Опасный министр

Глава 36

В понедельник я переступаю порог министерства экономики с нешуточным волнением. Я решила все-таки пойти на пресс-конференцию Никольского, несмотря на то, что мы крайне вяло встретили воскресенье. После завтрака он закрылся работать в кабинете, а я, просидев час на диване в гостиной, решила поехать домой.

Ярослав не стал меня останавливать, лишь настоял на том, чтобы я поехала на такси, которое он вызовет. Ну и попросил, чтобы написала ему сообщение, как поднимусь в квартиру. Я пообещала и благополучно проигнорировала. Поздним вечером он написал мне сам: «Ты дома?». Я не ответила.

Косте я отправила сообщение, что между нами все кончено и говорить нам не о чем. Еще раз повторила, что изменила ему с другим мужчиной. Он стал звонить, я не взяла трубку. В телефоне я переименовала его в Константина Тимофеева, из соцсетей удалила совместные фотографии, а все его подарки собрала в большую коробку и задвинула ее под кровать. Параллельно еще разок умылась слезами.

Костя подарил мне прекрасные два года, несмотря на его долбанутую семейку, но наша история закончилась. Это жизнь. Так бывает.

— Пресс-конференция в кабинете министра, — говорит мне незнакомая девушка из пресс-службы, когда я прохожу через турникет. — Я вас провожу. Меня, кстати, Нина зовут.

— Очень приятно, Алена Доброва, газета «Вести». А почему пресс-конференция не в пресс-центре?

— Не знаю.

Перспектива снова оказаться в кабинете Ярослава пугает меня, учитывая наши напряженные отношения в данный момент. Но я не собираюсь прятаться. Я корреспондент по министерству экономики, и я буду писать про это ведомство, независимо от моих отношений с Никольским.

— Всем привет, — громко здороваюсь с уже сидящими за столом несколькими журналистами.

Они оборачиваются ко мне.

— Привет, — говорят в один голос.

— Вопросы задаём строго по теме пресс-конференции! — тут же верещит Настя, строго смотря на меня.

— Хорошо, — оглядываю стол. — Где будет сидеть министр?

— Вот здесь, — Настя кивает ровно на тот стул, на котором сидел Ярослав, когда мы играли в шахматы.

Стул напротив, который тогда занимала я, свободен. Не раздумывая, вешаю на его спинку сумку и сажусь. Перед глазами встает шахматная партия: я и он вдвоём до безумия хотим друг друга. Да, вернуть время назад, я бы все равно пришла к нему.

Дело не в Косте, не в вазе и не в нашей ссоре. Дело в том, что я встретила другого мужчину, перед которым не смогла устоять. Слабачка.

Помещение постепенно заполняется журналистами. Я их всех знаю, поскольку они — мои прямые конкуренты. Все здесь присутствующие пишут только про министерство экономики. Нас десять человек: пять из газет и пять из информационных агентств.

— Ну наконец-то увидим нового министра, — на стуле вальяжно разваливается Леша Уварников. Ему около сорока лет, он почти двадцать лет работает в информагентстве «Новости» и все эти годы пишет только про министерство экономики. Он повидал всех министров, у каждого взял интервью и уже, наверное, может писать мемуары. — Насть, а будет нормальная встреча министра с пулом? Без диктофонов и с общением на любые темы. Ну чтобы мы с ним познакомились нормально, чтобы он нас узнал…

— Пока не планировали, — отрезает Настя. — У Ярослава Викторовича очень плотный график.

Наш любимый формат общения со спикерами — «без диктофонов» (еще его называют «офф рекордс»). Это когда журналисты не включают запись, и все, что говорит спикер, не может быть опубликовано. Эдакое доверительное общение чиновника с прессой, когда он расслаблен, не боится сказать неосторожное слово и отвечает на совершенно любые вопросы, даже если они не в его компетенции. На такие встречи приглашают только проверенных журналистов, которым доверяют и которые точно сохранят анонимность.

— Насть, а министр не женат же? В декларации у него нет супруги, — замечает другая моя коллега, Диляра. Ей тоже лет сорок и она тоже уже двадцать лет пишет про министерство экономики. Они с Уварниковым вместе начинали, по-моему, уже даже чуть ли не семьями дружат. Иногда они пускаются в воспоминания из разряда:

«А вот пятнадцать лет назад был случай, тогдашний министр экономики Вася Пупкин…».

— Так! — тут же вспыхивает Настя. — Отставить вопросы про семейное положение министра!

— Да я просто поинтересовалась.

— Диль, — вступает Уварников. — Помнишь, Тихонов тоже был не женат, а потом женился на своей заместительнице…

Ну все, они пустились в воспоминания десятилетней давности, игнорируя пыхтящую Настю. Обычно мне интересно слушать Лешу и Дилю, они действительно многое повидали, но сейчас дискуссия о семейном положении Ярослава меня напрягает.

Потому что, черт возьми, я его девушка и в моей сумке лежат ключи от его квартиры!

Часы на телефоне показывают 10:15, когда распахивается дверь и заходит Ярослав. Не один, а с Самойловой. С появлением Никольского голоса тут же затихают и щёлкают кнопки диктофонов. Ярослав занимает место ровно напротив меня, по правую руку от него садится Ирина.

Я смотрю на Яра, боясь дышать. Настя тут же кладёт перед ним какие-то бумаги, он бегло их просматривает, а затем поднимает глаза на меня. Смотрит всего секунду, но ее достаточно, чтобы мое сердце затрепыхалось.

О чем он думает? Он помнит, что во время игры в шахматы мы сидели на этих же местах?

— Всем доброе утро, — Никольский обводит взглядом присутствующих.

— Здравствуйте, — хором отвечают.

— Мне сказали, что все вы — журналисты пула министерства экономики. Я очень рад с вами познакомиться. Сейчас я зачитаю свежие данные по экономической ситуации в стране, потом отвечу на ваши вопросы. Называйте, пожалуйста, свои имена и издания, чтобы я мог вас запомнить. И хочу вам представить своего первого заместителя Ирину Максимовну Самойлову, — слегка поворачивает к ней голову.

Акула ослепительно всем улыбается. На ней строгое красное платье, подчеркивающее талию, идеально прямые темные волосы доходят почти до локтей.

Большие голубые глаза, идеальные брови домиком, губы накрашены бледно-розовой помадой. Черт возьми, она красивая, и меня это вдруг дико бесит.

— Итак, — начинает Никольский. — По предварительным данным, средняя цена на нефть в январе-сентябре этого года составила…

Я не могу записывать за ним в блокнот, как это сейчас делают другие журналисты, потому что продолжаю рассматривать Самойлову. На ее ногтях идеальный красный маникюр, а на безымянном пальце правой руки нет кольца. Вообще никаких колец у нее нет, если быть точнее. На правом запястье золотой браслет с прозрачными камнями. Бриллианты, наверное. На левом запястье аккуратные часы на кожаном ремешке.

Сколько времени Ярослав проводит в ее компании? Каждый чертов день. Даже в субботу он переписывал документ вместе с ней. И он ей доверяет. Давно ее знает.

У нее есть право входить в его кабинет без стука!

Самойлова будто чувствует на себе мой взгляд. Отрывается от планшета и смотрит на меня. Я не отвожу глаза — и вот мы уже вовсю рассматриваем друг друга.

Ни секунды не сомневаюсь в том, что она меня узнала. Только сейчас я в строгой, застегнутой на все пуговицы блузке и со спокойным дневным макияжем.

Насмотревшись на меня вдоволь, акула едва заметно хмыкает и возвращается обратно к планшету.

Ярослав продолжает зачитывать статистику. Журналисты быстро за ним записывают, и лишь я ничего не делаю. Мой диктофон включен, этого достаточно.

Потом переслушаю. А еще лучше — попрошу Настю прислать мне документ, с которого читает Никольский.

Или нет, не Настю. Попрошу Ярослава мне прислать.

— У меня все, теперь готов ответить на ваши вопросы, — говорит Ярик, отрывая глаза от бумажки.

Снова задерживается на мне взглядом, но уже через несколько секунд обводит им всех остальных.

— У меня вопрос. Алексей Уварников, информагентство «Новости». Ярослав Викторович, рост экономики по итогам третьего квартала оказался ниже прогнозов.

Почему?

— Отрицательный вклад внесло сельское хозяйство. Выпуск в этой отрасли упал на десять процентов из-за слабых результатов уборочной кампании. Например, сильно упал сбор пшеницы и других зерновых культур. Все это плохо отразилось на экономическом росте. Еще вопросы?

— У меня вопрос, — подаю голос.

Эти слова выскакивают быстрее, чем я успеваю подумать. Яр переводит взгляд на меня. По его непроницаемому лицу не прочитать ни одной мысли, а мое сердце снова часто забилось. Делаю глубокий вдох и спрашиваю:

— Инфляция в сентябре в годовом выражении составила 7,4 %. Это выше предыдущего прогноза министерства экономики. Почему рост цен ускорился?

Меня резко бросает в жар, поэтому я инстинктивно облизываю пересохшие губы и отбрасываю назад волосы. Яр прослеживает за моими движениями. Пока Самойлова снова уткнулась в планшет, я быстро расстегиваю верхнюю пуговицу блузки. Не специально, просто мне жарко. Никольский прослеживает и за этим действием. Я замечаю, как дергается его кадык, а грудь начинает вздыматься быстрее.

— Так почему рост цен ускорился, Ярослав Викторович? — повторяю вопрос.

Яр будто через силу отрывает взгляд от моей груди и поднимает его к лицу.

— Как я уже сказал, этим летом у нас в стране был плохой урожай. На рынках возник дефицит овощей и фруктов, а спрос населения остался высоким. Это спровоцировало скачок цен на плодоовощную продукцию, а затем внесло отрицательный вклад в общую инфляцию.

Я вытягиваю ногу под столом вперед и задеваю носком туфли щиколотку Ярослава. Он едва заметно дергается и слегка подаётся назад. Его глаза тут же метают в меня злую молнию, мол, прекрати немедленно.

— То есть, пшеница в этом году плохо уродилась, поэтому хлеб в магазинах такой дорогой? — уточняю, вытягивая ногу еще дальше и снова задевая Ярослава.

— Типа того, — напряжённо отвечает и едва заметно качает мне головой, чтобы я остановилась.

Но я не останавливаюсь. Веду носком туфли вверх по его ноге. Никольский быстрым движением ослабляет галстук.

— А весной сильно упал курс рубля. Это внесло вклад в инфляцию, Ярослав Викторович? — придаю своему голосу слегка томные нотки.

Журналисты быстро пишу в блокнотах, Самойлова печатает на планшете, а Настя пялится в телефон, поэтому происходящее между мной и Никольским никто не замечает.

— Нет, конечно, — отвечает сквозь сцепленную челюсть. — Какая нам разница, сколько стоит доллар? В России же рубли. Ну и еще вы должны понимать, девушка, что это не рубль дешевеет, а доллар дорожает.

Ах, это не рубль дешевеет, а доллар дорожает. Надо записать это гениальное выражение в свой цитатник.

— Но ведь треть товаров на российских рынках — импортные, — невозмутимо продолжаю, быстрым движением расстегивая еще одну пуговицу. Я все еще вожу носком туфли по ноге Ярослава. Жаль, удаётся достать только до колена. Я бы пошла выше. — Россия закупает их за доллары. Соответственно, чем дороже доллар, тем дороже для нас товары.

На лице Ярослава проступает испарина, а глаза становятся злыми, как у черта.

— После весеннего ослабления летом курс рубля восстановился, — говорит, метая в меня ещё одну молнию. — Так что вклад в инфляцию был минимальным. Следующий вопрос, — торопится забрать у меня слово.