Жена Берсерка

А я спешить не буду, подумала она. Стянула толстое шерстяное платье, потом рубаху. Скомкала все, зашвырнула на дальний сундук, под простенком.

И попала удачно, сразу на крышку.

На Свальда она больше не смотрела. Не потому, что страшно, а чтобы видел — он для нее что есть, что нет.

Хотя нартвег уже стоял рядом. И раздеться, похоже, успел. Дышал тяжело, но пока не трогал. Даже рук не протягивал.

Неждана, упорно глядя перед собой, на простенок, перекинула волосы на левое плечо, прикрыв от него грудь. Скинула опорки, наклонилась, стянула носки.

И, выпрямившись, замерла, все так же глядя перед собой.

Свальд широко шагнул, ладонью подхватил гриву, которую девка перекинула себе на грудь.

Волосы были жесткими, но пушистыми. Цвета дубовой коры. От желтоватого сияния светильников пряди посверкивали пепельными искрами…

Хотелось кинуть ее на постель и начать — но кое-что останавливало. Свальд желал, чтобы девка после всего смотрела на него уже по-другому. Чтобы сама ластилась, как остальные, которых у него было немало.

А она отстраненно пялилась в сторону. Вроде бы и покорная, но…

Было в этом что-то унизительное. Бабы его любили — а эта, рабыня поротая, нос воротила. Да еще топтанная не одним мужиком.

Про то, как ее покупали у Свенельда, Свальд уже слышал от одного из парней, стоявших тогда на воротах. И знал, что до Свенельда с девкой баловался его сын.

А когда она наклонилась, на спине блеснули розоватые рубцы.

Кулаком прибить легче всего, подумал Свальд. Но вот сделать так, чтобы непокорная девка смотрела на него так же, как Ингрид после той ночи…

Он наклонился, коснулся губами женского плеча. Примял ладонью одну из грудей, другой рукой прижал ее к себе. Не поворачивая, боком.

Худое бедро с торчавшей сверху округлой косточкой вжалось ему в живот. Его мужское копье, уже налившееся, радостно дернулось еще выше, скользнув по ее коже.

Надо было принести для нее еды и эля покрепче, подумал вдруг Свальд. Поела бы, промочила горло элем, глядишь, быстрей размякла.

Жаль, не подумал заранее.

Он прижал девку к себе еще крепче, впился поцелуем в ее шею под ухом. Пальцами прищемил сосок на той груди, что была под ладонью, потом пригладил. После легкой боли — ласка…

Сероглазая вскинула голову, глубоко вздохнула — и отвернулась, уставившись уже на изголовье кровати. Свальд, оторвавшись от ее шеи, развернул девку к себе.

Слабое сияние светильников стерло первые мелкие морщинки, что успели появиться в уголках глаз, и она казалась сейчас юной. Неприступной. Смотрела на него молча, вскинув подбородок. Не как рабыня смотрела — презрительно, как не всякая свободная нартвежка посмеет глядеть на ярла Огерсона…

Блудодей ты чужанский, недобро думала Неждана, глядя в лицо Свальду.

И, разлепив непослушные губы, уронила:

— А теперь что? Лечь прикажешь?

— Ложись, — приглушенно проворчал нартвег.

Неждана усмехнулась ему в лицо. Потом развернулась — и шагнула прямо на постель. Опустилась вниз, стараясь держать голову высоко. Знала, что он на нее смотрит.

Затем улеглась на спину. Спросила нагло, повернув голову и посмотрев на него снизу вверх:

— Может, еще чем помочь? А то вдруг сам, в одиночку, с этим делом не справишься? Поддержать там что-то или еще чего…

Договорив, Неждана и сама испугалась. Это что же такое она ему сказала?

Нартвег мгновенно очутился рядом — только кровать надрывно скрипнула. Вцепился ей в волосы под затылком, дернул, заставляя запрокинуть голову. Неждана раскрыла рот, но ахнуть не успела.

Свальд заткнул ей рот грубым поцелуем. Погладил груди — но уже не приминая, как прежде. Мужская рука прошлась по ним бережно, ласково.

А потом ладонь с растопыренными пальцами медленно двинулась вниз, к ее животу. Неждана дернулась, но ладонь тут же потяжелела, придавила…

И Свальд прикусил ей нижнюю губу. Несильно, но чувствительно. Разжал зубы, выдохнул:

— Не шевелись. Иначе привяжу к кровати — и буду мять до утра.

Может, все-таки посопротивляться ему сейчас, мелькнуло в уме у Нежданы. И пусть себе привязывает, да старается до утра. Вдруг она после такого понесет с первого же раза?

А через месяц, когда в этом уверится, начнет смотреть на него умильно. С поцелуями сама будет кидаться, выпрашивать одежду побогаче, кусок послаще. Он, глядишь, и заскучает.

Лучше все-таки не злить его больше необходимого, решила Неждана. Вон, губы у него и так уже подрагивают, голос срывается…

Она замерла неподвижно.

Ладонь нартвега добралась до ее срамного места. Пальцы залезли между ног — и Неждана, неожиданно для себя самой застыдившись, вцепилась в покрывало правой рукой. Левая оказалась прижата телом Свальда, ей она боялась даже пошевелить.

Таким срамом с ней даже Арнульф, сын Свенельда, не занимался.

— Вот так, — тихо сказал Свальд, нависая над ней. — А теперь ты посмотришь, что я умею.

Пальцы, державшие ее волосы, разжались. Мягко погладили затылок. Она ощутила теплое прикосновение его губ — сначала под ключицей…

Потом блудливый нартвег лизнул ямку над ключицей. Присосался к коже чуть выше.

Пальцы гладили между ног. Безостановочно. Просто гладили.

Свальд, перестав терзать кожу над ключицей, прижался к ее груди колючей щекой. Выдохнул:

— К утру ты станешь тихой и послушной… Нида. Как овца.

— Что ж ты в ярлы пошел, — выдохнула Неждана. — Раз тебе так овцы нравятся… сидел бы на берегу, завел бы себе с десяток. Слушал бы, как они вокруг тебя блеют.

Дерзить-то она дерзила — но дыхание уже частило. Мужская ладонь между ног дарила ласку стыдную, позорную, но…

Но дыхание частило. И поглаживания жестких пальцев становились все чувствительнее. Хотя он вроде бы не давил, гладил ровно, не надавливая.

Свальд громко фыркнул.

— Даже нартвежка не посмела бы мне такое сказать. Будь ты воином, уже была бы мертва.

— Будь я воином — не оказалась бы в твоей постели, — прошептала Неждана.

Он потерся щекой о ее грудь — жесткая щетина болезненно царапнула кожу. Сказал неровно:

— Все же лучше лежать со мной в постели, чем в могиле. А, Нида? Но с таким языком ты и там можешь оказаться.

Неждана замерла. Угрожает?

Впрочем, не диво — после всего, что она ему наговорила. Диво, что до сих пор не прибил…

А с другой стороны, с ним иначе нельзя. Такие, как этот нартвег — которые всю жизнь по походам — уважают лишь безумную смелость. Даже знатность рода не так ценят…

Правда, она и этим похвастаться не может.

Но кабы не сломанный нос, Свальд не стал бы брать ее в наложницы. Позабавился бы с ней тогда на снегу, а потом для себя во Фрогсгарде купил девку покрасившее, помоложе. Никем не тронутую.

Свальд поднял голову. Длинные волосы, пологом закрывшие Неждане левое плечо, скользнули по коже. На долю мгновенья ей захотелось коснуться их…

Нельзя, одернула себя Неждана. Свальд — мужик молодой, красивый. Да еще ярл. И на подарки не скупой. Ему, небось, его космы столько баб гладило да перебирало по прядке, что непонятно, как до сих пор не полысел.

Ладонь между ног вдруг исчезла — и Неждане сразу стало спокойнее. Задышалось легче.

— Раздвинь ноги, — прошептал Свальд.

Она помедлила, глядя ему в глаза. Но только начала разводить колени, как он уже навалился. Двинулся, устраиваясь сверху — и тяжестью тела заставляя раздвинуть бедра еще шире.

А вот теперь по-другому надо, подумала Неждана. Почему-то сглотнула, когда копье Свальда рывком вошло в нее. В животе странно, нехорошо так потеплело…

Чему она удивилась.

Впрочем, сейчас Неждане было не до этого — так что мимолетное тепло тут же исчезло. Забылось.

Теперь ей нужно было показать Свальду, что он и впрямь хорош в этом срамном деле. Чтобы подумал — пусть на словах злая, зато горячая в постели. И чтобы собой гордился. Мол, как девка нос ни воротила, а все равно растаяла, когда он за нее взялся.

Она вздохнула — и начала старательно постанывать. Под конец еще и обняла его…

Свальд, двигаясь все быстрей, как-то зло хрюкнул. Затем рванулся в последний раз, вжался в нее — и обмяк сверху, застыв на пару мгновений.

Вот и все, холодно подумала Неждана. Сейчас придется изобразить, как она в себя приходит от неги небывалой…

А потом опять дерзить, только уже потише. Чтобы и впрямь в могиле не оказаться.

Свальд откинулся в сторону, перекатился на покрывало. Но тут же снова сгреб ее волосы под затылком. Заставил повернуть к нему лицо.

И прошипел:

— То, что не понравился, я понял. Но какого Хеля ты притворялась?

Ох, беда, испугано подумала Неждана. Распознал притворство, и озлился…

Вот теперь — беда.

А с Арнульфом всегда выходило, печальным отзвуком пролетело у нее то ли воспоминание, то ли мимолетная мысль. Всегда верил, наутро довольный ходил. И глядел ласково. Правда, под конец все равно ушел в свой дом — а ее отцу отдал. Как ветошь ненужную.

Кулак под затылком сжался еще сильней, волосы натянулись, кожа под ними болезненно заныла.

Что теперь-то говорить, загнанно подумала Неждана. Скажешь, что со страху притворялась — и все будет напрасно. И дерзость ее, доходящая до безумия, и надежды на свой дом. Нартвегу привычно, когда баба перед ним дрожит и сопли пускает, он от этого разве что зевать начнет…

— А это чтобы тебе надоесть побыстрее, — выпалила она, глядя Свальду в глаза. — Сам же сказал, что хозяин мне свободу дает. Если еще и ты меня прогонишь — буду потом свободна и от него, и от тебя…

Тут Неждана замолчала, не зная, что говорить дальше.

Свальд усмехнулся.

— Сколько лет ты живешь в Нартвегре, Нида?

— Шесть, — пробормотала она.

Он примял тяжелой рукой одну из грудей, сказал спокойно:

— Когда хозяин дает свободу рабу, он за него отвечает — и должен присматривать. Всегда. Поскольку, случись что, вергельд запросят с него. Как с человека, давшего свободу недостойной твари. Если, конечно, раб не исчезнет куда-нибудь, а останется жить в округе, поблизости… или если раба не примут в род. Тогда отвечать будет он сам. И его новые родичи. Но в род принимают крайне редко. А если хозяин посчитает нужным, может снова сделать отпущенного своим рабом. Ты не знала об этом?

— Нет, — выдохнула Неждана.

Пальцы под затылком разжались, боль прошла.

— Полагаю, в Ограмюре вряд ли кому давали свободу… но в любом случае Харальд не позволит тебе болтаться по Нартвегру. Я помню, что ты была в опочивальне ярла, когда все случилось. И я помню все, что видел тогда. Пусть это и было наваждением. Ты тоже все видела.

Неждана похолодела. Вот о чем он заговорил. О позоре Забавы Твердятишны…

Но — наваждение? Может, на жену ярла и впрямь кто-то чары наложил?

Свальд наклонился, лизнул ей ямочку между ключиц. Проворчал:

— Я тебя все равно не отпущу. Даже когда наскучишь. Ты помнишь не только позор родича — но и мой. А когда устану от тебя, отправлю в свой дом. Рядом с Сивербе.

Отправит и прикажет придушить там потихоньку, подумала Неждана.

— Однако мне интересно, почему Харальду решил дать тебе свободу после всего этого, — с насмешкой заявил вдруг Свальд. — Что ты ему такого наговорила? Что ничего не было, и ты ничего не видела? А ведь видела… хитрая ты, Нида. Хитрая и верткая. Даже подо мной притворялась…