Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Пломбированный вагон и афера Гофмана-Гримма

Особое расположение Германии, позволившей проехать через её территорию в Россию группе лиц, значительная часть которых для историков осталась безвестной – не имеет биографических справок. Список был опубликован в газете «Общее дело» (14 и 16 октября 1917 г.), а также (с некоторыми неточностями) в списке, составленном шведской полицией. Кто были эти люди, почему оказались в «пломбированном вагоне», куда потом подевались – Бог знает…

С Ульяновым-Лениным ехала его жена Крупская Надежда Константиновна (по мужу Ульянова, 1869–1939) Также с ним ехала его пассия Арманд Инесса Фёдоровна [4] (урождённая Элизабет Пешо д’Эрбенвилль; 1874–1920, в РСДРП с 1904, умерла от холеры) и её золовка Константинович Анна Евгениевна (1866–? судьба неизвестна) с мужем – Абрамом Сковно [5]. Вторым по значимости большевиком в этой компании был Григорий Зиновьев, он вез он с собой свою первую жену Сарру Равич [6], с которой давно уже был в разводе. Вез с собой Зиновьев и свою вторую жену Злату Лилину [7]. С нею был их сын Стефан Радомысльский [8].

Бриллиант (Сокольников) Григорий Яковлевич (573) – также в будущем видный большевик, но пока еще мало кому известный обитатель «пломбированного вагона». Следующий по рангу ленинский партиец Георгий Сафаров [9]с женой Морточкиной Валентиной Сергеевной (1891–1938, расстреляна).

Александр Абрамович [10] – в 1920‐х – нелегал, затем – на почетной преподавательской работе.

Супружеская пара Григорий [11] и Елена [12] Усиевичи по молодости лет не вошли в политическую элиту и сподвижниками Ленина не стали. Гибель Григория сделала его символом большевизма без биографии.

Не стали крупными деятелями большевизма также более зрелые годами Залман Ривкин [13] и Михаил Гоберман [14]. Первый стал чекистом с невысоким статусом, а второй пострадал от чекистов.

Отдельная микрогруппа – грузинская: Сулиашвили [15] и Цхакая [16]. Это личности, которым при жизни Ленина не довелось сыграть какой-либо существенной роли.

Остальные – совсем малоизвестные обитатели «пломбированного вагона»: Розенблюм Давид Мордухович (1867–?) – дантист, участник революционного движения, неоднократно арестовывался и высылался в Сибирь, в 1914 г. был в эмиграции, после 1917 г. отошел от большевиков и примкнул к анархистам, а к 1930‐м годам отошел от политической деятельности. Работал архивистом. Такая же почти неизвестная Гребельская Фаня Зосимовна (1891–?), о которой сохранились лишь сведения, что она была старой большевичкой (с 1917 г.) и поэтому была похоронена на Новодевичьем кладбище. И ещё целая группа лиц, чья судьба совершенно неизвестна: Слюсарева Надежда Михайловна (1886–?), Линде Иоганн-Арнольд Иоганович (1888–?), Мирингоф Илья Давидович (1877–?), Мирингоф Мария Ефимовна (1886–?), Пейнесон Семен Гершович (1887–?), Поговская Буня Хемовна (1889–?) с сыном Рувимом (Робертом) (1913–? в 1936 арестован, приговорен к 5 годам лагерей, освобожден в 1943), Айзенбунд Меер Кивов (1881–?).

Трудно не заметить, что более половины пассажиров «пломбированного вагона» – этнические переселенцы, обнаружившие, что в Европе они никому не нужны. Но они явно не претендовали на власть и какую-то политическую роль. По большей части они просто исчезли в пучинах «красного террора» и сталинских репрессий. Это вовсе не была засланная Германией в тыл России диверсионная группа. Скорее, это случайные спутники Ленина и Зиновьева, которым была предоставлена возможность без особых хлопот добраться до России. Личным знакомством с Лениным из них, как видно, почти никто не воспользовался.

После прибытия поезда на Финляндский вокзал Ленина через толпу потащили к угнанному английскому броневику и заставили выступать. Он сказал несколько бессвязных фраз и выкрикнул лозунг: «Да здравствует социалистическая революция!» А потом поехал во дворец Кшесинской, захваченный большевиками, где изложил свои «Апрельские тезисы». В условиях войны он требовал отказаться от какой-либо поддержки воюющей страны («революционного оборончества») и организации революционной войны после захвата власти. Он говорил, что кончить войну без свержения капитализма нельзя. Он требовал выдвигать лозунг перехода всей власти Советам рабочих депутатов. (От этого лозунга уже летом 1917 г. большевики отказались, поскольку были в них в безнадёжном меньшинстве.) Через Советы Временное правительство пыталось восстановить управляемость в стране после февральского мятежа, и Ленин требовал от своих однопартийцев захвата власти в Советах – любой ценой и любыми способами. При этом он также декларировал всеобщий развал управления: необходимость «устранения» полиции, армии и чиновничества – чем уже вполне энергично занималось Временное правительство. На селе Ленин предлагал делать ставку на Советы батрацких депутатов – группы отщепенцев, обособившихся от трудового крестьянства, которые потом превратились в вооружённые банды. На промышленных предприятиях Ленин предлагал захватить контроль за производством и распределением. То есть фактически ограбить не только собственников, но и работников. Это и было в понимании Ленина «государством-коммуной». Такой термин он требовал включить в обновлённую программу своей партии, которую теперь хотел именовать «коммунистической». Черчилль позднее писал, что Ленин был ввезён в Россию, «как чумная бацилла».

Тот факт, что спутники Ленина не были единой политической командой, подтверждается составом другого «пломбированного вагона», который проследовал тем же путем и позволил вернуться в Россию в мае 1917 группе меньшевиков-интернационалистов, эсеров и нефракционных социал-демократов во главе с Мартовым, Аксельродом и Луначарским (тогда ещё не большевиком).

Существовал еще один «пломбированный вагон». После Февраля Великобритания отправила в Петроград Георгия Плеханова и около 60 прочих задержавшихся за рубежом революционно настроенных подданных России – вперемежку с англо-французской агентурой. На Финляндском вокзале Плеханова встречали не менее восторженно, чем Ленина. Плеханов был за продолжение войны и против большевиков. Но весь вклад Плеханова в противодействие большевизму свелся к тому, что ленинские «Апрельские тезисы» он назвал «бредом». В отличие от Ленина Плеханов редко бросался подобного рода характеристиками. После Октября в «Открытом письме к петроградским рабочим» он заявил:

«Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая заставит его отступить далеко назад от позиций, завоёванных в феврале и марте нынешнего года». В мае 1918 года Плеханов, находясь на излечении в Финляндии, умер от обострения туберкулеза.

Ленинский «пломбированный вагон» с большевиками прибыл в Россию в апреле 1917-го, а в мае прибыла еще одна группа эмигрантов, в которой находился также гражданин Швейцарии социалист Роберт Гримм. Как потом выяснилось, он выполнял задание швейцарского политика Артура Гофмана (экс-президента Швейцарии, в тот момент – начальника правительственного политического департамента), который был заинтересован в зондировании вопроса о возможности заключения Россией сепаратного мира с Германией. В дальнейшем эта операция получила название «Афера Гофмана – Гримма». Гримм выполнил поручение, повстречавшись с рядом министров Временного правительства и «левыми» политиками, в том числе и с большевиками. Он лично повстречался с Лениным, принял участи в большевистских митингах и выступал там на немецком языке.

После своих консультаций Гримм отправил телеграмму своему патрону, в которой говорилось, что сепаратный мир возможен, но требуется более точная информация о целях воюющих стран. Гофман в своей телеграмме ответил (это мы знаем по запискам Суханова (359), который с большой тщательностью фиксировал все события 1917 года), что Германия готова отказаться от наступательных операций, пока сохранится надежда заключить сепаратное соглашение с Россией. И более того, «при желании союзников России Германия и её союзники готовы были бы немедленно начать переговоры о мире». Эта телеграмма попала в руки французского социалисту А. Тома, и её обнародование привело к скандалу, поскольку опубликованная информация ставила под вопрос нейтралитет Швейцарии. Российские власти, которые испытывали большие сложности в поддержании в обществе оборонческих настроений, не могли отреагировать мягче, чем высылкой Гримма из страны. Ранее ушедший в отставку министр Временного правительства Милюков высказался вполне определенно, сказав, что у него «и раньше ещё были бесспорные сведения о том, что он – агент германского правительства». Высылка означала, что Гримм формально объявлялся германским агентом, хотя в действительности он следовал своей антивоенной политической линии. Тем не менее его пацифизм бросил тень на всех российских «левых» – не только на большевиков, прибывших в Россию через территорию Германии, но и на все «левые» партии в России и стран Антанты. Что привело к отстранению Гримма от руководства международным Циммервальдским движением, а Гофман был вынужден уйти в отставку и уже навсегда вернуться к адвокатской деятельности.

Эту историю следует дополнить важным штрихом, который характеризует «левых» того периода, прочно обосновавшихся в системе Советов. Открывшийся 3 июня 1917 года 1‐й Всероссийский съезд Советов вперед всех вопросов начал обсуждение именно истории Гримма, в котором с длиннейшими и подробнейшими объяснениями приняли участие меньшевики Абрамович[17], Мартов [18] (против высылки) и оправдывавшие высылку министры-социалисты Церетели (100), Скобелев (101), к которым в кратком выступлении присоединился Керенский. Вслед за ними на выступления в прениях записались 47 человек.

Зиновьев от имени большевиков поиздевался над «умеренными», сказав, что не видит никаких заявлений, что Гримм – действительно являлся сознательным агентом Германии, а министры только обвинили его в том, что он плохой интернационалист. И тут же охотно с этим согласился и стал задавать риторические вопросы: а вы сами, «центр», размежевались с империалистами? Как понимать братание Виктора Чернова (102) с англичанами, а Петра Милюкова с французами? И, с другой стороны, как можно было без суда и даже без совещания со своими партиями высылать пусть даже и плохого интернационалиста?

Либер[19] от имени меньшевиков столь же язвительно спросил: так Зиновьев предлагает дополнить братание (предоставление права произносить речи на собраниях социалистов в России) с англичанами и французами еще и братанием с немцами? Он напомнил о состоянии войны, которая делает подобную аргументацию ничтожной. Но сам смог лишь внести проект резолюции, в которой поддерживались действия Церетели и Скобелева и предлагалось опубликовать их аргументацию, почему они сочли объяснения Гримма неудовлетворительными.