Сказка для Алисы

– Вы, конечно, не обижайтесь, – ответила Лина, – но я бы не стала ради денег переступать через себя и устраивать такое… Ни за что на свете!

Филис Брант заерзал на стуле, а Эд, который улыбался во весь рот, произнёс:

– Все свои гонорары Синтир тратит на благотворительность… Себе же оставляет самую малость…

Лина переводила удивлённый взгляд с одного на другого.

– Я заметил чек на журнальном столике, – в свою очередь произнёс Филис Брант, – он был предназначен для приюта. Я сам вырос в приюте, и уважаю такое. Поэтому мне стало не так важно, как он нас встретил… Да и в людях я вроде неплохо разбираюсь, поэтому сразу сообразил, что здесь что-то не так…

– Теряю форму, – усмехнулся Синтир Вали-Райн.

– Нет, друг мой, – возразил Эд, – полагаю, что именно на этом и держится твоя популярность. Многие понимают: что-то не так, вот и пытаются разгадать эту загадку… Я же тебе говорил…

– Кстати, это он мне посоветовал, – Синтир кивнул в сторону Эда.

Как поняла Лина, всё, что было у Синтира Вали-Райна – этот самый особняк, да шикарный эксклюзивный лимузин. А всё остальное, включая предметы искусства, украшения и тому подобное, было лишь дешёвой бутафорией. Впрочем, и эти слухи становились предметом жарких споров, привлекая к его персоне ещё больше внимания.

Все его скандальные выходки были постановкой, а за громкими приобретениями: островами, замками и яхтами скрывались ловкие трюки, в которых ему помогали верные друзья из числа журналистов, торговцев недвижимостью, знатоков искусства, бизнесменов…

Гонорары его и впрямь можно было назвать заоблачными, но они, как и сказал Эд, почти полностью шли на благотворительность.

Лина была поражена. Теперь она смотрела на хозяина дома с нескрываемым уважением.

– Я же не виноват, что публике нужна вся эта мишура? – пожимал плечами Синтир. – Да ещё тот бред, что я пишу и снимаю… Они находят в этом какую-то подоплеку, какой-то глубокий смысл, какой-то протест… А ведь на заре своей карьеры я пытался по-другому, но не имел успеха…

Синтир рассказал, что его первая книга, которая вышла в мягком дешёвом переплёте, была чиста, наивна и сентиментальна. И осмеяна. Над именем, которым он тогда представился, подтрунивали до сих пор, приводя его как пример бездарности и «розовых слюней».

– Как я хотел тогда понять, что не так, – говорил он Лине. – Увидеть, что в этом такого бездарного, понять, почему это дилетантство… Ведь это означало бы, что я уже поднялся на ступеньку выше… Но тогда, как я ни старался, я этого не видел… Собственное творение казалось мне не таким уж и плохим. Ну да, оно было несовершенно, но всё же, как я полагал, не заслуживало такого отношения. Это потом, спустя много лет, я перечитал его с улыбкой…

А тогда, признаться, я был в отчаянии. Я всегда хотел быть писателем, и не мог смириться, что этот путь для меня закрыт.

Вот тут-то на моём пути и повстречался Эд, – Синтир улыбнулся другу и отсалютовал бокалом. – Когда он узнал, что я хочу помогать другим, он решил помочь мне самому. Так на свет появился эпатажный автор грандиозных «бестселлеров», полных цинизма и чернухи. Знали бы вы, чего мне это стоило…

Согласен с тем, что успех зачастую является лишь побочным эффектом не самых приятных человеческих качеств – эгоизма, эгоцентризма, нежелания считаться с чужими интересами, а порой – даже глупости. И как только я начал вести себя так, он, этот успех, словно поверив, не заставил себя ждать…

Теперь я пишу и снимаю совсем другие вещи. И их я тоже по-своему люблю, ведь они позволили мне достичь поставленной цели…

– А у вас найдётся экземпляр той, первой книги? – спросила Лина. – Интересно было бы взглянуть…

– К сожалению, у меня оставался только один, да и он куда-то запропастился, – ответил Синтир. – Остальные я в своё время уничтожил. Да и не стоит вам, наверное…

– И всё же, друг мой, – обратился к Синтиру Эд, – твоя история вовсе не так драматична… Творчество всегда способно подарить счастье, даже если кажется бессмысленным…

– Не совсем понял… – ответил Синтир, – Так что будь добр…

– Изволь! – улыбнулся Эд. – Однажды один мой знакомый рассказал мне историю одного писателя, не припомню его имени… Писатель этот много-много лет посвятил некоему концептуальному труду… А когда закончил его, то разослал по издательствам… И знаешь, что?

– Что? – любознательно спросил Синтир.

– Ни одно из них не спешило откликнуться… Но он, будучи неисправимым оптимистом, хоть и казался ворчуном, не отступал… И как-то, на закате его дней, он сказал моему другу, что прожил остаток своей жизни счастливо, потому что, как ребенок, ждал чуда… Он ждал, что ему ответят… Ждал, что издатели оценят его труд, и, наконец, сделают его достоянием общественности… «Ну есть же вероятность, что найдётся, наконец, тот, кто поймёт мою книгу, и оценит по достоинству», – говаривал он. Но никто так и не нашёлся… И всё же он, по его же собственным словам, ни разу не пожалел о потраченном времени, и был уверен, что всё равно остался в выигрыше…

– Да уж… – наклонил голову Синтир. – Не очень-то весёлая история…

– Ну, это как посмотреть, – возразил Эд. – Впрочем, драма заключается в том, что после его смерти внук обнародовал дневники, и вот они, написанные несравненно более талантливо, без претензий на дешевый эффект, были наполнены настоящими эмоциями и глубокими мыслями, и стали классикой литературы…

Синтир покачал головой.

– Бедолага… – вздохнул он. – А ведь он мог бы… – будто спохватившись, он добавил: – Так о ком, всё-таки, речь? Неужели о Киле Цунгане? Его мемуары и впрямь опубликовали потомки, но я не слышал, чтобы он ещё что-то писал… Впрочем, и ваш друг вряд ли мог знать его, если, конечно, сам не был древним стариком…

– Я и правда запамятовал, – смущенно развел руками Эд. – Друг мой и вправду был много старше меня, так что, не исключено… Но всё же не уверен…

– Ну, если речь и вправду о Цунгане, то я всё бы отдал, чтобы прочесть тот его труд, – ответил Синтир. – Мемуары его и впрямь заслуживают того, чтобы называться классикой… И всё же я бы не хотел для себя такой судьбы – уж лучше дешёвка, чем безвестность…

Эд пожал плечами.

– В вашем случае, друг мой, у вас есть намного более благородная цель, – ответил он. – А если захотите творить для удовольствия, то никто ведь не запрещает…

При этих словах Синтир почему-то смутился…

К удивлению Лины, Филис Брант признался, что в юности тоже пытался писать стихи, и даже прочёл кое-что.

Девушке правда понравилось, да и по мнению Эда, вышло весьма недурно. Брант покраснел – было видно, что похвала пришлась ему по душе.

Синтир же, который совершенно не понял сложный, замысловатый язык, лишь улыбнулся уголком рта, но ничего не сказал. Только многозначительно посмотрел на Эда, который, поймав этот взгляд, скривил губы и отвёл глаза. Синтир был далеко не глупым человеком, а потому решил не задавать лишних вопросов…

Затем к компании присоединились браться и сестра хозяина дома, которые уложили детей спать, и разговор плавно перетек в иное русло.

Через пару часов все, наконец, разошлись по своим комнатам, предварительно договорившись следующим вечером собраться вновь и устроить игру в «кролш». Как поняла Лина, это была какая-то карточная игра со ставками, наподобие покера, в который её «бабушка» любила играть со своими друзьями. Синтир обещал, что быстро научит и её, и Филиса Бранта.

В тот день, когда Лина и бывший комиссар решили прогуляться до протекавшей неподалеку небольшой речушки, они гостили у Синтира Вали-Райна уже четвертые сутки. Бранту не терпелось задать девушке несколько вопросов в спокойной обстановке, чтобы их разговор, чего доброго, не смутил кого из домочадцев.

К обеду они вернулись. Остаток дня прошёл как обычно: Лина болтала с сестрой хозяина – эффектной женщиной лет сорока, а Филис Брант вновь погрузился в скандальные произведения Синтира – он то и дело вскидывал брови и качал головой, но чтения не прекращал.

Сам Синтир Вали-Райн отправился встречать своих друзей, которые прибыли с другого конца страны. Компания в доме становилась всё многочисленнее.

Следующим вечером намечалось большое застолье, и Лина, которая толком не спала уже третью ночь кряду, решила хорошенько выспаться, чтобы снова не вылететь первой из игры в тот самый кролш. Не успела девушка дотронуться головой до подушки, как почти сразу уснула…

***

На этот раз ей приснился старик с розовой кожей и белой окладистой бородой. У него была крупная, вытянутая к затылку голова, на которой красовался какой-то странный головной убор. У старика был необычный, будто треугольный разрез глаз, короткие ноги и довольно длинные руки. Одет он был в яркую рубаху и шорты, доходившие до колен. На ногах были тяжёлые ботинки с толстой подошвой. Чем-то он напомнил Лине учёного-натуралиста…

Старик пробирался сквозь джунгли, когда с громадного, обвитого лианами дерева на него, выпустив когти, бросился какой-то жуткий хищник с оскаленной пастью… В считанные мгновения всё было кончено, и лишь затем Лина, вскрикнув, проснулась…

Тяжело дыша, девушка села на кровати. Холодный пот ручьем лился у неё со лба.

«Гак Имар Гару, – прошептала она. – Планета Цирина».

Вскочив с кровати и схватив с полки какую-то книгу, Лина ногтем нацарапала на плотном листе набор цифр, которые обозначали координаты.

Наспех одевшись и зажав книгу под мышкой, она отправилась в комнату Эда. Но в комнате того не оказалось.

Весь дом уже спал, и Лина, стараясь не шуметь, спустилась на первый этаж. Выйдя на веранду, она с облегчением выдохнула – её друг был здесь. Раскачиваясь в плетеном кресле, он смотрел на звёзды.

– Что, не спиться? – тихо произнёс он, завидев девушку. – Садись, вместе посчитаем. Я пока насчитал восемьсот двадцать семь, теперь заново…

– Сон, я видела очередной сон! – понизив голос, выпалила Лина, – Планета называется Цирина…

– Слышал как-то, – кивнул Эд. – Так что даже искать не придётся. Небольшая цивилизация и дикие леса, кишащие гадами…

– Ещё бы! – ответила девушка, и с содроганием добавила: – Его сожрала какая-то жуткая тварь…

– Сожрала? – Эд поморщился.

– Вернее, сожрёт, если мы не поторопимся! – ответила Лина. – Мы во что бы то ни стало должны ему помочь!

– Да хоть сейчас, если готова! – ответил Эд. – Мотнёмся, заберём его заранее, и не придётся связываться с этой тварью. Но, на всякий случай, захвачу-ка я пушку помощнее…

– Вот, я тут координаты нацарапала, – Лина протянула Эду книгу. – Только не видно ничего…

– Да нет, я прекрасно вижу, не включай, – остановил он девушку, которая протянула было руку, чтобы включить электрический свет. – А то сейчас выйдет кто, и будем объясняться, куда собрались посреди ночи… Присядь, подожди минуту…

С этими словами Эд исчез. Когда он вернулся, на поясе у него, в кобуре, болтался пистолет. Второй, на широком ремне, он передал девушке.

– Что-то не очень внушительный, – с сомнением покачала головой Лина, разглядывая оружие. – Там такая махина была, что…

– Поверь, достаточно, – перебил её Эд. – Думаю, даже с лихвой. Готова?