Валлейский лес

— Тады садись, довезу тебя что ли.

Я себя ждать не заставил, нахожусь еще.

Доброжелательный дедушка, как и все кто подбирал попутчиков на дороге, был охоч до поболтать, чтоб скрасить дальнюю дорогу. Вскоре я уже знал что его зовут Вильям, что он сам едет с очередного местного хутора до Перекрёстка, везёт в тамошний трактир овощей и ещё кой-чего съедобного, потому как из-за ярмарки народу там нынче не протолкнутся, а у Хельги все продукты уж поскончались.

Хельгой звали достославную хозяйку постоялого двора, и она как раз приходилась моему попутчику своячкой. Дедуля отзывался о ней с непередаваемой смесью яда и уважения. Мне сообщили что она — баба с характером, но дело своё знает. Склочная да крепкая. Скуповата. Разбавляет эль водой. А вот третьего то дня как раз перед тем как порося резать…

…в общем, мне необычайно с ним повезло. Этот Вильям оказался из той породы стариков которые не столько хотят слушать, сколько сами поговорить. Я был искренне ему за это благодарен, внимательно слушал и даже успел проникнуться историями о нехитром местном быте. Всё просто и понятно, как и везде где люди живут ближе к земле. Поколения сменяют поколения, а уклад в глубине провинции всё тот же, от века к веку. Так всегда было и всегда будет, неспешно и предсказуемо, как и то что за зимой следует лето, а за летом вновь последует зима.

Про моё лицо он меня всё-таки спросил, но, на моё счастье, не дождавшись ответа сам же и переключился на какое то очередное воспоминание о былых годах и его собственном близком знакомстве с огнём. Я в свою очередь предложил дедушке яблочек, на что дед отмахнулся и снял крышку с увесистого туеска, покоившегося до поры в телеге у него за спиной.

— Угощайся, — радушно сказал он. — Отличные, свои, сладкие! Ты бери, бери! Не стесняйся! Угощаю, так сказать!

Ох мать… опять они.

Впрочем… еда есть еда. Кто знает, может статься завтра я буду им очень рад.