Не прощай мне измену

Глава 14

Жму кнопку “старт” и стараюсь аккуратно покинуть парковку. Ничего не задеть, никого не сбить — максимальная концентрация. Тим просит не садиться на эмоциях за руль, потому что я “слепну”. И что же теперь, сколько мне не ездить, дорогой муж? Если каждый раз, когда я слышу запах твоего парфюма, а именно это сейчас произошло у лифта, начинают трястись руки.

Выезжаю на проспект с невесёлой догадкой, что так теперь будет всегда. Тот же парфюм, похожая стрижка, имя — всё будет проворачивать острое лезвие, сидящее где-то глубоко в районе солнечного сплетения. Это такая плата за родство на клеточном уровне? Иронично. И дорого. Надо было читать мелкий шрифт, когда отдавала сердце.

Всю ночь шёл снег. Дороги у нас убирают не бодро, особенно в марте, когда все надеются на календарную весну и очень удивляются подобным сюрпризам. Город стоит в одной большой пробке. Суббота.

Выкручиваю отопление на полную — пальцы ног отмерзают. Может быть, это нервное, а может… Опускаю взгляд вниз и вижу домашние балетки с улыбающимися пандами. Ну что сказать, хоть кому-то сегодня хорошо. Хотя они бы так не радовались, если бы знали, что им сейчас предстоит наступать в снег. Вижу знакомую вывеску грузинского ресторанчика “У Вахи” и сворачиваю на парковку.

До открытия ещё минут десять, но внутрь уже можно попасть. Лёгкий запах хлеба и чего-то терпкого, восточного у меня всегда вызывал аппетит. Здесь очень вкусно готовят. Это одно из редких мест, поварам которого доверяет Тим. Муж вообще не любит есть вне дома и всячески увиливает от этой необходимости. Но Вахтанг — хозяин — полноватый, обаятельный и экстремально хлебосольный грузин нас покорил.

На открытие “У Вахи” он заказывал в моём бюро видео, чтобы оно крутилось на экранах в зале, и остался так доволен, что пригласил всех наших с семьями на ужин. Тим пытался аккуратно забрать меня домой в конце мероприятия, но был усажен за общий стол и безжалостно накормлен самой вкусной в его жизни говядиной. У Вахи без ужина ещё никто не уходил. Так и познакомились.

На звук открывающейся входной двери оборачиваются официанты и сам Ваха, который что-то тихо обсуждает с администратором. Заметив меня, отдаёт распоряжение официанту, широко улыбается и идёт в мою сторону. Он знает, что не люблю обниматься, и просто греет теплотой в глазах. Такой, немного отцовской.

Из-за лёгкого акцента моё имя в его исполнении звучит не Сима, а Сыма. Трогательно басит:

— Сыма, дарахгой, прахади! Замёрз, птенчик мой?

Осматривает счастливых панд в снегу и остальную потрёпанную меня, меняется в лице:

— Сложный день, Сыма?

— Сложная жизнь, Ваха.

— Пойдём, бокал хорошего вина и вкусная еда всегда делают жизнь легче.

Усаживает меня в дальний угол у панорамного окна, и на столе тут же появляются две кружки с блюдцами и пузатый чайник с моим любимым чаем. Он у них авторский: листья смородины, зерна граната, чёрный чай, василёк, ягоды, календула и ещё что-то магическое, потому что сколько ни пыталась дома повторить рецепт — не смогла.

Разливает нам чай.

— Сыма, покушаешь?

— Спасибо, Ваха, что-то есть совсем не хочется…

— А Тыму с собой хачапури возьмёшь?

Делаю паузу, чтобы сдержать слёзы. Два мелких глотка обжигающего ароматного напитка и соленая волна отступает. Поднимаю глаза на Ваху:

— А Тим не голоден.

Вздыхает.

Некоторое время пьём чай в тишине. Со стороны может показаться, что думаем каждый о своём, но на самом деле — о моём. Ваха как-то умеет поддерживать без слов.

Допив чай, он оставляет меня в одиночестве со словами:

— Отдыхай, девочка.

А через несколько минут появляется тот же официант с белым облачком Анны Павловой на тарелке. Замечаю двойную порцию фруктов. Говорю же, умеет поддерживать.

Медитирую, ковыряя вилкой безе и наблюдая в окно, как люди преодолевают снежные преграды. Остаться бы тут в тепле и с чаем, ни о чём не думать, ничего не решать, раствориться и просто смотреть на город. Но телефон против. В рабочем чате, несмотря на субботу, обсуждают предложение “Лиры”, в личных сообщениях батарея беспокойных “Как ты?” от Лёхи, подруги с “Посидим вечером?”, а ещё запрос на подтверждение брони от менеджера отеля на Байкале. Буквы плывут и лезвие в солнечном сплетении делает пару оборотов. Судорожно выдыхаю.

Сима образца месячной давности сейчас бы в спешке доела оджахури и понеслась собирать чемоданы, потому что завтра у них с мужем пятилетняя годовщина свадьбы и начало долгожданного отпуска в прекрасном месте. Как отмотать время назад? И на сколько? На месяц, пока ещё не случился весь этот кошмар? Или на все семь лет, чтобы он не случился вообще никогда?

Мы так стремительно и глубоко упали друг в друга, что я не успела оглянуться, как Тим уже грузит мои вещи в багажник, и я переезжаю к нему. Накануне гуляли почти до рассвета. Несколько раз он пытался доставить меня домой, но проезжал поворот со словами: “Не хочу тебя отпускать”. На третьей попытке “не хочу” превратилось в “не могу”. И вот мы уже упаковываем в пакеты для мусора — где в четыре утра найти коробки? — мои скудный скарб со съёмной квартиры. Тогда я уже знала, что каждый его поцелуй — это маленькое сражение, но ещё не представляла, как это, когда он завоёвывает тебя целиком. Никто никому ничего не предлагал и не обещал. Просто молча договорились, что он мой, а я его.

У Тима вообще свои представления о романтике. Предложение он сделал сообщением в мессенджере:

Тим: Сим-Сим, выходи за меня замуж?

Сим-Сим: Зачем?

Тим: А как ещё?

Я ничего не отвечала больше минуты, потому что счастливо пялилась в экран. В этом весь он — без вариантов “как ещё”.

Тим: Сим-Сим, соглашайся, у нас будет большой дом, французский бульдог и девочка с косичками, с такими же зелёными глазюками, как у тебя.

Как я могла не согласиться? Мы прожили два чудесных года и, казалось, что так будет всегда.

То, что я мечтала о свадебной церемонии в Зальцбурге, стало для Тима сюрпризом, потому что свадьбу мы ни разу до этого не обсуждали. Но он вывернулся наизнанку, чтобы сделать всё так, как мне хотелось. Правда, в мечтах это был не март, а май с цветущими деревьями и яркими цветами в садах, но кое-кто пообещал, завернуть Симу в ковёр в России и развернуть в Австрии, прямо перед регистратором, если буду тянуть. Почти так и вышло.

Тим никак не привлекал меня к подготовке — сам постоянно висел на телефоне с координатором, бронировал отели и планировал дорогу. Сборы, пошлины, документы для церемонии, фотограф, визажист, переводчик — я тогда не знала немецкого.

Иногда он выныривал из соседней комнаты с вопросом: “Сим-Сим, в карете кататься будем?” Оу. О карете я не мечтала. И о живом органе во время регистрации — тоже. И если карету можно было отменить, то орган — никак. Так мы и стояли под звуки органа в рубашках и джинсах в окружении розового мрамора и золотых вензелей Дворца Мирабель. И счастливее дня у меня не было.

Наш медовый месяц начался до свадьбы. Тим не летает на самолётах, поэтому мы погрузились в машину и поехали в Австрию через Беларусь, Польшу и Германию. Уехали обычной парой, вернулись мужем и женой.

Месяц назад мне казалось, что это было недавно, сейчас же ощущение, что прошла целая жизнь. И в этой жизни не случилось большого дома с французским бульдогом. А ещё у Тима в телефоне каждые три месяца срабатывает напоминание о моих противозачаточных инъекциях.

Открываю диалог с менеджером отеля на Байкале и немыми пальцами пишу:

“Прошу прощения, у нас случился форс-мажор, отмените бронь, пожалуйста”.

Можно же назвать разрушенную жизнь форс-мажором? Землетрясение, наводнение, ураган, муж ушёл. Ответ: “Принято, очень жаль. Обязательно приезжайте, когда всё уладится”. Конечно, обязательно приедем никогда.

В окне улица подёрнулась лиловой дымкой, зажигаются первые фонари. Субботний вечер набирает обороты — людей вокруг прибавляется. Отодвигаю тарелку с недоеденной Павловой и собираюсь домой. Как выяснилось, от пряток не легче.