Жена Берсерка

— Брат, — Крикнул Свальд. — Там, кажется, пещера. Вон в тех скалах.

Харальд, как раз сейчас скользивший от саней, на которых сидела Сванхильд, к началу отряда, посмотрел туда, куда указывал брат.

Устье реки, там, где она впадала в озеро, окружали невысокие скалы, поросшие лесом. По левую сторону в скалах темнел зев пещеры. Перед ним была небольшая пустошь…

— Подойдет, — согласился Харальд, уже подкатывая к Свальду. И распорядился: — Все на берег. Рубите деревья, расчищайте снег под скалой. Пока не стемнело, надо приготовить место для ночлега. Но такой, чтобы и костер развести внутри, и самим уместится. Для лошадей тоже нужно место. Если пещера будет маловата, соорудим на выходе шалаш на два ската. Если внутри места достаточно, просто прикроем выход бревнами.

Ночь выдалась морозной — и тихой.

Сванхильд, скинув плащ, разогрела на камнях промасленные лепешки из их запасов. Заодно приглядела за похлебкой, булькавшей в общем котле.

Его люди, одарив сначала девчонку, потом его самого изучающими взглядами, потихоньку расселись на некотором удалении от огня. Оставив Сванхильд наедине с котлом и поварешкой. И подсунув ей под руку свертки, где лежали соль, травы, масло — чтобы бросила в котел, когда ячмень и мелко резаное мясо уже сварятся. Один, осмелевший достаточно, попросил разогреть лепешки и для них…

Девчонка с готовностью закивала.

Харальд, сидевший у входа, занавешенного меховой полостью из саней, не повел и бровью. Пусть разомнет ноги, решил он, поглядывая в сторону Сванхильд. Та крутилась всего в трех шагах от него — костер развели у входа в пещеру, там, где в навесе оставили дыру для дыма.

Подошел отчаянно зевавший Свальд, пробормотал:

— Сейчас поем и усну… если что, пинай со всей силы. Иначе не добудишься.

— Так и сделаю, — пообещал Харальд.

Свальд стрельнул глазами в сторону Сванхильд, прошептал:

— И все же не стоило тащить ее сюда.

— Ее не стоило оставлять, — отозвался он.

И замолчал, взмахом руки приказав Свальду отойти. Замер, опять прислушиваясь к тому, что творилось снаружи.

Там было тихо. Даже ветер не посвистывал. Солнце уже зашло…

И все эти два дня, подумал Харальд, стояла морозная, ясная погода. Словно кто-то позаботился о том, чтобы они добрались сюда без затруднений.

Он так и не уснул. Похлебал горячего варева, которое поднесла ему Сванхильд, и остался сидеть у входа, примостившись на короткой коряге, принесенной для костра. Ждал, держа руку на рукояти секиры.

Место для Сванхильд приготовили в глубине пещеры. Она свернулась под мехами, подобрав ноги, и вроде бы задремала.

А Харальда в сон не тянуло. Внутри словно звенела натянутая струна…

И когда к храпу его людей добавился какой-то звук, Харальд испытал облегчение. Прислушался, не вставая.

В похрапывание вплеталось далекое, едва слышное поскрипывание снега. Кто-то ходил туда-сюда, не здесь, не близко, но в морозную тихую ночь звук разносится далеко. И время от времени ходивший тащил что-то тяжелое, потому что снег то и дело начинал скрипеть без перерыва, неровно, муторно-долго…

Харальд встал, отступил на шаг, навершием секиры отодвинул меховую полость, закрывавшую вход. Всмотрелся в узкую полоску ночной темноты. Но ничего не увидел.

Значит, надо выходить. Может, на это и рассчитывали — что он, заслышал звук чьих-то шагов, выскочит наружу?

Харальд сделал несколько шагов назад, наклонился над человеком, лежавшим ближе всех к входу. Сжал его плечо, потом тряхнул, прошептал:

— Вставай, но тихо. Буди остальных. Чтобы все были на ногах… но молча, без болтовни. Передай тем, кого разбудишь — кто-то ходит неподалеку, поэтому ни звука.

Харальд снова отступил к входу — а его люди, спавшие вповалку, впритык друг к другу, начали молча подниматься. Проснувшиеся будили следующих, подхватывали оружие, подходили к нему.

— Что там? — вполголоса спросил Свальд, подойдя к Харальду.

— Кто-то ходит, — тихо ответил Харальд.

Снег продолжал поскрипывать — далеко, едва слышно.

Снаружи, возле скал, тоже кто-то мог затаиться, подумал Харальд. Подобравшись беззвучно, в отличие от того, кто расхаживал там вдалеке по снегу. Или даже подлетев. Правда, Свальд говорил, что различил свист — но кто его знает, вдруг колесница Тора издает звуки не всегда…

— Где дротнинг? — проворчал Харальд. — Ко мне ее.

Он обернулся, заслышав, как Сванхильд пробирается сквозь толпу воинов. Подумал вдруг — даже ножа ей не дал. Выдернул из ножен на поясе кинжал, протянул жене.

Девчонка приняла — и Харальд, на мгновенье накрыв ладонью тонкие пальцы, уже сжавшиеся на рукояти, пробормотал:

— Себя не порань. Если я позову, выйдешь. А пока сиди тут.

Она ответила серьезным, каким-то повзрослевшим взглядом. Харальд тут же посмотрел на Свальда, бросил:

— Мы с тобой пойдем первыми.

И указал сначала на одного воина, потом на другого.

— Ты и ты. Ваше дело — прикрывать дротнинг от стрел. Следом — остальные. Щиты все держат наготове. Но пока ждите. Стойте тут, выйдете, когда я позову.

Харальд развернулся, прислушался к звукам, что доносились снаружи. Сдернул полость, закрывавшую вход, отбросил в сторону. Сделал несколько быстрых шагов к краю пустоши — туда, где она переходила в пологий берег озера. Быстро огляделся, скользя взглядом по реке, скалам, озеру…

Почти полная луна сияла на небе, заливая все синеватым светом. На снегу вокруг их укрытия подозрительных теней видно не было.

По левую руку бело-синяя лента реки раздавалась вширь, переходя в широкое поле озерного льда, присыпанного снегом.

И там, на озере, что-то неясно и смутно темнело. Прямо на льду. Далекого поскрипывания он сейчас не слышал…

— Может, возьмем факелы? — пробормотал Свальд, становясь рядом.

— У тех, кто меня позвал, их нет, — ответил Харальд, щурясь и пытаясь разглядеть, что там на льду. — И мы им будем видны, а они нам нет. Только подсветим себя без толку. Хотя…

Не будь здесь Сванхильд, подумал он, сбегал бы и посмотрел. Но ее не оставишь без присмотра — и после истории с Кресив никому не доверишь…

Харальд вскинул руку, свободную от секиры, распорядился вполголоса:

— Кольскег, где ты там? Мне нужен твой лук. Стрелы с обмоткой есть? Если что, возьми у других. И прихвати огня. Потом ко мне.

Он дождался, пока воин, взяв подожженное от кострища полено, подойдет к нему. Приказал:

— Целься туда, куда я покажу. Там на льду что-то есть.

Кольскег согласно хмыкнул. Повозился, передавая горевшее поленце Свальду и накладывая на тетиву стрелу с берестяной обмоткой. Харальд вытянул руку, указывая. Лунный свет как-то странно блеснул на коже ладони. Он нахмурился…

Но стрела уже свистнула, улетела вдаль, рассыпая искры.

Кольскег посылал одну стрелу за другой. Они падали на лед, обмотка на тонких древках разгоралась, высвечивая выглаженное пространство, разрисованное синими тенями. Харальд различил крохотные фигурки, рядами лежавшие на озерном льду.

— Люди? — удивленно пробормотал стоявший рядом Свальд. — Мертвые, что ли? Валяются как трупы…

Харальд молча пересчитал тех, кого мог рассмотреть. Восемь человек, неровно разложенных в три ряда. И еще что-то виднелось чуть дальше, на краю освещенного пространства.

Он медлил, рассматривая то, что высвечивали догоравшие стрелы. Подумал — так вот почему поскрипывал снег. Тела — или все еще живых людей? — раскладывали по льду.

— Побереги стрелы, — буркнул он Кольскегу. — Свальд, твоя добыча у тебя на руке?

— Да, — чуть ли не радостно ответил брат. — Что, сходим на озеро? Посмотрим, что там…

Харальд скривился. Свальду все не впрок — и даже рукавица, содранная с руки Тора, лишь наполнила его излишней самоуверенностью. Причем не вовремя.

Он помолчал, прикидывая все.

Кто-то подстроил все так, что он ночью оказался на этом озере. Тела на льду… жертвы? То ли мертвые, то ли просто равнодушные ко всему. Свальд говорил о неожиданно навалившемся безразличии, когда рассказывал о встрече с Тором.

— Харальд, — вдруг сказал брат. — Что-то ты… вроде как светишься. Немного, но…

Значит, ему не показалось. Харальд вскинул руку — кожа густо белела во мраке. И едва заметно светилась, но пока что не серебром, а лишь вымороженной белизной. Начинается?

Он еще успел подумать о том, что самое умное — это прямо сейчас вернуться назад, к Сванхильд. Чтобы та была под боком, если кожа вдруг ярко засияет начищенным серебром…

Почти полная луна сейчас висела по правую руку — низко, над вершинами далеких гор. А по левую, над озером, неожиданно блеснул многоцветный высверк. Блеснул и пропал.

И с неба упала полоса света. Изогнутая дугой, бледно-белая, отливающая серебром.

— Ночная радуга? — изумился Свальд. — Я о таком слышал, но… Харальд, ты…

Брат сказал еще что-то — но его слова потонули в вопле, прилетевшем с озера. Долгом, на пределе.

Ночная радуга, угрюмо подумал Харальд, уже разворачиваясь ко входу в пещеру. Но ведь зимой ее не бывает. Какая радуга без дождя?

В памяти вдруг всплыло — радужный мост Биврест. Может, ночью даже он становится просто белым?

А потом все мысли погасли. Последнее, что мелькнуло в уме — Сванхильд…

Свальд не знал, куда смотреть. То ли на Харальда, лицо и руки которого засияли серебром, то ли на озеро.

Однако серебряные пятна на Харальде он уже видел, а вот того, что творилось сейчас на озере — никогда. Так что Свальд уставился в ту сторону. Тем более, что Харальд ему ничего не приказывал. А просто молча повернулся, пошел обратно…

К жене направился, мелькнуло у Свальда. А она, как уже делала когда-то после пожара, избавит брата от серебряного сияния.

С озера долетел новый судорожный вопль, и Свальд больше не отвлекался от зрелища.

Конец радуги, полукольцом изогнувшейся над миром и падавшей со стороны далеких гор на востоке, уперся прямо в лед. Растекся по нему слоем света. Странного, слоистого света, шедшего волнами…

И теперь можно было рассмотреть тела — всего их оказалось двенадцать. За ними, возле конца радуги, стояла крохотная повозка, с парой силуэтов рядом.

А еще можно было разглядеть человека, присевшего над одним из лежавших тел. Полы широкого зимнего плаща раскинулись по льду двумя темными крыльями…

Неужто Эрев, подумал Свальд. Но потом мужчина поднялся — и он решил, что здоровяк швед был все-таки повыше и покрупней.

Мужчина шагнул к следующему телу. Снова раздался крик, долгий, захлебывающийся. Свальд даже различил пару слов:

— Проклятый Хелев…

Всю дорогу Забава старалась быть незаметной. Чувствовала себя лишней среди толпы мужиков. Обузой для них.

Ведь понятно же, что Харальд с людьми не в гости собрались. По-походному снарядились, по-походному и шли…

Но она все равно радовалась, что муж взял ее с собой. Все лучше, чем сидеть в крепости, думая, как бы чего с ним не случилось. И всматриваться в лица людей, подходивших к ней, вспоминая при этом слова Красавы — ты и знать не будешь, кто к тебе подходит, что с тобой сделают…

О словах этих Забава думала часто. А когда в Гереборге ранним утром объявился Свальд, первым делом опять вспомнила о них. Мало ли что? Вдруг на нем снова колдовство какое?