Клиника

— Подожди, Гейнор! — крикнула Эми, припустив вдогонку за подругой.

Длинное платье цеплялось за ползущие по тропинкам побеги ежевики; мысли после утренней инъекции неслись вскачь. Перед глазами то и дело всплывали образы людей, наблюдающих за ней по ночам. Горло обжигал холодный воздух, щеки раскраснелись. Притормозив, Эми положила ладонь на грубую кору дерева и провела пальцами по ее неровностям.

Гейнор испарилась, словно облачко пара в холодном лесу, и Эми снова осталась одна. В сером небе кружили и каркали вороны. Сдавшись, она обняла ствол обеими руками, прильнула к нему щекой и закрыла глаза. Эйфория после укола смешивалась с неприятным чувством сомнения, которое появилось после разговора с Гейнор.

Эми пошла через лес, выбрав самую длинную дорогу до клиники. По пути трогала все, до чего могла дотянуться, — гладила губчатый зеленый мох, касалась острых сучков и колючих ветвей ежевики. Издалека с порывом ветра вроде бы снова донеслась музыка, и Эми закрутилась на месте, пытаясь определить источник звука. Ветер продолжал свистеть, и ее бордовое платье вздулось пузырем.

Вдали она разглядела осыпающуюся кирпичную стену и что-то вроде круга, выложенного из грубых камней, внутри которого лежала перевернутая вверх тормашками скамейка. «Таинственный сад»… Отец в детстве читал ей на ночь эту книгу, и давняя история запомнилась навсегда, успокаивая и заставляя ощущать близость отца. Эми могла представить, что почувствовала Мэри Леннокс, впервые открыв дверь в этот сад, и все же была уверена, что сад из книги был далеко не так запущен, как то место, куда попала она.

Здесь не осталось ни цветов, ни деревьев — только ежевика да плющ, заплетающий все, до чего ему удавалось добраться. Здесь не пели малиновки, лишь кричал сидящий на расщепленном пне одинокий ворон, с любопытством наблюдая глазами-бусинками за приближающейся Эми.

Она поддернула рукав и сдвинула сухую виноградную лозу с маленького, наполовину ушедшего в землю камня. Лоза сопротивлялась до последнего, цепляясь за платье и царапая кожу. Наконец Эми разглядела надпись на заросшем мхом надгробии. Ворон хрипло, недовольно каркнул.

Эми отпрянула. Садом для отдыха пациентов тут и не пахло. Здесь было кладбище для тех, кто так и не покинул «Сосновый край». Она сделала шаг в сторону. Крест… Ни таблички, ни имени. Дальше — целый ряд заплесневевших покосившихся крестов без всяких обозначений. Надгробные камни, словно по волшебству, один за другим поднялись перед глазами Эми из сырой земли. Ворон снова крикнул, захлопал крыльями и сорвался в хмурое небо.

Об этом кладбище и рассказывал им водитель микроавтобуса. Могилы для неимущих… Если семьи умерших готовы были нести расходы, в камне выбивали имена покойников, остальные же остались кучкой костей под безымянным надгробием. Их не знали при жизни, о них забыли после смерти…

Ледяной порыв ветра, ворвавшись на заброшенное кладбище, взметнул волосы и покрыл мурашками кожу. Вдали прозвучал низкий раскат грома. Обломки ветвей, пустые пакеты и сухие листья закрутились водоворотом в углу старой кирпичной стены.

Развернувшись к выходу, Эми разглядела темную фигуру, наблюдавшую за ней из-за деревьев.

Роберт…

Перевернутую скамейку она заметила слишком поздно. Наступив на прогнившую перекладину спинки, Эми полетела через металлические ножки и с размаху ударилась лбом о старый могильный камень из известняка. Кровь ручьем хлынула на зеленый мох.

Она замерла от шока и на миг потеряла ориентацию — настолько ошеломил ее удар. Инстинктивно подняла ладони ко лбу и, когда те окрасились темно-красным, закричала от боли и гнева на судьбу.

Ее плеча коснулась чужая рука, и Эми съежилась, не отрывая глаз от капель крови, заполняющих канавки выдолбленных в надгробии букв.