Три желания, или дневник Варвары Лгуновой

12 июня

Нет, Дэна все же псих.

Ну правда, чего разоряться на весь дом?!

Подумаешь его идеально белый халат случайно — да, я настаиваю, случайно!!! — постирался вместе с моим бордовым постельным бельем!

И вообще, сам виноват. Не разбрасывал бы свои вещи, не ходил бы сейчас в белом с розовым отливом.

Вот!

— Нет, ну ты посмотри!

Бледно-розовой тряпкой потрясли у меня под носом.

— И? Шикарный образец цвета бедра испуганной нимфы, — отложив пилочку и придирчиво оглядев, я вынесла вердикт, — нет, если настаиваешь, прокрутим еще раз и получатся либо дети Эдуарда, либо веселая вдова.

— Ты издеваешься?!

Не то что б издеваюсь, но за эпигенетику с семи утра — взмыленный Ромка примчался именно во столько — да, немного мщу.

Этот же псих окончательно психанул и, громко хлопнув дверью, удалился к себе.

— Давай в хлорке замочим, — подумав крикнула рациональное предложение.

В ответ за стенкой что-то свалилось и витиевато заругался Дэн.

Говорю же, псих!

Знаете, то чувство, когда вдруг ясно и четко осознаешь, что всё, пипец и писец, полный, полярный, и вообще это кажется последние минуты твоей такой короткой жизни?

Сие чувство, например, испытываешь в детстве, когда разбил мамину любимую вазу или фужер из бабушкиного обожаемого богемского сервиза, коему сто лет в обед, или помял дверцу машину папиной любимой и обожаемой машины, не успев вовремя затормозить на велике.

Сие чувство приходит, когда я замечаю в тазике Сенечки небольшую такую раскрытую книжечку.

Синего цвета.

С золотыми буквами на одной стороне.

И буквы эти гласят: «Зачетная книжка»

Мозг, к моему сожалению, работать продолжает и логическая цепочка «свою зачетку уже сдала, значит это может быть только…» выстраивается быстро вместе с очень своевременным воплем из коридора:

— Варь, ты мою зачетку не видела?

Я-то вижу, а вот ты, к счастью, пока нет.

— Сеня, ты труп, — я кошусь на енотистого гада, что безмятежно сидит на кровати, на поверженном медведе и уплетает за обе щеки фундук, а потом перевожу взгляд обратно на зачетку и обреченно заканчиваю. — И я тоже.

Так, думай, Варвара Алексеевна, думай!

Первым делом громко и возмущенно завопить:

— Ничего я не видела!

А теперь за дело.

Выловить зачетку и осторожно положить на стол — шаг второй.

Выполнен он на отлично.

Третий шаг — высушить и вернуть нормальный вид.

Н-да, тут уже пошла загвоздка.

Никто не знает статьи «Как за пять минут вернуть промокшей зачетки божеский вид, чтоб ее хозяин ничего не просек. Советы» и «Высушить зачетку и выжить» в интернете есть?

Знаю, нет, а во всех статьях о сушке документов, книг и прочего скромно и сожалеюще напоминают в конце, что первозданного вида уже не вернуть.

Сволочь ты, Сенечка, нашел, что тырить!

Лучше б паспорт взял и то не так страшно.

И почему-то кажется, что в «случайно» второй раз за два часа одного дня Дэн мне не поверит.

Жаль, я правда случайно.

А зачетку так вообще Сенечка решил помыть.

Случайно.

Я мрачно разглядываю слипшиеся страницы и потекшие чернила ручек.

— Как ты думаешь, за чистосердечное тебе смягчат приговор? — я посмотрел на енота.

Сенечка под моим взглядом замер, не донес очередной орех до пасти, к чему-то прислушался и неожиданно нырнул за медведя.

Торчать остался один только хвост.

Не поняла. Он меня что решил кинуть?

— Варя… — голос Дэна раздался от двери.

И голос этот мне не понравился, взгляд, устремленный на стол и зачетку, тоже.

— Только не говори, что это…

Хорошо, хорошо, я послушно молчу.

Сосед перевел взгляд на меня.

Недоверие сменилось яростью, и молчать стало страшно.

Надо себя спасать, пока он в пару мгновений добирается до стола, а я с воплями от стола к кровати и на кровать:

— Это Сенека!!!

— Я прибью тебя! — взвыл он не хуже раненного зверя и, отшвырнув зачетку, метнулся за мной.

Ну правильно, мокрая зачетка — вещь уже бесполезная, можно не беречь, мелькнуло в голове прежде, чем я на инстинктах швырнула в него подушку — сказался опыт подушечных войн с Милкой и Ромкой — и кинулась прочь.

— Давай поговорим, как взрослые, умные люди с высшим образованием!

— Открой дверь!

— Пообщаемся в тихой спокойной обстановки, выкурим так называемую трубку мира…

— Дверь открой!

— Обсудим сложившуюся ситуацию…

— Я ее сейчас выломаю!

— … и придем к выводу, что единственный виноватый у нас это ты!

За дверью воцарилась тишина.

Плохая такая тишина, гнетущая прям.

Язык мой — враг мой, хотела ведь сказать, что Сенечка, но…

…что-то пошло не так, как всегда.

Ну зато я хоть поняла, почему мама с папой были единодушно против моего поступления на международное дело. Надо признать, дипломатия — это не мое.

— Выйди по-хорошему и обойдемся малыми потерями, — сквозь зубы процедил Дэн.

Я невольно сглотнула.

Малые потер — это он про дверь?

Но вслух осторожно спросила другое:

— На фарш только Сенечку пустишь?

Прости, енотистый засранец, но себя я люблю, тебя только терплю, поэтому чья шкура дороже надеюсь понятно.

В конце концов, зачетку угробил именно ты.

И так прибить пытались меня, а Сенечка в это время спокойно забрался на шкаф в коридоре и с умеренным интересом взирал на наш забег.

С препятствиями.

И метанием тяжелых предметов.

— Варя, открывай!

Попавшее в Дэна яблоко вспомнился некстати, а я поняла, что не-а, не открою. Жить хочется. Если зачетка — это Сеня, то яблоко-то — это я.

Хотя, что такое яблоко по сравнению с зачеткой?!

— Дэн, а давай все-таки поговорим как цивилизованные люди?

Хорошее предложение, главное, что своевременное, после разнесенной в пух и осколки квартиры. Целым остался только Вася, ибо вопль «не трожь Васю!!!» был кажется мой, а ночь, клей и череп промелькнули у обоих.

— Ну испорченная зачетка — это ж не конец света, в конце концов! — оптимистично и бодро проговорила я.

— Издеваешься?

Нет, пытаюсь выжить.

— Нет, ну что ты, — почему-то прозвучало да, издевательством.

Блин.

— Ты мое проклятие, — глухо пробубнили из-за двери, — вместе со своим енотом.

Нет, про енота я согласна. Он не только твое, он еще и мое проклятие.

А вот я — проклятие?!

Да мне даже химичка говорила, что я — ангел! Сквозь слезы, мысленный мат и скрежетание зубов, правда, но говорила ведь!

И не будем уточнять, что вторым словом после ангела было Преисподней.

Кому важны такие мелочи?!

— Если что, то мне стыдно, — проинформировала в пустоту и опустилась на пол.

— Я две недели учил, а меня из-за тебя даже на экзамен не пустят! — за дверью трагически взвыли.

Почему сразу из-за меня?!

Почему не одного упрека в адрес хвостатого поганца — истинного виновника происшествия?!

Я вздохнула, мысленно сетуя на несправедливость жизни, и посмотрела на часы.

Пол-одиннадцатого.

И да, енот все ж временно мой, поэтому…

Я открыла дверь ванной и посмотрела на сидящего у стены Дэна.

— С меня фен, с тебя обещание не убивать.

К часу ночи мы решили, что зачетка с натяжкой тянет на официальный документ и молча разошлись по комнатам.