Жена Берсерка

— Ее не насиловали, — пробормотал Олаф, пряча глаза.

— Третье, — бросил Харальд, не обращая на него внимания. — Вы так просто взяли и рассказали мне все это, хотя знаете, что свидетелей таких дел в живых не оставляют. Будь ваши слова правдой — тогда получается, что вы стояли и смотрели, как один из вас бесчестит вашего ярла. Но ничего не сделали. Не остановили его. Не позвали моего родича. Теперь отойдите в сторону. С вами я закончу потом. Свальд, подойди ко мне.

Он дождался, пока Свальд, которого Убби прикрыл одной половиной своего плаща, подойдет. Потребовал зло, ощущая, как губы раздвигаются, открывая зубы — недобро, оскалом:

— Расскажи теперь ты, родич, что видел. И что делал.

Свальд посмотрел на него исподлобья. Однако сказал уверенно:

— Меня позвали воины, охранявшие вход на хозяйскую половину. Сказали, что твоя жена зачем-то позвала к себе своих стражников. И что они слышат странные звуки из твоей опочивальни. Я пошел глянуть, что там. Вместе со мной увязался и Убби. А потом мы увидели твою жену на постели с раздвинутыми ногами. Мерд уже завязывал штаны.

Он замолчал, и Харальд придушенно потребовал:

— Продолжай…

— Когда дев… — Свальд сбился, но тут же поправился: — Когда твоя жена увидела нас, то начала кричать, что ее изнасиловали. И зарубила Мерда, схватив секиру. Затем она убежала, хоть и была в одной нижней рубахе. Так что мы побежали следом, чтобы вернуть ее — иначе замерзла бы. А потом твоя жена выскочила на лед, и мы сообразили, что она хочет выбраться к лодкам. Наверное, решила сбежать. Хотя как сбежишь в такую вьюгу? Унесло бы в море, и все. Поэтому мы пошли вперед, по наледям возле берега, чтобы выйти к устью фьорда первыми. Затем нас догнали Свейн с Ларсом. Потребовали, чтобы мы вернулись — и мы вернулись. Даже отдали оружие. Вот и все.

Харальд одно мгновенье стоял, глядя на Свальда. Сказал наконец хрипло:

— Я спрошу тебя, родич — почему ты не зарубил Мерда? Хотя бы не скрутил его, чтобы я мог с ним разобраться? Ты говоришь, что видел, как он принародно меня опозорил. Ты мой брат. Почему ты стоял столбом?

— Я… — Свальд смолк, заявил уже не так уверенно: — Я просто не успел. Твоя жена сама его убила.

— Да, — выдохнул Харальд. — Она все успела. Если верить тебе — моя жена сначала лежала, потом встала, взяла секиру и зарубила Мерда. И убежала. А вы, куча мужиков, стояли и смотрели. Почему ты не убил Мерда первым, Свальд? Сколько тебе нужно времени, чтобы взяться за оружие? Предположим, ты не взял его с собой — но рядом стояли вооруженные стражники. И в моей опочивальне вся стена увешана оружием. Или ты хочешь сказать, что баба, никогда не державшая в руках меча, оказалась проворней вас всех? Тогда я зря набираю в свое войско мужчин. Надо выгнать вас всех — и позвать на ваши места баб. Может, хоть тогда люди, что служат мне, перестанут двигаться, как сонные овцы. А, Свальд?

Тот ответил угрюмым взглядом. Харальд тихо, недобрым голосом спросил:

— Войдя в опочивальню, ты видел темноволосую рабыню? Ту, что называла себя сестрой моей жены?

— Нет, — буркнул тот.

— А когда бежал следом за моей женой — видел? — уже погромче бросил Харальд.

— Да не было ее там…

— Понятно, — Харальд перевел взгляд на Бъерна. — Ты — ко мне. Свальд, отойди в сторону.

Он дождался, пока молодой хирдман подойдет, приказал:

— Рассказывай то, что помнишь, Бъерн. Ты видел темноволосую?

Бъерн нахмурился.

— Нет, ярл. Мы увидели твою жену, когда она прибежала к воротам. Считай, что голышом, в одной нижней рубахе. И босая. Потом она понеслась к фьорду. Свальд крикнул, что ее надо поймать. Вот мы и побежали.

— Понятно, — Харальд помолчал. — А твои люди, что побежали вместе с тобой, видели темноволосую рабыню? Ту, о которой Свальд кричал, когда его привели назад?

Бъерн мотнул головой. Харальд перевел взгляд на людей, стоявших у другой стены.

— Нет, — отозвались сразу несколько голосов.

— А вот Гейрульф, стоявший вместе с вами у ворот, эту рабыню разглядел, — бросил Харальд. — Он видел, как она бежала за Свальдом, Убби и остальными. И Гейрульф помнит, как ты велел ему снять эту бабу стрелой — после того, как моя жена приказала тебе убить ее. Еще Гейрульф помнит, что ты вдруг побежал за моей женой, забыв о том, что должен был следить в этот день за охраной крепостных стен. И стражники побежали следом за тобой, оставив ворота без присмотра.

Бъерн глянул на него удивленно, но ничего не сказал. Задумчиво сморщился…

Харальд выдохнул, медленно объявил:

— С тобой и твоими людьми мне все ясно, Бъерн. Вы попали под чары темноволосой рабыни, которая умела колдовать. В этой крепости, похоже, колдовство не берет только меня — и мою жену. Завтра ты и все остальные поговорите с Гейрульфом. Пусть он расскажет вам то, что вы забыли. И на будущее, Бъерн… слова моей жены — это мои слова. Когда ты не слушаешься ее приказов — ты не слушаешься меня. Радуйся, что Гейрульф сделал то, что ты велел, пока ты не попал под чары темноволосой. И все-таки попал в колдунью. Теперь отойди. Убби, сюда.

Здоровяк подошел, набычившись.

— Как ты очутился на хозяйской половине, Убби? — равнодушно поинтересовался Харальд. — Каким ветром тебя туда занесло?

Убби молчал, становясь все мрачнее. Потом проворчал:

— Я пришел разобраться со Свальдом. Между нами есть одно дело… которое касается только нас двоих.

— Ты пришел в мой дом так вовремя, что теперь оно касается и меня, Убби, — бросил Харальд. — Или говори правду — или мы устроим хольмганг прямо сейчас. Хотя может, ты выберешь эйлинги? Я помню, чем тебе обязан. И предоставлю тебе право выбора.

— Мы не о том говорим, — вдруг рявкнул Убби. — Когда моя жена убила двух воинов — ты ее осудил. Теперь твоя жена убила воина — но ее ты пытаешься выставить невинной. Хотя она тебя опозорила.

После его крика в овчарне стало тихо. Только слышно было, как снаружи посвистывает поземка…

— Как и твоя жена, ты сам приперся в мой дом, — с ненавистью выдохнул после долгого молчания Харальд. — Хотя ни ее, ни тебя я туда не звал.

Все то доброе, что он помнил о своем хирдмане, разом исчезло, растаяло в багровом сиянии, щедро заливавшем теперь лицо Убби. И Харальд выплевывал слова, одно за другим:

— Она принесла в мой дом беду. Она чуть не сожгла заживо мою жену. Эйлинги или хольмганг, Убби? Ну?

— Хольмганг, — выкрикнул Убби.

И Харальд улыбнулся. Уже безо всякой злобы.

Все напряжение этого дня и этой ночи начало понемногу отступать. Все-таки нет лучшего дела в недобрый час, чем добрая драка.

— Биться будем снаружи, — спокойно объявил Харальд. Распорядился, посмотрев на стражников, стоявших у двери: — Приготовьте мне четыре факела, чтобы разметить место для хольмганга. И подсветить. Вы будете глядеть на нас отсюда, не переступая порога. Чтобы не говорили потом, что я убил своего хирдмана тайно, прячась от людей.

— Может, это я убью тебя, ярл, — резко бросил вдруг Убби, не трогаясь с места.

— На хольмганге бывает всякое, — равнодушно согласился Харальд.

И перевел взгляд на Свальда, стоявшего в шести шагах от него.

— На всякий случай… я скажу тебе то, что должен сказать, родич. Когда все случилось, в моей опочивальне, кроме вас, была еще темноволосая рабыня. Кресив. Она околдовала моих стражников — и только поэтому они сначала вошли в мою опочивальню, а затем протянули лапы к моей жене. А когда Сванхильд, защищаясь, убила Мерда и сбежала, Кресив заставила вас всех поверить, что вы видели ее позор. Затем она послала вас следом за моей женой. И неизвестно, что случилось бы, догони вы Сванхильд, потому что у вас тогда не было ни собственной воли, ни памяти. Вы слушались темноволосую покорно, как рабы — но сейчас даже не помните об этом. Думаю, именно Кресив так вовремя привела в мой дом Убби. Но он то ли не хочет вспоминать ее — то ли и впрямь не помнит. Однако Убби пришел как раз перед тем, как все случилось…

Харальд прервался, нащупал одной рукой пряжку на своем плаще. Расстегнул, кинул плащ Свальду, стоявшему в одной рубахе. И продолжил:

— Свальд. Сейчас, перед всеми, я говорю — моей жены никто не касался. Я утверждаю это не как ярл Харальд, а как сын Ермунгарда. От сына моего родителя такое не скроешь. Темноволосой рабыне за ее колдовство я уже отрубил голову. Если со мной что-то случится, прошу тебя как родич родича — защити мою жену и пусть она мирно живет в Хааленсваге, которое было назначено ей в утренний дар. Йорингард в этом случае достанется тебе, таково мое желание, и пусть все, кто здесь стоит, будут свидетелями моих слов. Но сначала сожги ту баню, куда оттащили темноволосую. И сожги ее тело вместе с отрубленной головой, лучше где-нибудь за стеной крепости. Поклянись, что сделаешь все это.

Свальд стоял, держа в руках плащ, брошенный Харальдом. Смотрел как-то непонятно…

И вдруг спросил:

— Там действительно была та темноволосая баба, которую я тебе когда-то подарил?

— Да. — Харальд, прислонив к стенке секиру, принял у стражников факелы. Шагнул к костерку в яме, сунул их концы в угли…

Свальд размышлял.

Думать о серьезном ему приходилось редко, потому что все решения по важным делам в их роду принимали отец и дед. Может, поэтому он старался ходить в походы один, отдельно от этих двоих. Чтобы хоть там главным было его слово…

Но здесь, в Йорингарде, не было ни отца, ни деда.

А дела, творившиеся вокруг, оказались посерьезнее тех, что обычно обсуждали дед с отцом.

Так что пришлось напрячься — и самому прикидывать, что да как.

Харальд победит, это ясно, быстро подумал Свальд.

Но после смерти Убби про Сванхильд все равно будут болтать всякое. Конечно, Харальду на это плевать — он вырос изгоем, дед даже не пускал его в мужской дом, отправив, как раба, жить в коровнике. И брата мало беспокоит, что о нем думают другие.

Другое дело, что Харальд не позволит открыто говорить о Сванхильд гадости. После смерти Убби люди это сразу поймут. Будут шепотки за спиной, но и только. Харальд слишком щедр со своими воинами, от таких не уходят. А воины неожиданно умирают не только у него — люди конунга Гудрема и ярла Хрерика могут это подтвердить. В бой брат всегда идет первым, зачастую в одиночку лезет туда, где опаснее всего, но не посылает свои хирды на убой…

Позор Харальдовой бабы все это не перевесит. В конце концов, бесчестье — дело, которое касается только самого ярла.

А вот с кем ходить в походы — с неудачником, который каждый год гробит кучу народа, или с Ермунгардсоном, у которого гибнут немногие, тогда как большая часть возвращается обратно — это уже касается каждого.

Сплетни и болтовня задевают лишь того, кто готов их слушать, подумал Свальд.

Конечно, остается еще смерть Мерда.

Но он погиб не где-нибудь, а в опочивальне ярла, где в то время находилась чужая жена. Дело нечистое, это всякий скажет. И повернуть его можно по-разному.

Харальд напряжен, и будет сейчас благодарен за помощь…

Пусть Йорингард вряд ли сменит своего хозяина сегодня — но есть еще Веллинхел, который тоже принадлежит Харальду, мелькнуло в уме у Свальда. Сам брат Веллинхелом не интересуется, однако может сделать щедрый дар родичу.