Царь! Просто Царь!

Глава 14

Самсонов, нагнувшись и прильнув к мягким резинкам окуляров ТЗК, рассматривал приближающиеся драккары. Сомнений быть не могло – нурманы шли к берегу и команды их готовились к высадке по-боевому. Он оторвался и взглянул на карабин «Вепрь» с оптикой, стоявший рядом прислоненным к стене вышки. Рядом пристроились оба связиста, вооруженные мосинками, и главный по парусникам – Петрович с СКСом. Невысокий, светловолосый, щуплый – он отвечал за постройку парусных судов и подготовку команд для них. Это была его любовь, в той жизни практически не растраченная. Кому нужны были деревянные парусники в XXI веке? И сейчас, пока верфь была не построена, он являлся «свободным форвардом» в команде Самсонова. Однако его внешний вид не вызывал уважения у местных морских волков. И уж тем более вызывали у них недоверие слова о том, что именно он будет строить корабли и готовить их экипажи. По мнению местных, такой человек должен был выглядеть по-другому. Хотя то, что его в той жизни звали «Петровичем», говорило для Самсонова то, что авторитет у него был. И сюда попал он неспроста. Но как это объяснить местным, когда они видят то, что видят?

Лето пролетело в заботах как один день. Наверное, таким загруженным он был, лишь когда по распределению стал командиром БЧ своего первого корабля. Но сейчас хозяйство его было не в пример больше и разнообразней. Фактически одновременно строились верфь, плотина электростанции, крепость и поселок, который в перспективе должен стать городом. Работали артели, земснаряды и тяжелая строительная техника, местные жители, выползшие из прибрежных лесов, и которых сумел пристроить к делу новоиспеченный ярл Драговит. И все это шумело от зари и до зари. К осени успели построить электростанцию, отгородив от основного русла речки, идущей параллельно береговой линии и впадающей фактически в устье Западной Двины, канал. Перегородив его плотиной, получили электричество, не зависящее от количества солярки. Это было самое главное за этот период. Что еще важного? Неожиданно полезным оказалось то, что у него «под рукой» оказался род беглого лютича. Полезность его была сама по себе понятна, но дополнением, и серьезным дополнением, было то, что у лютича был драккар. И это на данный момент был единственный боевой корабль у Самсонова. С точки зрения офицера XX–XXI столетий, его боевая ценность была более чем сомнительна. Однако он был однозначно не хуже существующих кораблей потенциальных противников. Но пользу от наличия под его началом драккара Самсонов разглядел не сразу. И когда лютич заявил, что будет выходить в море и нести сторожевую службу, бывший капраз отнесся к этой идее скептически. Понимал, что у лютича есть вероятность обнаружения врагов на подходе, курсируя в Ирбенском проливе между Эзелем и материком. Однако понимал и другое – море большое, осадка у драккаров столь мала, что они ходили и по рекам, то есть какой-либо фарватер им был не нужен, и подойти враги могли с любой стороны. И без технических средств обнаружения вероятность встречи с ними крайне не высока. А уж ночью – практически нулевая. И потом, ну, увидят они противника. Так в любом случае он придет у них на хвосте. Связи-то нет. Но мешать не стал. Понимал он их, суровых мужиков, прикипевших всем сердцем к морю. Сам был такой. И с затаенной завистью наблюдал за светившимися радостью лицами ветеранов, которым лютич разрешил взяться за весла своего корабля в первом же походе в открытое море. Кормчему драккара Самсонов подарил компас, а вот от карты тот отказался. Сказал, что у него все тут, и указал на голову.

И вот теперь драккар лютича вел за собой погоню из семи таких же драккаров. В трубу, к которой он вновь прильнул, при двадцатикратном увеличении, Самсонов видел, что кормчий и сам ярл спокойны. Они, конечно, поглядывали на преследователей, но были уверены, что могут еще прибавить и увеличить отрыв в любой момент. На борту у них был двойной комплект гребцов.

А на берегу по сигналу тревоги уже готовился к битве гарнизон. Ромей, командовавший им, вывел подчиненные сотни на берег, решив биться там, лишая врага тем самым возможности разрушить и сжечь уже построенное. Самсонов в воинские дела ромея и лютича не лез, понимая, что это не его дело. В душе он даже побаивался местных, однажды увидев со стороны сражение. Лютые мужики кромсали друг друга топорами и другими разными острыми железками, и вовсю брызгала кровь, а иногда и лились фонтаны – это совсем не фигуральное выражение, а как есть реальная картина. Поэтому решил поучаствовать в предстоящем сражении издалека и в меру своих способностей. Оптика и патрон 7,62х54 должны были этому поспособствовать.

Тем временем драккар лютича вышел на мелководье и, пропахав форштевнем песчаное дно, остановился. Ярл и его люди высадились и, разбрызгивая воду, кинулись к берегу. Воды в том месте, где остановился их драккар, было немного выше колена. Сотник латников махнул рукой ярлу, отправляя его воев за строй, где уже стояли оставшиеся на берегу хирдманы. Латники и копейщики, выстроившись в три ряда, спустились ниже к воде, сместившись в место, куда приблизительно должны были пристать вражеские драккары. Как только те приблизились на дистанцию дальнобойности луков, лучники, вставшие позади строя и оказавшиеся выше, принялись обстреливать готовившихся к высадке викингов. И не безрезультатно! Но когда этих морских воинов смущали потери? Когда враги начали высаживаться, к лучникам присоединились латники и копейщики, забрасывая нурманов сулицами. Учитывая, что драккары подходили к берегу не одновременно, выстраивание боевых порядков прямо в воде заняло определенное время. И все это время нападающие находились под обстрелом, неся потери. Нурманы отвечали, возвращая трофейные сулицы, но метать их им было не так удобно. К тому же ростовые щиты латников закрывали обороняющихся лучше, чем обыкновенные круглые щиты нурманов. Самсонов также воспользовался этим временем и сумел, по его мнению, подстрелить троих. Сколько раз попали связисты из мосинок, он не знал. Наконец нурманы выстроились и, закрывшись щитами от стрел и сулиц, двинулись к берегу. По команде сотника, латники тут же перестроились в плотную коробку десять на десять и стали пятиться. Копейщики и лучники оттянулись еще выше и разошлись в стороны, открыв зачем-то фланги латников. В затылок к латной пехоте выстроился хирд лютича.

Когда вода высадившимся опустилась до середины голени, их строй начал разбег. Количественно их было больше и, выстроив в центре клин, крыльями они охватывали коробку латников. Самсонов замер. Он не понимал, чего хочет добиться ромей. Клин, сопровождая удар ревом сотен глоток с обеих сторон, впечатался в плотный строй тяжелой пехоты. Коробка устояла, лишь немного прогнувшись в центре, и сразу после этого произошли два события. Нурманы, бежавшие вперед на флангах клина, начали огибать плотный строй тяжелой пехоты, разворачиваясь левым и правым боком к фронту. И в этот момент коробка взревела «Барра!!!» и неожиданно начала перестраиваться, так же выбрасывая крылья, состоявшие из воинов задних рядов, навстречу бегущим нурманам. Причем, если ближайшие к первым четырем рядам воины сделали лишь по несколько шагов, удлиняя строй, то крайние бежали во всю силу. При этом шеренги держали строй, не размыкая щитов. Встречный удар латников был сокрушителен! Они сбили тяжелыми щитами бегущих навстречу нурманов, втоптали их в песок и через секунды на берегу снова стоял строй в три шеренги и лишь в центре – в четыре. А сбитых с ног и упавших нурманов за секунды вырезали подоспевшие хирдманы лютича. Не успели нападавшие прийти в себя, как во фланги им ударили копейщики. И все это под непрерывным обстрелом стоявших на высоком берегу лучников. «Хух!» – выдохнул строй латников и сделал шаг вперед, отжимая нурманов к воде. Самсонов тоже инстиктивно выдохнул, лишь теперь сообразив, что не дышал все это время. Один из связистов коротко выругался, выдав всю гамму чувств в одном коротком слове. Врагов было еще много, но было уже понятно – они проиграли это сражение. Латники работали из-за щитов короткими мечами, как швейные машинки, и после каждого «хух!» перешагивали через поверженных врагов и загоняли еще живых глубже в море. Точку в сражении поставили воины Драго-вита, во главе с ним зашедшие в тыл нападавшим и отрезавшие им путь к кораблям.

В какой-то момент до стиснутых со всех сторон нурманов дошло, что это конец! Вырваться они не смогут, и их хевдинг, ярл или конунг – Самсонов понятия не имел, кто командовал нападавшими, – крикнул, останавливая бой. С вышки Самсонов не слышал, о чем там шел разговор, но внезапно кольцо разомкнулось, и латники вместе с хирдом Драговита отступили на берег. Кольцо образовалось вновь уже на прибрежном песке. Только теперь оно состояло из воинов обеих сторон, а в центре стоял Драговит и какой-то незнакомый воин. Хотя даже с вышки было заметно, что воинского в нем было только снаряжение. Они сошлись, и через секунды Драговит, повернувшись спиной к бьющемуся на песке в агонии телу, двинулся к своим воинам.

А потом обе стороны собирали убитых, оказывали помощь раненым и до хрипоты спорили о цене победы. В итоге из семи пришедших сюда драккаров четыре остались у берега. Оружием нурманов Драговит и ромей побрезговали, а корабли стоили немалых денег, их можно было продать. После чего оставшиеся в живых нурманы отплыли восвояси.