Опасный министр

Глава 39

На кухне играет музыка, Аня что-то готовит. Ярослав оглядывает нашу прихожую со старыми обоями и облезлым линолеумом. Как ни в чем не бывало, снимает обувь и вешает на крючок куртку. Ближайшая к прихожей дверь — Анина. Моя следующая, рядом с кухней. Поэтому, когда мы проходим к моей комнате, Аня нас замечает.

— Здравствуйте, — удивленно смотрит на Ярослава, несколько раз блымает глазами и переводит вопросительный взгляд на меня.

На соседке простые шорты и майка, светлые волосы собраны в хвост. Она стройная и красивая, как фитоняшка.

— Здравствуйте, — отвечает он ей.

— Эээ, познакомьтесь, — неуверенно переминаюсь с ноги на ногу. — Аня, это Ярослав. Ярослав, это Аня.

Я решаю не говорить, кем мне доводится Никольский. Подруга ведь не знает, что я рассталась с Костей. И я очень надеюсь, что она ничего не ляпнет про моего бывшего.

Быстро опускаю ручку своей двери и завожу Яра. У меня в комнате бардак, и мне снова становится очень неловко. Кровать смята, на спинке стула горой навалены вещи, на дверце шкафа висит полотенце.

— Извини, к приходу гостей я не готовилась, — бормочу.

Никольский выглядит, как довольный кот. Садится на кровать и с любопытством оглядывает мою небольшую комнату площадью пятнадцать метров. Здесь тоже старые светлые обои, за занавеской деревянное окно, а в люстре не горит пара лампочек.

— Миленько, — выносит вердикт. Достаёт из-под одеяла подушку, прикладывает ее к стене и ложится, заложив руки за голову.

Я так нервничаю, что мысли разбежались. Суечусь на ровном месте и не знаю, за что хвататься. В кармане джинсов вибрирует телефон. Достаю его и вижу сообщение от Ани:

«Это кто?»

Нашла, когда спрашивать.

— Почему ты не представила меня своей подруге? — спрашивает иронично.

— Как это не представила?

— Ты только мое имя назвала.

— А что еще я должна была назвать? Твою профессию?

— Кем я тебе прихожусь.

— Это и так понятно, раз я притащила тебя сюда.

Яр тихо смеется. Наконец-то я нахожу сумку, которую в прошлый раз брала к нему, и принимаюсь закидывать в нее первые попавшиеся вещи. Уже поздно и хочется спать, а нам еще ехать минимум полчаса. У Ани на кухне продолжает играть попса, и это хоть как-то расслабляет обстановку. Впрочем, Никольский и так расслаблен, это я натянута, как струна.

Оставляю его в комнате одного и иду в ванную. Аня тут же ныряет следом за мной и закрывает дверь.

— Ален, это кто? — у подруги глаза, как пятирублевые монеты.

— Долго рассказывать.

— Только не говори, что это тот, о ком я подумала.

Я молча бросаю в косметичку уходовые средства для лица.

— А Костя…? — осторожно интересуется подруга.

Застываю с занесённой над кремом рукой.

— Мы расстались, Ань, — тихо говорю. — Все произошло очень быстро. Я расскажу тебе, но в другой раз, ладно?

— Так это министр??

— Да.

— Ты с ним???

— Да.

Соседка приоткрывает от удивления рот и уже не находится, что сказать.

Проскакиваю мимо нее в комнату.

— Я все. Можем ехать.

Яр нехотя разлепляет глаза.

— Ты уснул?

— Почти.

Подходит ко мне и опускает ладони на талию, прижимает к себе.

— Поехали, уже поздно, — говорю.

Но Никольский только сильнее сжимает меня в руках. Не могу устоять и тоже обнимаю его.

— Возьми побольше вещей, чтобы часть оставить у меня.

— Зачем?

— Чтобы не таскать их постоянно туда-сюда.

Яр целует меня нежно в щеку.

— Ты хочешь, чтобы в твоей квартире были мои вещи? — уточняю, на случай если я неправильно поняла.

— Да.

— А они не будут тебе мешать?

— Нет.

Пока я молчу в растерянности, у Ани на кухне начинает играть песня, под которую Никольский снимал пиджак, когда мы играли в шахматы.

— Опять эта песня! — закатывает глаза. — Пошли, не могу ее слушать.

— Это моя любимая песня, — игриво стукаю его в плечо.

— Ужасно.

— А какая твоя любимая песня?

Яр снова прижимает меня к себе и шепчет на ухо:

— Как ты стонешь. Хочу слушать ее каждый день.

От такого пошлого ответа я тут же заливаюсь краской.

— Хочу уже поскорее ее услышать, — без стеснения продолжает. — Поэтому возьми еще вещи, чтобы оставить их у меня, и пошли.

— Этих будет достаточно.

Я беру его за руку и вывожу из комнаты. Аня все еще на кухне и снова смотрит на Никольского во все глаза.

— Приятно было познакомиться, — говорит он ей с улыбкой.

— Взаимно, — мямлит и хлопает ресницами.

Я понимаю Анину растерянность. Министров в нашей съемной конуре еще не было.

Ярослав последний раз оглядывает наш старый коридор, межкомнатные двери, выкрашенные белой краской, и мы выходим в подъезд. Через сорок минут заезжаем на подземную парковку дома Никольского. Он начинает страстно меня целовать уже в лифте. У двери приходится прерваться, чтобы открыть три замка, но переступив порог квартиры, мы уже не отрываемся друг от друга.

Я каждый день приезжаю к Ярославу после работы вплоть до пятницы. В этот день Яна разрешила мне не приходить в редакцию, чтобы я могла нормально собраться в поездку, поэтому утром Ярослав уезжает в министерство, а я к себе домой. Командировка продлится почти неделю. Мы прилетим туда в субботу утром, учитывая разницу во времени. Президентские мероприятия назначены на понедельник и вторник, а в среду днем назад.

— Тебе нужно снижать зависимость от Никольского, — дает мне наставления Яна. — Он не должен быть твоим единственным источником. Вдруг он уйдет с должности? Ты тогда останешься ни с чем.

— Угу.

Я бросаю в чемодан вещи, прижав мобильник к уху плечом.

— В Китае много кто будет, постарайся познакомиться, подружиться, втереться в доверие. После официальной программы наверняка будет неофициальная: банкеты, приемы, вечеринки… Тебе надо туда попасть.

— Туда разве приглашают журналистов?

— Не приглашают, но попасть тебе надо. С китайцами тоже задружись, хотя от них фиг чего добьешься. И они очень плохо говорят по-английски.

— Попробую.

— Возьми пару коктейльных платьев и туфель, спустись в лобби отеля попить кофе. Вас со всей российской делегацией поселят в один отель. В общем, поменьше туси с журналистами, а побольше с чиновниками и топ-менеджерами госкомпаний, которые туда летят.

— Йес, босс.

— И снижай свою зависимость от Никольского! — восклицает напоследок.

— Буду стараться.

— Давай, удачи.

— Пока.

Отбиваю звонок, бросаю мобильник на кровать и снимаю с вешалок два своих самых красивых платья. И российские журналисты, и российские чиновники будут жить в одном отеле с разницей лишь в том, что мы в стандарт номерах, а они в люксах.

Точный состав российской делегации не раскрывается. Я лишь знаю, что будут несколько министров и их замов, но кто еще — мне не сказал даже Ярослав. Впрочем, он вообще мне ничего про Китай не хочет говорить: ни с кем он будет встречаться, ни что обсуждать. Но раз туда едет президент с такой огромной свитой — сто процентов будет что-то очень серьезное.

В шесть вечера я приезжаю в один из известных московских аэропортов. Но таксист не останавливает у главного терминала, а везет меня дальше. Тормозит где-то через километр у неприметного серого забора с воротами. Здесь уже стоят несколько журналистов. Коротко им киваю и отхожу слегка в сторонку.

Постепенно прибывает все больше и больше журналистов. Также здесь собираются фотографы и телеоператоры с большим оборудованием в специальных сумках. Все они — президентский пул, поэтому давно и хорошо знают друг друга.

Разговаривают, смеются.

Наконец-то приезжает автобус. Двери открываются, и журналисты заходят внутрь вместе с чемоданами и спецоборудованием. Занимают свободные места и ждут.

— Всем добрый вечер! — возле водителя возникает молодой человек из кремлевской пресс-службы. — Так, сейчас проведем перекличку, и я отдам вам ваши паспорта с китайскими визами.

Он достает из пакета стопку заграничных удостоверений личности, открывает первый и читает:

— Жилин Михаил.

— Здесь! — с заднего ряда к нему подходит за своим паспортом фотограф из одного информационного агентства.

— Безрукова Анна.

— Здесь! — это кремлевская журналистка из конкурирующей газеты.

Сотрудник пресс-службы перечисляет всех по очереди и доходит до меня.

— Доброва Алена.

— Я, — встаю за документом.

Прямо в середине моего загранпаспорта между двумя шенгенами красуется Chinese Visa. Она без фотографии. Мои данные написаны китайскими иероглифами и на английском. Виза краткосрочная, только на одну поездку.

Раздав всем паспорта, сотрудник пресс-службы садится на свободное место, и автобус трогается. Он заезжает в те серые ворота, у которых мы стояли. Петляет по задней территории аэропорта, по которой не ступает нога обычного пассажира, и наконец-то останавливается у старенького здания. За ним виднеется наш спецборт, а вдали обычные самолеты.

У нас досмотр не такой строгий, как у обычных пассажиров в основном терминале аэропорта. Мы не сдаем чемоданы в багаж, даже если они превышают допустимый размер, а у всех президентских журналистов в сумках лежат по бутылке коньяка, рома или виски. Надо ведь как-то коротать семь часов в самолете.

Чемоданы проходят сканер на ленте. Ни у кого не требуют выбросить алкоголь.

Когда все сумки досмотрены, открывается выход на посадку. К трапу мы идем пешком, а не едем на автобусе, как это положено правилами безопасности. Я быстро взбегаю по ступенькам и тороплюсь занять ближайшие свободные три кресла подряд.

Кремлевская охрана уже в салоне. Я поднимаю чемодан в отсек для ручной клади, но еще не сажусь на место. Лайнер большой, поэтому каждый сможет расположиться на трех креслах — это плюс. Минус — лайнер очень старый, и в впереди стоящих креслах нет телевизоров. Я предусмотрительно скачала на планшет несколько фильмов, а остальные предусмотрительно взяли бутылки.

Журналисты потихоньку подбираются к бизнес-классу с диктофонами в руках. В основном это корреспонденты информационных агентств. Газетам это ни к чему: спросить о чем-то чиновника с глазу на глаз не получится, а в присутствии других корреспондентов это не эксклюзив. Информагентства же за эксклюзивами не гоняются, они чаще всего передают публичные заявления.

Первым на борт поднимается министр энергетики. Журналисты сразу же кидаются к нему, но он одним жестом показывает, что говорить не готов. Затем идет министр промышленности. Он коротко отвечает на один вопрос и тут же скрывается в бизнесклассе. Сразу же после него появляется пресс-секретарь президента. Этот любит поболтать. Минут десять отвечает на вопросы, пока мимо него проходят министр финансов и первый вице-премьер.

Не успевает пресс-сек главы государства уйти, как в салон заходит Ярослав. Мне немного непривычно видеть его в кроссовках, джинсах и джемпере. Я привыкла, что он всегда в костюме и галстуке. Никольского тут же облепляют журналисты и суют ему диктофоны чуть ли не в рот.

— Ярослав Викторович, будете ли вы обсуждать с китайскими коллегами снижение пошлин во взаимной торговле? — задает кто-то вопрос.