Сердце на двоих. Истинная друга

Глава 10

Раздевшись, принц Арквэн Белегор с наслаждением погрузился в воду. В этот раз он мылся в одиночестве. Дождался, пока служанки уйдут, и только потом стянул через голову тунику.

Вещи аккуратной стопкой лежали на специальном стуле с низкими ножками. Шторы на единственном окне были задернуты, и в черной пасти камина уютно трещал огонь. Тут и там в полумраке купальни дрожали язычки горящих свечей. Их зыбкий свет не боролся с темнотой, а углублял ее, рождая на стенах причудливые угловатые тени.

Сидя по пояс в воде, затянутой мыльной пленкой, Арквэн Белегор видел и свою тень. Она повторяла его движения. Со вздохом он откинулся на пологий бортик бадьи, и тень сползла по стене вниз. Закрыв глаза, принц попытался расслабиться.

Тут же коварная память нарисовала под сомкнутыми веками яркий образ. Ондина наклоняется над купелью, чтобы погрузить в воду мочалку из пеньковых веревок, и ее полная грудь оказывается прямо перед лицом Арквэна, так близко, что перехватывает дыхание. На ткани, обтянувшей ее соблазнительные округлости, темнеет большое влажное пятно. Помогая господину с мытьем, Ондина нечаянно замочила платье на груди.

Все это были воспоминания. Сладкие и стыдные, запретные, но желанные до дрожи.

Сверр спас ему жизнь. Фантазировать о женщине друга, лежа нагим в мыльной воде, было неправильно, но Арквэн ничего не мог с собой поделать. Он обещал не трогать Ондину и не трогал. Руками, но не мыслями.

Мыслями — не считалось. То, что происходило не в реальности, а в его голове, не было ни предательством, ни изменой — маленькой слабостью. Всего лишь маленькой невинной слабостью.

Никто не пострадает от его фантазий. Никто о них не узнает. Так какая разница, о ком он думает, когда…

Пальцы выкрутили сосок. Сильно, на грани боли и наслаждения. Выгнув горло, Арквэн уперся затылком в край купели и застонал. С чувством вины он скользнул ладонью вдоль выпуклых грудных мышц, по влажной коже в разводах пены.

Бедра качнулись, низ живота напрягся, по телу пробежала дрожь предвкушения. Арквэн замер в ожидании сладкой ласки, которую собирался себе подарить. Перед глазами снова стояла Ондина, ее пышные формы, рыжие волосы. Она перегнулась через бортик бадьи, ее рука c мочалкой была под водой, в сантиметре от его обнаженного тела — вот-вот нечаянно заденет голую ногу или… что-то более интересное.

Неправильно.

То, что он делает, то, о чем думает, — неправильно. Безумие. Сумасшествие. Помешательство. Он спятил, предает друга. Из-за женщины. Из-за какой-то служанки. Сверр не заслуживал такого отношения. Он пожертвовал ради Арквэна жизнью. Тридцать лет провел в плену. Натерпелся ужасов.

Он не должен…

Нельзя!

С тихим плеском ладонь исчезла под водой. Пальцы зарылись в жесткие волоски на лобке, покружили у основания члена и наконец сомкнулись вокруг него тугим кольцом.

Одно прикосновение — и Арквэн дернулся в купели, расплескав на пол воду. Ягодицы проехались по дну деревянного чана. С силой, жестко, быстро он принялся водить кулаком по стволу.

Еще, еще, еще!

Грудь Ондины под черным платьем.

Румянец на ее нежных щеках.

Приоткрытые губы.

Рот, который хочется целовать.

Руки, которые жаждешь ощутить на себе.

Удовольствие росло. Двигая кулаком под водой, Арквэн захлебывался от стонов. Его бедра дрожали, приподнимаясь навстречу ласкающей руке. Плоть под пальцами крепла, набухала, пульсировала все сильнее.

Он уже готов был излиться, когда дверь в купальню с грохотом распахнулась и мимо него пронеслась мрачная тень. Вздрогнув, Арквэн отдернул ладонь от паха. Тенью, влетевшей в комнату, оказался его друг, генерал Канаган.

— Ты что, дрочишь? — метнул он в Арквэна короткий нечитаемый взгляд и заслонил свет от огня в камине.

Лицо принца пошло жаркими пятнами. Сглотнув, он подтянул колени к груди в попытке скрыть от друга свое состояние. Впрочем, Сверр на него даже не смотрел. Раненым зверем он метался из угла в угол.

— Что-то случилось? — осторожно спросил Арквэн.

Удовольствие оборвалось так резко, что внизу живота неприятно заныло.

— Случилось, — Сверр дернул плечом. Его глаза горели, волосы в беспорядке падали на лоб. — Катастрофа. Кажется, теперь я понимаю, почему забыл последние тридцать лет.

— Почему? — Пока друг стоял к нему спиной, Арквэн потянулся за полотенцем.

— Мне надо к целителю. Ты говорил, что знаешь одного. Мне надо. — Он оглянулся, но принц уже успел обернуть бедра тканью. — Твой целитель только по травам? Или мясник тоже хороший?

Арквэн нахмурился: мясник?

Придерживая полотенце, он выбрался из купели.

— Что ты имеешь в виду? Син Идраиль лечил разные недуги. Он знает обо всех хворях в мире.

— А операции проводил? — допытывался друг с напряженным видом. Мышцы на его лице ходили ходуном.

— Какие операции?

— Которые делают, когда гниет плоть.

— Гангрена? — вскинул брови Арквэн. — Но у тебя не она.

— У меня хуже, — с пустым лицом произнес Сверр. — Гораздо-гораздо хуже. — И он сжал руку, закрытую перчаткой, в кулак.

Озадаченное выражение на лице принца сменилось испуганным.

— Нет, — шепнул Арквэн, замотав головой: внезапно он всё понял. — Нет, нет, ты этого не сделаешь! Что за глупость ты удумал? Есть и другие способы.

Сверр стоял у камина сгорбившись и слепым взглядом гипнотизировал пол.

— Какие другие? Будем ждать, пока я кого-нибудь убью? Дудки. Я не стану колебаться и жалеть себя. Надо значит надо.

Тяжело дыша, Арквэн схватился за голову.

— Ты хорошо подумал? Хочешь жить калекой? Без руки?

— Я и одной хорошо сражаюсь.

Принц устало потер лоб.

— Жизнь не только поле боя, — прохрипел он неожиданно севшим голосом. — Как ты будешь обращаться? А женщины? Женщинам нравятся здоровые мужчины.

— Женщинам нравятся цацки, наряды и тугие кошельки, — отрезал Сверр, поджав губы, а потом прикрыл глаза и неохотно добавил: — По крайней мере, большинству. Ондина мне отказала.

Арквэн ужаснулся тому облегчению, что испытал от этих слов.

«Когда я успел превратиться в подонка?» — подумал он со стыдом и горечью.

— Здоровому отказала. Так что… — друг вздохнул. — А истинная, когда найдется, примет меня любым. Я надеюсь. Да и вообще, о чем мы спорим? Вчера мне пришлось заказать у портнихи новую перчатку. На сантиметр длиннее. А когда я возвращался в Энвед, на меня напали мертвые дубы. Они на меня напали, ты понимаешь?

Арквэн растерянно кивнул.

В дрожащем свете огня его друг выглядел потерянным, изувеченным войной и пленом, но все еще сильным духом. Стойкий и непреклонный Сверр не привык сомневаться в своих решениях.

Возможно, он прав и так будет лучше.

— Хорошо, — с болью прошептал Арквэн. — Я отведу тебя к сину Идраилю утром.

— Нет, сейчас, — напрягся волк. — Давай быстрее с этим покончим. Избавь меня от целой ночи тягостного ожидания.

* * *

Син Идраиль обитал в восточном крыле дворца. Был поздний вечер, и к тому моменту, как они добрались до комнат целителя, тот успел приготовиться ко сну. Генералы выдернули его прямо из постели.

— Что случилось, Ваше Высочество? К чему такая срочность? — Перед ними стоял глубокий старик с длинной седой бородой и в ночной рубахе до пят. В руке на уровне своих глаз он держал масляную лампу.

Принц запер дверь на все засовы и только потом сказал, посмотрев на друга:

— Сверр, покажи ему.

Генерал кивнул и с явной неохотой избавился от перчатки. Узрев то, что было скрыто под плотной кожаной тканью, старец, явно немало повидавший на своем веку, отшатнулся с криком. Арквэн едва успел скользнуть ему за спину и зажать ладонью рот.

— Тише, син Идраиль, — зашептал принц. — Нам нужна ваша помощь.

Глаза целителя над ладонью Арквэна бешено вращались, круглые и темные от широких зрачков. Его голова на цыплячьей шее тряслась, а вместе с ней тряслись и складки дряблой кожи, свисающие с подбородка и щек.

С угрюмым и мрачным видом Сверр демонстрировал лекарю, едва живому от ужаса, свое уродство.

Его рука от кончиков пальцев до локтя была черной, словно он сунул ее в костер и держал в огне до тех пор, пока плоть не обуглилась.

— Лапа демона, — простонал в ладонь принца дрожащий старик.

«Не совсем», — подумал Арквэн.

Кожа у демонов была гладкой, однородного черного цвета — руку волка покрывали неглубокие трещины, по которым словно текли ручейки горящей лавы. Казалось, что эта угольная плоть сдерживает рвущееся наружу жидкое пламя.

— Слушай, старик, — Сверр приблизил к целителю свое лицо и небрежным жестом намотал на здоровую руку кончик его седой бороды. — Заканчивай истерить. Ты сейчас берешь панику под контроль, идешь за пилой или топором и помогаешь мне избавиться от этой штуковины.

Пойманный в ловушку его взгляда, старец заторможенно кивнул, и Арквэн убрал ладонь от его лица.

— Й-йа, й-йа, — начал заикаться син Идраиль, — у м-меня нет снадобья, способного облегчить такую боль. Й-йа не думал, ш-што оно когда-нибудь понадобится и не собирал ингредиенты.

Сверр на секунду прикрыл глаза, протяжно вздохнул и снова с решительным видом взглянул на целителя.

— Значит, режь так.

— Н-но… — лепетал лекарь, — м-можно использовать с-сонное з-зелье.

Генерал Канаган недоверчиво прищурился.

— Нет, я хочу быть в сознании, — и повторил: — Режь так.

Трясясь всем телом, син Идраиль скрылся в соседней комнате. Пока за стеной он гремел склянками и инструментами, друг повернулся к Арквэну и кивнул на дверь:

— Подожди там.

— Уверен?

— Ступай. Будешь только мешать.

В жесте поддержки принц потрепал Сверра по плечу и двинулся к выходу, испытывая постыдное облегчение: война приучила его к виду крови, но эта ситуация была особенно жуткой. Смотреть, как увечат дорогого тебе человека, как сильный и здоровый мужчина превращается в калеку…

Уже на пороге, закрывая за собой дверь, Арквэн с дрожью увидел, как в комнату возвращается целитель и в его руке блестит короткая пила.

В коридоре принц опустился на корточки, оперся спиной на стену и приготовился к мучительному ожиданию. Долгое время ничего не происходило. Шипел в железном прихвате одинокий факел. В покоях лекаря слышалась какая-то возня, но в целом было подозрительно тихо. Арквэн не верил, что кто-то может вынести подобные страдания молча, даже гордый и привыкший к боли генерал Канаган, и подсознательно ждал криков. Наконец в безмолвии спящего дворца раздался грохот, а за ним — дикий, душераздирающий вопль.

Принц вздрогнул и вскочил на ноги.

То, что он услышал и то, что продолжало доноситься из-за двери, не было похоже на крики боли. Скорее, на горестные, полные ужаса завывания. Вероятно, операция завершилась и Сверр оплакивал потерянную конечность. Возможно, даже жалел о своем решении.

Арквэн неловко помялся на пороге, затем повернул дверную ручку.

Первое, что бросилось в глаза, — лежащая на боку в луже крови масляная лампа. Даже упав на доски пола, она не разбилась и не потухла, оставшись единственным источником освещения в комнате. За пузатыми стенками из стекла трепетало пламя. В островке света раскачивалась из стороны в сторону темная сгорбленная фигура. Сверр стоял коленями в крови рядом с упавшей лампой и тихо выл. Обе его руки были на месте. В здоровую он впивался зубами, словно пытаясь сдержать рыдания.