50 дней из жизни Кислого или ведьмы тоже ошибаются

Глава 32. Допрос с пристрастием

Капитан Гейт явился к Сергею сразу после того, как барон Райдер отбыл из замка. Видимо, перед отъездом шериф объяснил ему, всю важность миссии Кислицина в Кардиффе.

— Герцог Мэнский находится в личных апартаментах — с порога доложил капитан — Чем занимается неизвестно. Он вообще редко покидает, отведённые ему, покои.

— Хорошо. Главное не забудьте меня предупредить если герцог решит покинуть замок — ответил Сергей — Кстати. А где наша подруга?

— Как Вы приказали. Ждёт в пыточной — отрапортовал Гейт.

— Заждалась наверное — подмигнул капитану Кислицин — Пора узнать её маленькие женские тайны.

Они спустились в подвал и прошли вдоль длинного, мрачного туннеля, который освещали небольшие квадратные окошки, расположенные справа, под самым потолком. Вдоль левой стены шёл ряд, обитых ржавым железом, дверей. В общем, подвал являл собой полный контраст с роскошью верхних этажей дворца.

Дойдя почти до конца коридора, они остановились у лестницы, ведшей куда-то вниз. Вход в «преисподнюю» освещала пара масляных фонарей. Капитан снял один из них и стал осторожно спускаться по крутым ступеням. Сергей последовал за ним, предварительно ощупывая ногой каждую ступеньку. Ему очень не хотелось случайно рухнуть в этот непроглядный мрак. Но лестница оказалась не длинной. Ступеней пятнать. А далее опять шёл коридор, гораздо мрачнее верхнего. Наконец он закончился и Кислицин с Гейтом очутились в небольшом круглом зале, который тускло освещали шесть масляных светильников. По периметру, также виднелись обитые железом двери, в количестве девяти штук. Открыв одну из них, капитан жестом пригласил Сергея зайти внутрь.

Пыточная замка была практически квадратной, где-то пятнадцать на пятнадцать метров. До потолка примерно столько же. Помещение освещало, расположенное в самом верху, большое круглое окно, которое перекрывала металлическая решётка из толстых, чёрных прутьев.

Свет в пыточной также добавляла и ярка растопленная печь с длинной кирпичной трубой, тянувшейся до самого потолка этого неприятного помещения. Неприятного — ещё мягко сказано. Установленные в нём, всевозможные конструкции, одним своим видом, могли развязать язык даже мёртвому. Металлическое кресло, сиденье и спинка которого сплошь утыканы острыми шипами. Горизонтальная дыба, с треугольной призмой посредине. Были и другие приспособы, названия которых Кислицин не знал. Какой-то деревянный кол, увенчанный тупоугольной четырёхгранной пирамидой. Всевозможные тиски, струбцины и клещи, заботливо развешанные на грязных стенах пыточной. У одной из стен находились деревянная скамья и длинный стол, накрытый замызганной тёмно-красной скатертью. Судя по чернильному прибору и листкам бумаги, этот стол предназначался для следователей, проводивших здесь дознание. Против стола, на невысокой лавочке, сидела сгорбленная шпионка. Её шейку, руки и ноги стягивали какие-то железные хомуты из чёрных металлических пластин. Несчастная служанка жалобно постанывала, что неудивительно после двух часов, проведённых в такой неудобной позе.

— Я же приказывал — без меня не пытать! — рявкнул Сергей.

— А я и не пытал — ответил, ковырявший печные угли, полуголый мужик — Только познакомил ведьму с «дочерью дворника», чтобы стала разговорчивей.

— С чьей дочерью? — не понял Кислицин.

— Это железные колодки так называют — пояснил Гейт — Вон, на стене, висят точно такие. Неправда ли, очень похожи на маленького ребёнка.

— Вы здесь прямо поэты — усмехнулся Сергей — Ну и как? Рассказала что-нибудь?

— Да, я не понял — почесал затылок мужик — Кричала про какого-то Артура. То ли муж её, то ли любовник. Надоела. Пришлось рот заткнуть. Вы лучше сами послушайте.

— Ладно. Выйдите оба. Я сам допрошу шпионку — произнёс Кислицин.

Палач и капитан удивлённо переглянулись.

— Ну, чё глазами хлопаете? Меньше знаешь — дольше живёшь! — нахмурился Сергей — Я позову, если вдруг понадобитесь.

Оставшись наедине со служанкой, Кислицин подошёл и выдернул тряпку из её рта.

— Имя? Фамилия? Год рождения? — отчеканил он ментовским тоном.

— Освободи меня сейчас же, холоп, или я расскажу всем, кто ты есть на самом деле — завопила арестованная.

В ответ Сергей только рассмеялся.

— Дура! Я потомственный дворянин! — гордо заявил он — Тайный агент Его королевского величества — Эдуарда восемнадцатого. Видела, как меня здесь все уважают? А в свите принца я находился по заданию короля. Поняла наконец!

— Может я и дура, но отличить дворянина от мужика ещё могу — продолжала упорствовать девица — Достаточно на руки твои глянуть. Ими только навоз в конюшне убирать.

— Значит не поняла — задумчиво произнёс Кислицин — Тогда поговорим иначе.

Сергей подошёл к, висевшим на стене, «специзделиям» и стал их по очереди разглядывать, будто бы подыскивал наиболее эффективное. Наконец, его выбор остановился на старом закопчённом клейме в виде буквы «Т». Нетрудно догадаться для кого это тавро предназначалось, если «Вор» по-английски «Thief». Довольно хмыкнув Кислицин вернулся к скрюченной шпионке и приложил клеймо на её вспотевший лоб, словно хотел проверить, как оно там будет смотреться.

— Да. Вот здесь, между бровями, в самый раз — как бы рассуждая вслух, произнёс он.

Затем Сергей приблизился к печи и уложил клеймо на раскалённые угли. По мере того, как тавро меняло чёрный цвет на красный, изменялось и выражение лица несчастной служанки.

— Чего тебе от меня надо?! — наконец взвизгнула она, чуть не плача.

— Ты отравила конюха?! — заорал Кислицин, как настоящий следак — Колись, падла, а то хуже будет!

— Я не знала… Это всё графиня Виктория… — затараторила подследственная — Я только отнесла бутылку в конюшню, а он…

И тут девица залилась горькими слезами, что явно не способствовало дальнейшему проведению допроса. Поэтому, Сергей решил сменить «злого следователя» на «доброго». Он присел рядом на лавку и осторожно погладил кающуюся преступницу по растрёпанным волосам. Служанка вздрогнула и уставилась на Кислицина. В, мокрых от слёз, глазах девицы одновременно читались страх и удивление.

— Знал бы ты, Артур, как я её боюсь! — жалобно всхлипнув, произнесла она.

Вместо ответа, Сергей обнял правой рукой служанку за плечи.

— Не волнуйся, детка! — щупая левой рукой упругую грудь пленницы, ласково прошептал он — Лучше скажи, как тебя зовут?

— Дарси — попыталась улыбнуться девица.

— А скажи-ка мне, Дарси, как ты оказалась тут? — спросил Кислицин, которому допрос нравился всё больше и больше.

— С местными рыбакам — охотно призналась шпионка — Они в Глостер рыбу привозили и за шиллинг согласились доставить меня сюда. Плыть-то не очень далеко.

— И обратно с ними же собиралась вернуться? — поинтересовался Сергей.

— Собиралась — грустно вздохнула Дарси — Но твои костоломы у меня все деньги отняли.

— Будь послушной девочкой и вернёшься сегодня же в Глостер — успокоил её Кислицин — Да, ещё и награду получишь от принца. Только не называй меня Артуром. Я теперь Раян О'Салливан! Поняла?

— Хорошо, Раян — всхлипнула служанка — Может снимешь с меня эти железяки. Спина уже, как деревянная.

Звать на помощь специалиста Сергею очень не хотелось. Он ещё не закончил то, что планировал сделать. Но всё оказалось не так уж сложно. Колодки фиксировал лишь один металлический прут, продетый через отверстие возле ног. Уж в чём в чём, а в конструкторском таланте англосаксам не откажешь. Особенно если надо кого-то помучить или убить. Выдернув прут, Кислицин освободил ноги бедняжки Дарси, потом руки, и наконец снял колодки с её пухленькой шейки. Кряхтя и охая, словно древняя бабка, служанка поднялась с лавки. Она тяжело вздохнула и захромала к письменному столу. Усевшись на него и широко раздвинув ноги, Дарси без всякого стеснения задрала юбку намного выше колен. От такой картины, Сергей даже опешил.

— Ты это… Чего раскорячилась, прошмандовка? — спросил он, чувствуя, как начинают предательски гореть щёки.

— Сам же сказал — «Будь послушной девочкой» — пожала плечами Дарси.

— Размечталась! Садись за стол. Бери перо — приказал Кислицин — Помнится, ты у нас грамотная! Будешь писать под мою диктовку. И смотри, чтобы без ошибок! Проверю!

Он достал из поясной сумки свёрнутый лист бумаги, внизу которого красовалась поддельная роспись герцога Мэнского и, расправив положил перед служанкой. Идея, спасти из плена мать и сестру Эллиота, родилась в голове Кислого ещё когда он изучал послание Роберта. Риск был минимальный. В случае неудачи он мог оправдаться тем, что действовал в интересах графа Аберфрау или даже самого короля Эдуарда. И пусть кто-нибудь попробует доказать обратное.

Продиктовав Дарси требование, немедленно выдать вдовствующую королеву и её дочь для препровождения обоих в замок Кардифф, Сергей взял листок и придирчиво его оглядел. Почерк у служанки оказался достаточно красивым и до боли похожим на тот, которым было написано любовное послание графини Элеоноры. Кислицин усмехнулся, но ничего не сказал по этому поводу. Как говориться — проехали. Он аккуратно сложил листок и сунул его в конверт с герцогской печатью. Приклеить сургучную кляксу на место не составило большого труда. Немного подержал её над раскалённым клеймом и хлоп. Как тут и было!

Спрятав конверт назад в сумку, Кислицин взял у Дарси гусиное перо и сам уселся за стол. Послание принцу Эллиоту он решил написать лично. Пускай выйдет безграмотно. С множеством орфографических и грамматических ошибок. Ничего. Захочет, поймёт. В конце концов, Сергей это делал ради принца. Так сказать — по старой дружбе. Хотя, как поглядеть! Нет. Конечно же Кислицин не собирался возвращаться. Не такой он дурак, чтобы из дворянина вновь становиться оруженосцем. Сергей помогал Его высочеству только для того, чтобы заглушить дурацкое чувство вины, неотступно терзавшее ещё со вчерашнего вечера. Поэтому, он и решил сообщить принцу всё что узнал про скорое прибытие короля Эдуарда, про вероломство Мэнского и о готовившейся западне. А уж дальше, каждый сам по себе. И хотя послание своё Кислицин закончил словами — «Ваш преданный слуга Артур», это было чисто из вежливости.