Царь! Просто Царь!

Противник легкой пехотой под обстрелом полочан речку преодолеть не сумел, но глубину ее выяснил. Поэтому, когда мазовшане вышли из лагеря и все разом начали переправляться по всей ширине фронта, лучники отошли в укрепления. Дальше началось обычное действо. Войска сошлись и уперлись друг в друга. Передние ряды рубились, а задние подпирали их, не давая противнику продавить строй. И по возможности меняли убитых, раненых и уставших. По возможности! Черных сразу же понял – не будь укреплений-волноломов – количество неминуемо стало бы определяющим фактором, перебивавшим и отличную выучку вяземской латной пехоты, и преимущество их доспехов.

«Вот примерно так же было, когда татары пришли – три-четыре тумена давили хорошо оснащенные профессиональные княжеские дружины гораздо меньшей численности. Или это еще впереди?» – мелькнуло у него в голове, пока он осматривал поле боя. Его латники держались потому, что фланги их упирались в стены, через бойницы которых во фланги противника летели стрелы, а иногда били и копья. Мазовшане пытались перебраться через стены, но в укреплениях народ не зевал – «герои» тут же становились похожими на ежиков или получали удар копьем в грудь, сбрасывающий их обратно.

Оглядевшись, Черных определился с целями. Его позиция находилась метрах в двухстах за линией укреплений. До флангов, прикрытых берегами озер, было примерно четыреста-пятьсот метров. Вполне приемлемая дистанция для СВД. Тем более что противник не прячется в окопах и, более того, обозначает себя флагами. Оставалось лишь присмотреться и, выбрав воина в доспехе побогаче среди стоящих рядом, прицелиться и плавно нажать на спуск. Задачи обязательно убить он перед собой не ставил. В любом случае ранение будет серьезным. Пройдя по всем приоритетным целям слева направо, Черных с удивлением обнаружил, что это пока никак не сказалось на ходе сражения. Более того, на правом фланге латников уже начали выдавливать за укрепления, и воевода, чтобы поправить положение, собирался вводить в дело резерв из варягов. Еще раз осмотрев дело рук своих, он понял, в чем дело. Сражавшиеся мазовшане не могли видеть и знать, что их вожди ранены или убиты. Выстрелов в пылу схватки они не слышали и слышать не могли. Знамена их родов, племен и сюзеренов как развевались, так и развеваются над полем боя. Черных вздохнул: «М-да… сэкономить не получается». И принялся отстреливать знаменосцев. Пришлось стрелять по каждому до тех пор, пока знамена перестали подниматься. Вот это начало сказываться на ходе сражения. И когда варяги вступили в дело – мазовшане, там, где управление было выбито, начали отступать. Тут Черных заметил, как на противоположный берег выбрался человек в монашеской рясе и, оглянувшись назад, торопливо пошел от поля боя.

– Так вот ты какой, ромейский олень! – прошептал Владимир, устраиваясь поудобнее и прикладываясь к винтовке.

Расстояние для него – непрофессионального пользователя СВД – было великовато. Поэтому он израсходовал пять патронов, пока ромей не упал. Куда попал, Черных не знал, и очень надеялся, что вообще попал, а это не хитрость гостя с берегов теплого моря. Пока он занимался ромеем, на поле боя наступил перелом. Мазовшане уже десятками бежали с поля боя, переправлялись через речушку и, минуя лагерь и челны, бежали дальше. Еще через полчаса начали сдаваться в плен. Пленных в итоге набралось более двух тысяч. Сколько было убито и бежало, Черныху было неинтересно. Своих он потерял более трех сотен только убитыми.

Вечером доклад о сражении через Полоцк ушел Вязьму. Оттуда в свою очередь пришло решение о судьбе пленных – всех их надлежало отправить в Нижний Новгород. Ближайшие десять лет жить они будут там. Профессиональным воинам, которых, кстати, осталось не так много, предлагалось принести клятву вяземскому князю и служить в городской дружине. Ну, а остальным любителям чужого добра можно было продолжить заниматься тем, чем занимались и на родине. Было разрешено вызвать свои семьи, у кого они имелись. Эту весть до родственников должны были донести отпущенные полоцким князем восвояси инвалиды, потерявшие в битве руки или ноги. На следующий день из бревен бывших укреплений были сложены погребальные костры для погибших с обеих сторон, и воины вместе с пленными отпраздновали тризну по погибшим. Ромея нашли там же, где он и упал. Он истек кровью от двух ран, нанесенных ему Черныхом.