Сказка для Алисы

Глава 28. Политик

За широким окном просторного кабинета, расположенного на девяносто восьмом этаже престижного бизнес-центра, кипела ночная жизнь огромного мегаполиса. Казалось, что Ландия, столица Тариды, никогда не спит.

Среди мерцающих огнями небоскребов бесконечным потоком проносились болиды, развозя пассажиров по бессчётным увеселительным заведениям. Народ толпами стекался в огромные торговые центры, где сегодня, с полуночи, можно было купить любые товары с отличным дисконтом. Ночь скидок и веселья только начиналась…

Алвис Тайт, невысокий мужчина лет тридцати пяти, с аккуратно зачесанными назад волосами, живыми серыми глазами и тонкими губами, криво усмехнулся и отошёл от окна.

– Послушай, мне это необходимо, – обратился он к здоровенному смуглому парню, который развалился в кресле, закинув ногу на ногу. – Мне нужно побыть одному…

Парня звали Зак Парс, и он был старым другом Алвиса.

– Ну так закройся здесь, или езжай к себе – кто тебе не даёт? – буркнул Зак. – Но шататься по улицам…

– Это не то… – возразил Алвис. – Мне нужно пройтись, привести мысли в порядок. А я не могу сосредоточиться, когда чувствую взгляды твоих ребят.

– Ты сильно на этом циклишься, – ответил Зак. – Просто считай, что их нет.

– Да в том-то и дело, что не могу! При всем желании… – возразил Алвис. – Я-то знаю, что они там…

Было видно, что Заку тяжело давался этот ставший уже традиционным спор.

– И ты хочешь, чтобы я, начальник твоей охраны, просто отпустил тебя одного? – медленно произнёс он. – Зачем тогда я вообще нужен, если ты постоянно будешь сваливать? Мы и так носимся за тобой целыми днями, а ты то и дело пытаешься улизнуть. Честно, я уже порядком устал!

– Вот и расслабься! – Алвис примирительно улыбнулся. – Обещаю, что это – в последний раз. В виде исключения…

Зак тяжело поднялся. По сравнению с Алвисом, он казался просто гигантом.

– Как понял, переубеждать бесполезно… – вздохнул он. – Ну и, в конце концов, ты здесь босс. Но говорю тебе…

Алвис хлопнул друга по плечу.

– Ничего со мной не случится, – снова улыбнулся он. – Прогуляюсь пару-тройку часов и пойду спать – домой, под надзор. Только обещай, что на это время оставишь меня в покое. Если увижу хоть тень – реально обижусь…

После небольшой паузы Зак кивнул.

– Ладно, но будь осторожнее… – вздохнул он. – И зайди к гримеру – пусть хоть бороду с усами наклеят…

– Договорились! – кивнул Алвис.

Взяв куртку, Алвис Тайт, наконец, вышел из кабинета.

На этот раз ему с большим трудом удалось уговорить старого товарища немного ослабить свою железную хватку. Алвис ценил его за безграничную преданность, и не хотел обижать.

«И ведь всё равно приставит кого, – покачал головой он. – Посчитает, что мне будет достаточно просто не знать об этом… Если испортит мне этот вечер, придётся с ним серьёзно поговорить».

Спускаясь на лифте, Алвис не стал останавливаться на третьем этаже, где располагалась наземная посадочная площадка – болиды поднимались из потока и подбирали пассажиров. Вместо этого лифт спустил его на четыре этажа под землю.

Нажав кнопку наручного коммуникатора, он заказал такси, и буквально через минуту болид уже скользил по стоянке бизнес-центра. Стоянка была пустынной – рабочий день давно закончился и народ разъехался.

Алвис уселся на сиденье и назвал адрес. Болид рванул вперёд, и вскоре стал частью оживленного потока.

На поверхность он вынырнул лишь на окраине города.

Старый сорокаэтажный дом, в котором прошло детство Алвиса Тайта, снесли четыре года назад. Но, к счастью, на этом месте обустроили небольшой сквер. И пусть это был далеко не его привычный и родной двор, Алвис всё равно любил приходить сюда.

Вот и сейчас он несказанно обрадовался, что его любимая лавочка была свободна. Впрочем, аллея была почти пустынна – лишь вдалеке можно было заметить жавшуюся друг к другу парочку. На землю то и дело падали крупные капли, предвещавшие дождь, и Алвис поглубже надвинул капюшон. Ничто не заставит его отказаться от того, чтобы хоть немного побыть здесь в одиночестве…

В этом месте оживали воспоминания, приходили давно забытые образы, лихорадочно несущиеся мысли замедлялись, выстраиваясь в упорядоченные цепочки. Сложное вдруг представало ясным и простым, и ему становилось легко и спокойно. В общем, это было его «место силы». А сила Алвису Тайту сейчас требовалась, как никогда.

Казалось бы, в его жизни, наконец-то, появилась четкая и ясная цель. Да и возможность достичь её, на удивление, представилась. Он должен был хвататься за эту возможность обеими руками, но не тут-то было… Что-то подсказывало, что путь, на который он ступил, будет очень нелёгким… И не раз судьба поставит его перед сложным выбором, к которому он, вполне вероятно, окажется не готов… Да он и не представлял, как к этому можно быть готовым – распоряжаться судьбами людей, их жизнями… Но ведь, если не он, так другие…

Да и стоит ли так переживать на этот счёт? Может, пора, наконец, прекратить влезать в шкуру каждого встречного? Если он не сумеет совладать с собой, то путь в большую политику для него заказан… Это всего лишь «люди»: избиратели, рабочие… Солдаты, в конце концов…

Проблема была как раз в том, что Алвис Тайт хорошо относился к людям «в целом»… Как мы порой испытываем беспричинную приязнь к случайным попутчикам, когда сами пребываем в хорошем настроении. И пусть его настроение далеко не всегда было благодушным, Алвис изо всех сил старался воспринимать жизнь именно как забавное путешествие, с интересом разглядывая каждого, кто встречался у него на пути. Так, давным-давно, советовал ему старый друг…

Теперь же, по мере сил, он старался заглушить в себе это чувство. Каждый из этих людей – закрытый мир. И то, что случается с другими, мало волнует тех, кого напрямую не затронуло. Вот и хорошо. Да, если намерен вести жёсткую политику (а иного варианта он не видел), то без жертв не обойтись. Но те, кто останутся в стороне, продолжат жить своей жизнью. И, пожалуй, ни в чём не будут его обвинять… Скорее наоборот, если правильно подойти к этому вопросу.

Никому ни до кого нет дела. Все живут лишь своими собственными интересами…

И каждый – сам за себя…

А с этой эмпатией давно пора кончать! То, что составляет твоё собственное «Я», важно лишь для тебя и понятно лишь тебе. Никому больше по-настоящему не интересны ни твои воспоминания, ни впечатления, ни памятные вещи и места, ни истории о твоих родителях и тебе самом… Все те мелочи, от которых тебе становится тепло на душе. Всем интересна лишь их собственная персона, их собственный путь, их собственный «успех». Но по-другому было бы очень трудно жить. Этот эгоизм и эгоцентризм – наша защитная реакция. Если окунаться во внутренний мир каждого встречного, то, так или иначе, начнёшь сопереживать всем и переживать обо всём на свете. И, рано или поздно, просто сойдёшь с ума…

Лишь не так давно Алвис, не без помощи, начал выбираться из этой трясины.

Он уже довел себя до того, что у него исчезло то самое чувство «собственной исключительности». Его чувство собственного «Я» стало каким-то размытым. Он ощущал себя ничтожным, самым заурядным человеком. И вроде – мысль абсолютно правильная, но от этого становилось лишь сложнее.

Действительно, трудно жить, когда начинаешь смотреть на себя со стороны. Нервирует каждый шаг, каждое слово, каждый жест… Перестаешь считать себя правым «априори», перестаешь верить в непогрешимость собственных ощущений и мыслей, и в то же время понимаешь, что и мысли других заслуживают не большего, но мало кто из этих «других» это осознаёт…

Какое интересное слово: «окружающие»… Но для них, этих самых «окружающих», декорацией являешься ты сам, даже если от тебя, в конце концов, зависит их благополучие. Ты – вовсе не что-то интересное и значимое, а просто эпизод, который сегодня промелькнул перед глазами. Актёр, а то и просто статист в этом «театре теней»… У каждого встречного свои мысли, свои переживания, свои устремления. Но ведь у каждого, ну, или у многих – своё тепло… И, если заглянуть за портьеру, мысли этого встречного могут оказаться неожиданно светлыми и интересными, под стать твоим собственным. Вот только за портьеру не пускают так просто… Это право нужно заслужить, а на это порой нет ни времени, ни возможности… Это его собственная «портьера», особенно в юности, была распахнута настежь, но и туда не особо-то стремились заглядывать.

Впрочем, это было давно, и с тех пор многое изменилось…

И всё же полностью заглушить это пока не получалось. Он не просто понимал умом, что каждый, кого ты встречаешь – такое же «Я», смотрящее на мир изнутри своей «оболочки», он по-настоящему ощущал это, будто влезая в чужие шкуры. Если бы те «деятели», в кругу которых он сейчас вращался, знали об этих его мыслях, они бы просто подняли его на смех… Для них всё было совершенно иначе. И если раньше он не понимал их, и даже порой испытывал отвращение, то теперь думал, что иного пути для политика просто нет… В любом случае придётся пренебрегать чьими-то интересами, так или иначе.

Так, может, отказаться от борьбы, уступить своё место тому, кто к этому готов? Это как в сказке, что он читал в детстве, когда в дорогих с виду башмаках, что украл у злого помещика юный пастух, внутри торчали «волшебные гвозди»… А он, Алвис Тайт, наверное, пока не готов ранить об эти гвозди свою кожу, тем более, такую тонкую…

Но разве он, подобно тому глупому пастуху, просто хотел покрасоваться или стать богачом? Нет… Он шёл в политику как раз затем, чтобы сделать жизнь людей лучше! Он видел кучу нереализованных возможностей, и полагал, что знает, куда идти… Именно он, Алвис Тайт, знает, как лучше распорядиться в том числе и «человеческими ресурсами»… И даже готов, если придётся, решительно преодолевать сопротивление, «людям во благо»… Вот только… Вот только не станешь ли ты таким же злым, как тот помещик в сказке, если бесскидно будешь таскать башмаки с гвоздями?..

Если не избавится от этого проклятого чувства, то каждое решение будет колоть… Вот кто-то проклинает тебя за то, что лишился работы, кто-то не вернулся с войны… А кому-то просто не нравится твоя рожа… Может, в какой-то момент, ты просто «слетишь с катушек», наплюешь на всё и вся?

Если честно, именно этого Алвис и боялся больше всего. Он, человек крайностей, боялся, что от той самой чуть ли не абсолютной эмпатии быстро скатится до полнейшего равнодушия и даже презрения к людям, полностью перестанет считаться с их интересами. Для него всю жизнь всё было либо белым, либо чёрным… А истинные политики, пожалуй, должны жить в «серой зоне», всё сознавать, но оставаться беспристрастными. А он сумеет так? Или его с одного края качнёт на другой?

Порой Алвис чувствовал в себе непонятную и пугающую тьму, что таилась внутри, и вздымала какую-то мрачную и затхлую воду из самых потаённых глубин его души… Если это не первая его жизнь, не первое воплощение, то он не был уверен, что когда-то не был законченным, беспринципным негодяем…

Да, он действительно опасался того, что станет неразборчив в средствах. Первый шаг уже сделан – разочарование в людях (а скорее, в своих идеалах) всё больше укоренялось в нём…