Три желания, или дневник Варвары Лгуновой

3 июня

Мне снился прекрасный сон.

Закатное солнце, небо всех оттенков розового и фиолетового, что гармонично переплетались, перетекали один в другой. Темное-синее, почти черное море, переливающееся сотней бликов.

Оно мягко выносило белоснежно-пенные волны к берегу, красило песок в темный оттенок и щекотало мои ноги, что проваливались в неостывший еще песок.

Подол белого платье развевался от порывов свежо-соленого ветра, путался в ногах. А я смеялась и тянула кого-то за собой по самому краю берега.

Сухая ладонь и крепкая, надежная, я крепко держу ее, но и она не отпускает меня.

Я вглядываюсь, пытаюсь разглядеть лицо, но…

Вглубь берега — метров двадцать не более — белоснежная беседка, свечи и шикарно накрытый стол, как в ресторане. Вышколенный официант с ручником.

Музыканты.

Они играют…

…играют O Fortuna из Кармины Бурана Орфа.

Классная композиция, на звонке у меня стоит уже две недели.

Когда телефон начинает звонить в переполненном автобусе, на меня начинает нервно оглядываться даже водитель, а люди шарахаться.

В общем, мне нравится, а Милка вот не оценила, попросила не позорится и поменять.

Так, это лирика, сейчас важно другое: почему музыка достойная хоррора звучит в моем прекрасном сне?..

С мыслями о Орфе, что совсем не котировался с морем и романтическим ужином, я проснулась окончательно. Не открывая глаз, пошарила рукой в поисках телефона.

Нашла Сенечку и получила еще один укус.

Хвостатая сволочь.

Пришлось противиться закону всемирного тяготения, поднимать голову, открывать глаза и…

— Не трогай телефон, гад! Положи, положи, где взял, скотина! Еще шаг к тазику и пойдешь на шубу!

Сенечка замер, склонил голову и с недоверием покосился на меня.

— Я жестокая енотоненавистница, у меня рука не дрогнет, — я вскочила на кровати и сузила от распирающего меня гнева глаза, — лично шкуру сдеру, а что останется на фарш.

Четвероногая пакость издала странный звук чем-то похожий на мяв кошки, положила телефон на пол, демонстративно отодвинула передней лапой в мою сторону и гордо удалилась в сторону лежанки.

Телефон продолжал разрываться и, торопливо его подхватив, я посмотрела на страждущего со мной общения.

Номер был незнакомым, и я поколебавшись все ж ответила.

— Варвара?

Приятный, но жутко деловой мужской голос был незнакомым.

Мысленно перебрав, кто это может быть, поняла, что никто, поэтому настороженно и, кажется, чуть вопросительно ответила:

— Да.

— Это Ярослав Гордеев, мы с вами познакомились пару дней назад. Вас еще мой водитель сбил.

Спасибо, про последнее можно было не уточнять. Желто-зеленый синяк на полбедра неплохо и без вас мне напоминает об этом событии.

И было это событие мая тридцать первого, когда я — уже вечером — бегала через дорогу от Милкиного дома в магазин за апельсиновым соком, без которого вермут пить было категорически нельзя. Милка в тот момент колдовала над крылышками под особым соусом и отойти от духовки никак не могла.

Посему за соком была делегирована я.

Пешеходный знак был в кустах, увидеть его почти невозможно, машины по причине этих же кустов тоже. В общем, так и произошла эта эпохальная встреча — меня и бампера дорогой черной машины.

— Я хотел бы пригласить вас на ужин, Варвара. Сегодня в семь, Континенталь. Слышали о таком?

Еще б!

О нем слышали все, а вот бывали лишь лучшие из лучших, то есть богатые из богатых. Я к таким точно не отношусь и вряд ли смогу заплатить даже за кофе, не говоря о целом ужине.

Хотя о чём я?!

Ужин оплатит Ярослав Гордеев с расчетом на завтрак видимо.

Он меня за кого принимает?!

— Слышала, но боюсь принять столь щедрое предложением не могу, — ядом, звучавшим в моем голосе, можно смело отравить полгорода, а холодом заморозить вторую. — Учитывая продолжительность и близость нашего знакомства, могу согласиться только на Бургер Кинг или Макдональдс. Всего хорошего.

Отключилась я первая и… лучше бы я дала Сенечки утопить этот чертов телефон.

Не было б сейчас так мерзко.

Откуда у этого Гордеева вообще мой номер?

Может я себе льщу или преувеличиваю, но… я этого Гордеева видела один раз в жизни, пару секунд, когда он опустил стекло заднего вида раздражённо-властно поинтересовался у водителя что случилось и мазнул по мне равнодушным взглядом.

Все.

И да, я циник или паникерша или и то, и то сразу, но я уверена, что после столь долгого знакомства интерес может быть только одноразово-постельный.

— Сенечка, мальчик мой, слезь, пожалуйста! — скулы сводит от приторной улыбки.

Игнор.

— Радость моя, а смотри, что у меня для тебя есть! — очень хочется поскрипеть зубами от злости, но милая улыбка и ласковый голос — наше все. — Твои любимые финики и банан. Хочешь банан?

Полный игнор и поворот ко мне задницей.

С-скотина она и есть скотина.

— Золотце мое, ну я же пошутила про шубу…

Кто-то из зевак возмущенно ахнул, а я-таки скрипнула зубами.

— … и про фа… остальное тоже. Я ж л-л… — сказать «люблю» язык не поворачивался, — забочусь о тебе. Куда я без тебя?!

Далеко, навсегда и очень счастливо.

К сожалению, только мысленно.

— Сенечка, прелесть моя, иди ко мне, я разрешу тебе спать на кровати.

Только спустись, хвостатая зараза, я тебе устрою и кроватку, и любовь.

— И…и отдам тот браслет, что тебе понравился! — все, это уже отчаянье.

Енотистый засранец наконец удостоил меня вниманием, повернулся ко мне мордой, фыркнул, вальяжно прошелся и улегся на ветке яблони, с интересом поглядывая на меня.

Сверху вниз.

Я взирала снизу вверх.

И между нами тает моя нервная система и натянут поводок.

Еще немного и эта глупая сволочь сам себя задушит или я отпущу его, что вряд ли. Мысль о безвременной кончине Сенечки с каждой минутой импонировала все больше.

Бросить его тоже хотелось сильно, но была природная вредность и — самое главное — образ Светки, которая испортит всю оставшуюся недолгую мою жизнь, если с Сенечкой что-то случится.

Поэтому я стояла на носочках с поднятой рукой, дабы некоторые не задохнулись, и уговаривала его спуститься.

И вообще, какого Светка не предупредила, что ее скотина обожает лазить по деревьям?!

Знала бы, закрыла бы в клетке и ни за что брать с собой в парк не стала. Развеяться захотела и забыть об утреннем звонке.

Что ж развеялась и забыла, у Сенечки в целом прекрасно получается занимать все мои мысли.

— Помочь? — деловой мужской голос раздался внезапно, в районе затылка, опалил жаром волосы и кожу.

Знакома деловой голос. До отвращения знакомый.

А чужая рука уже по-свойски скользнула по моей и выхватила из рук поводок.

— Как его зовут? — спросил, не глядя на меня.

— Луций Анней Сенека, — ответила машинально, пребывая в ступоре от подобной наглости, неожиданности и… и вообще, что здесь происходит?!

Гордеев же хмыкнул, стянул черный пиджак, всунул его мне, а сам закатал рукава и… полез на яблоню.

Ловко полез.

Я же окончательно впала в состояние шока, а разум отказался анализировать происходящее.

В общем, за перемахивающим с ветки на ветку Гордеевым я смотрела с интересом, больше моего интерес и офигение были только у Сенечки.

Судя по наглой морде, он отказывался поверить, что за его римским величеством кто-то решился подняться.

Ну все, паразит, еще пара минут и ты попадешь в мои нежные удушающие объятия. Ты думаешь я тебе спущу подобные выкрутасы?! Да мы твоими заслугами звездами YouTube стали!

Гордеев тем временем до него добрался и, не обращая внимание на мяв и попытки вырваться, прижал к себе.

Стал спускаться, а я мысленно потирать ручки в предвкушении расправы.

Все, допрыгался, скакун енотистый! Тюрьма ждет тебя, будущий зэк. До Светкиного приезда из клетки у меня не выйдешь.

— Держи своего Сенеку, — Гордеев спрыгнул, подошел и протянул недовольного Сенечку.

Толпа зевак зааплодировала.

Какая романтичная сцена, достойная кинематографа, Оскара и Тэффи заодно!

Высокий красавец-мужчина и я. Не первая красавица школы, конечно, но и за спиной ошарашенно спрашивать, прикладывая лорнет: «Милая, что ОН в ней нашел?!» не будут.

— Спасибо, — Сенечку я взяла и даже вежливо улыбнулась, — Ярослав, простите, не знаю как вас по отчеству.

— Можно без отчеств, — рукава рубашки снова расправлены и запонками застегнуты. — Просто Ярослав.

— Как вы меня нашли, просто Ярослав?

— Не так сложно, как можно представить, — он широко улыбнулся, сверкнув идеально белыми и ровными зубами. — Твой телефон. Отследить геолокацию дело пары минут.

— Хорошо, а мой номер откуда узнали?

— В этом городе не так много Варвар Лгунов, — Гордеев снова лучезарно улыбнулся и прислонил руку ко лбу, щурясь от солнца, — красивых и молодых так вообще одна.

Я огляделась, убеждаясь, что немногочисленные зеваки уже разошлись, а мирно гулявшим мамашам с колясками до нас дела нет. Отлично. Подойдя к нему почти вплотную и встав на носочки, дабы глаза оказались на одном уровне, я прошипела:

— Просто. Ярослав. Гордеев, — темно-серые, стальные глаза смотрели на меня серьезно, пристально, но остановить и смутить меня было невозможно, я злилась. — Оставьте меня в покое, я не буду с вами спать. Зря тратите время.

Сенечка первый раз очень в тему фыркнул, и мы с ним гордо удалились.

Тень, скамейка, все тот же парк.

Мы с енотом сидим рядом.

Сенечка, с упоением чавкая и брызгаясь крошками, грызет сухари с изюмом, я мрачно гляжу в никуда.

Какой-то неудачный сегодня день.

Лениво и по привычке барабаню пальцами по спинке скамейки, когда, не спрашивая разрешение, рядом со мной садятся.

Угадайте, кто?!

Угу, Гордеев.

При правильном ответе смело доставайте сухари с изюмом и тоже грызите. Да, не пряник, но ничего, Сенечки, например, очень нравится.

«Просто Ярослав» усаживается слишком близко до ощущения жара, исходящего от него, и окутывающего аромата дорогого — а какого еще при личном-то водители? — парфюма с запахом моря и чего-то горького.

И, наверное, именно из-за запаха я не стала отодвигаться.

Слишком приятный.

— Варя, я хотел извиниться, — после долгого молчания под хруст Сенечки заговорил Гордеев. — Наше знакомство началось неправильно, и я хотел бы это исправить.

А под неправильным знакомство он наезд на меня или утренний звонок имеет в виду? Не то, чтобы мне это принципиально важно, но так.

Чисто из любопытства.

— Слушайте, Ярослав, вот честно вам это надо, а? — я устало вздохнула. — Найдите себе кого-то другого, девушек много, выбор большой. У меня же проблем и без вас хватает. Чего вы привязались?

— Вы мне понравились.

Как искренне и честно.

Хамить человеку, что спас Сенечку от удушения и меня от роли клоуна для зевак, наверное, не стоило, поэтому я промолчала.

Узорчатую тень от раскидистых ветвей деревьев, что вырисовывалась на асфальте, разглядывать интересней. Опять же ветерок — теплый с запахом лета — дует, играет легкими прядями у лица.

— Признаю, предложение с Континенталь было редкостной глупостью, — Гордеев вздохнул, помешкался и все же предложил. — Я понимаю, что навряд ли, но все же… Варя, согласитесь прогуляться со мной по этому парку, пожалуйста…