийомом уже случалось драться с плохими парнями. Это случилось в долине Роны. При себе мы имели наши компаньонские трости, так что эти мерзавцы еле ноги унесли.

- Пожалуйста, расскажите мне о папе, каким он был в те времена, когда вы общались. Я так по нему скучаю!

Батист присел за стол напротив Элизабет. Он никак не мог на нее наглядеться.

- Это удовольствие - рассказывать о друге его ребенку, его обожаемой маленькой принцессе, - сказал он. - Господь свидетель, после смерти вашей матери единственным, что удерживало его в этой жизни, были вы.

Стол между тем уже был накрыт к обеду. Леа, образцовая хозяйка, прервала их беседу:

- Сначала поедим, потому что дети проголодались. Тем более что сегодня праздник и есть чем полакомиться. Элизабет, я приготовила блюдо, популярное у меня на родине, - лазанью[40]. Тонкие пласты теста перемежаются слоями мяса и овощей, и все это запекается под слоем тертого пармезана!

- Леа, я никогда такого не пробовала. Пахнет очень вкусно.

- В честь вашего прихода я купил бутылку кьянти, - подхватил Батист. - Ну, и для жены, конечно, она его так любит! Это итальянское вино. Чему удивляться: где бы ты ни жил, традиции не забываются.

- Отложим ненадолго разговоры. Я раскладываю еду по тарелкам! - сказала супруга. - Миранда, Тони, к столу!

Нечасто Элизабет доводилось пробовать столь необычную еду и наслаждаться семейной атмосферой - простой, жизнерадостной. Когда подали десерт, флан со свежим творогом и какао, она вынула из своей сумочки украшенный красной ленточкой пакетик анисовых конфет-тянучек.

- Вот, купила детям в бакалейной лавке, что напротив вашего дома. Я плохо ориентируюсь в городе, и мне хотелось бы угостить их чем-нибудь более изысканным.

- Очень мило с вашей стороны, Элизабет, - одобрила Леа. - Они нечасто получают конфеты. Выпьете кофе?

- Нет, я и так слишком нервная - по мнению доктора, которого ко мне приглашают регулярно. Чай он тоже запретил, но я, разумеется, его не слушаюсь.

- Глупости все это! - воскликнул плотник. - У моей Леа энергии как в вечном двигателе - с кофе и без!

Супруги засмеялись, а в сердце девушки вдруг проснулась смешанная с горечью ностальгия.

«Мама с папой вели бы себя так же, - подумала она. - Мы бы жили в похожей квартире и по воскресеньям и праздникам проводили время вместе…»

- Почему нам так не повезло? - очень тихо проговорила она. - Судьба жестоко обошлась с моими родителями. Думаю, Леа вам сказала, мсье Рамбер, что много событий из моего детства словно стерлись, но потом память вернулась - 22 декабря, в день рождения мамы.

- Вам троим пришлось много выстрадать, что правда, то правда, - кивнула Леа. - При отъезде пропали чемоданы, потом этот шторм и последствия, о которых я не хочу вспоминать. Прошу, выпейте немного вина!

Элизабет отпила несколько маленьких глоточков кьянти, а плотник завел рассказ о своем друге Гийоме Дюкене.

- Мы, оба компаньоны-плотники, отправились в путешествие по Франции в один и тот же день. Я родился в Пикардии, ваш отец - в Шаранте. Мы хорошо ладили, и на работе, и по вечерам, когда учились. У Гийома были золотые руки, и он был талантливее многих. Мы вместе работали над восстановлением несущих конструкций в одной церкви в Лиможе, потом чинили крышу в мэрии департамента Юра.

Воспоминаний Батиста хватило на час с лишним. Дети ушли играть в свою комнату, Леа мыла посуду. Когда она вернулась и села за стол, ее муж подводил финальную черту:

- Гийом вернулся в Монтиньяк, родную деревню, а я обосновался в Париже. Мы переписывались, так я и узнал, что он женился. Катрин, избранницу своего сердца, он описывал как настоящий поэт. У ваших родителей, Элизабет, была большая любовь.

Она кивнула, лучась улыбкой. После рассказа Батиста в душе девушки воцарилось умиротворение.

- Но ведь ты до сих пор хранишь письма Гийома! - воскликнула Леа. - Отдай их его дочке! Mia poverina[41] вы же хотите на них взглянуть, правда?

- Очень хочу, - подтвердила Элизабет. - Единственное, что меня смущает, Леа, - это то, что они были адресованы не мне и принадлежат вашему супругу. Я могу взять их на время, прочесть, а перед отъездом верну.

- Вы уезжаете? - нахмурился Батист. - Назад, во Францию?

- И очень скоро. Полагаю, Леа описала вам мою ситуацию и что вдруг обнаружилось. Я больше не могу жить вдали от родных.

Плотник озадаченно потер подбородок, потом кашлянул, всем своим видом выражая нерешительность.

- Гм, вот оно что… - наконец пробормотал он.

- Что вас так смущает? - спросила Элизабет.

- Ничего конкретного. Так, есть кое-какие сомнения… - прошептал он. - Эти люди, Вулворты, поступили плохо, но тогда, десять лет назад, я вполне мог бы сделать то же самое. Я кое-что знаю. Гийом много о чем порассказал мне за ту неделю, что мы работали вместе на стройке, уже тут, в Нью-Йорке. Ваша мама, Катрин, умирая, взяла с него клятву, что он никогда не отдаст вас на воспитание ее родителям, Ларошам.

- Вы уверены в этом, мсье Рамбер?

- Совершенно уверен. По ее мнению, в том доме вы были бы несчастны. Мне трудно было в это поверить, ведь Гийом много рассказывал про замок Гервиль с его конюшнями и виноградниками. Но когда ваш дед пришел к нам поговорить, сел за этот стол, опасения вашей матушки стали мне более понятны.

Леа вздохнула, явно не согласная с ним, потом погрозила мужу пальцем, но Батист только устало пожал плечами.

- Тебе бы промолчать, Батист! Мсье Ларош был сам не свой от горя - вот и объяснение!

- Леа, я слишком хорошо помню этот момент. Я рассказываю ему про исчезновение зятя, говорю - мол, я уверен, что Гийома убили, а этот человек и бровью не повел!

Даже в лице не переменился, ни слова сожаления не сказал. Только ваша судьба его интересовала, Элизабет, вы одна имели для него значение.

- Что ж, я получила доказательство, что это так, - отвечала девушка. - Не хочу вас обидеть, мсье, но столько лет прошло! Мама была вольнолюбивой, мечтала о приключениях. Выйдя замуж за папу, она сильно огорчила своих родителей. Поведение моего деда вполне отвечает тому, каким я его запомнила, - холодный, жесткий, гневливый. Возможно, я унаследовала некоторые черты его характера. И если мама заставила папу пообещать такое, то только потому, что я была еще маленькая и очень ранимая.

Батист взял ее руки в свои, ласково сжал.

- Элизабет, если вы ощущаете в себе силы вернуться и занять свое место в замке Гервиль, откуда ваша матушка буквально сбежала, то поезжайте! - торжественным тоном произнес он.

- Я буду молиться о вас, bellissima ragazza[42]! - воскликнула Леа.

- Спасибо вам обоим за искренность и доброту. Я никогда вас не забуду!

11 Дорога домой